Привет тебе, о читатель!
Ты спросишь, к чему такие высокопарные приветствия? Это для того, дружище, чтобы ты острее прочувствовал момент. Ты ведь не просто открыл журнал, ты входишь в мир Её Величества Фантазии, в другое измерение, где царствуют свои законы — законы красоты и мудрости, точного слова и чистого звука. Это — виртуальная реальность, созданная добрыми людьми, ибо только добрый человек может стать настоящим детским писателем.
Так входи же, читатель, изведай здешние тропы, познакомься с жителями самой прекрасной страны на свете — страны Литературы. Входи — и оставайся навсегда.
На восьмое марта
Нарисую маме
Голубое море,
Небо с облаками.
Рядом с этим морем,
Пеною одетым,
Нарисую маму
С праздничным букетом.
А ещё сегодня я
Маме нарисую
Нашу свинку белую –
Белую, морскую.
Пусть любой увидит,
Глядя на картинку,
Как люблю я маму,
Как рисую свинку!
Снег на лугу.
Деревья в снегу.
Белая лодка
На берегу.
Белая лодка
Спит на боку.
Чёрной щетинкой
Травинки в снегу.
Чёрные птицы –
В белой мучице.
Встречные лица
В белом пуху.
Кто это
белым
Вымазан
мелом
Весь до макушки –
Узнать не могу?
Ах, неужели, -
Не верю глазам, -
Ах, неужели
Это я сам?
Леший вылез из норы
В старой шляпе из коры,
Развоображался:
- А я страшный! О-го-го!..
Жаль, что рядом никого,
Кто бы испугался.
Собак не люблю и хочу вам сказать:
Им только бы всё укусить и порвать!
Я этого Рекса погладить хотел.
Погладить – погладил, удрать – не успел.
Мне выдали книгу в библиотеке,
В ней пишут: «Собаки – друзья человека».
Придумали это большие вруны.
Пускай мне теперь
Зашивают штаны.
Секрет д’Артаньяна
Род д’Артаньянов до сих пор существует во Франции. Последний его отпрыск герцог де Монтескью в 1963 году выпустил книгу «Подлинный д’Артаньян». В ней он пытается подправить историю и доказать, что единственный, кто заслуживает памяти потомков — это не д’Артаньян — прообраз героя Александра Дюма, а его двоюродный брат Пьер де Монтескью, ставший маршалом и поэтому будто бы самый знаменитый представитель древнего рода. Но в Гаскони, откуда д’Артаньян родом, с этим не согласны. Его история, говорят гасконцы, правдива, как вымысел, и невероятна, как сама жизнь.
Господин д’Артаньян, как Вас звали на самом деле?
– Мое имя – Шарль де Бац-Кастельмор Фезенсак д’Артаньян. Я родился в 1623 году на юге Франции в родовом замке Кастельмор. Он принадлежал моему отцу и, между прочим, сохранился до нынешнего времени. Будете во Франции, можете заглянуть туда. Наш замок построен в XI веке у подножия Пиренейских гор, на берегу реки Тенарезы. Его башни — две круглые, более древние, и две квадратные, – возвышаются над кронами дубов и вязов. Древние камни Кастельмора заросли плющом, отчего стены сливаются с листвой деревьев и издали, с залитых солнцем холмов, едва заметны. Мать моя происходила из еще более знатного и древнего рода – де Монтескью-д’Артаньян. Поэтому мы, сыновья, наследовали имя д’Артаньян.
Значит, Вы были не единственным ребенком?
– Что Вы, месье! В мое время не было этой скверной привычки – завести одного ребенка и на том успокоиться. Детей должно быть много. Мальчиков. Иначе, кто будет служить королю, воевать и защищать Францию?! Нас у родителей было пятеро. Все мужчины нашего рода неизменно уходили служить в гвардию — семейная традиция. Я был третьим сыном. Когда мне исполнилось семнадцать, отец дал мне рекомендательное письмо, 10 экю и благословил отправиться на службу королю
10 экю – это много или мало?
– О, месье, тогда мне казалось, что это целое состояние! До этого я вообще не держал в руках денег. Да и родители мои считали эту сумму очень солидной – они отдали мне почти все, что у них было. Но, конечно, этих денег было недостаточно. Ведь я должен был проехать пол-Франции. И, между прочим, не на поезде, как это сейчас у вас заведено, а на коне. А коня кормить надо. Да и я на отсутствие аппетита не жаловался. И за ночлег на постоялом дворе тоже надо было платить. Короче говоря, в Париж я прибыл совсем без денег…
Странно, господин д’Артаньян… Потомок древнего рода, выросший в собственном замке – и вдруг без денег?
– Обычное дело, месье! В Париже у многих молодых людей не было ничего, кроме длинной фамилии и длинной шпаги. Но мы полагали, что этого вполне достаточно для того, чтобы добыть себе славу. Не забудьте и о том, что я рассчитывал на помощь старших братьев, которые уже были офицерами. Увы, прибыв в Париж, я узнал, что один из них убит на дуэли, а второй – в военном походе в Италии. Так что пришлось устраиваться самому. И, как видите, не пропал…
Господин д’Артаньян, а не расскажете ли нашим читателям как Вы выручили французскую королеву – ну, эту знаменитую историю с подвесками?
– Нет, месье, не расскажу!
Понимаю! Капитан королевских мушкетеров умеет хранить чужие тайны…
– Да нет, месье! Просто это все вранье!
Как? Неужели писатель Дюма все сочинил, и никакой истории с подвесками не было?
– История-то была, она описана во многих мемуарах. Но вот ко мне она не имеет ни малейшего отношения.
Не может быть!
– Считать умеете, месье? Эта история произошла в 1624. Мне в ту пору был год от роду. Хотя несколько позже, не скрою, мне не раз доводилось оказывать услуги королеве. И драгоценный перстень со своей руки она мне, действительно, подарила. Но и тут автор не сдержал порыва кое-что приврать!..
Вот, например, он описывает, как, наградив меня перстнем, королева будто бы протянула мне руку для поцелуя. И я эту руку будто бы поцеловал… Но если бы я это сделал, тут бы и кончились жизнь и приключения г-на д’Артаньяна. Потому что французская королева была по национальности испанка, а по испанским законам каждый, кто прикоснется к особе королевской крови, будет немедленно казнен… Так что этот господин сочинитель – большой враль!
Но, позвольте, ведь он пользовался Вашими мемуарами, которые нашел в библиотеке – «Воспоминания господина д’Артаньяна, капитана-лейтенанта первой роты королевских мушкетеров, содержащие множество частных и секретных сведений о событиях, которые произошли в царствование Людовика Великого».
– Должен вас огорчить, месье: я никогда не писал мемуаров. Эта книга – подделка, ее автор Гасьен де Куртиль де Сандра, мой хороший знакомый. Многое из того, что он там описал – верно. Но это отнюдь не давало ему права выступать от моего имени. К тому же господин Дюма взял из книги де Сандра лишь кое-что, а о самом главном умолчал.
О чем же?
– Например, о том, что у меня были жена и дети. Что мои потомки унаследовали пышные титулы — графы, маркизы, бароны и даже герцоги… Что и я при жизни был обласкан королем. Людовик XIV называл меня не иначе, как – «мой любимый д’Артаньян»! И, между прочим, у меня были высокие придворные должности…
Неужели? И какие?
– «Смотритель королевского птичьего двора» и «начальник королевской псарни»! Не вижу в этом ничего смешного, месье!
Простите, господин д‘Артаньян, но это так неожиданно… Я и не знал, что между подвигами и приключениями Вы навещали птичник и псарню.
– Какие глупости, месье! Эти должности вовсе не требовали моего присутствия. Они, были так сказать, почетные. И приносили мне немалые деньги.
Все равно смешно. Оказывается, Вы тщеславны, господин д’Артаньян?
– Не без этого, месье. Но, должен сказать, что когда я арестовал и заключил в крепость Пигнероль министра финансов Фуке, и король предложил мне должность коменданта этой крепости (что принесло бы мне кучу денег), я отказался. Я сказал Его Величеству: «Я предпочитаю быть последним солдатом Франции, чем ее первым тюремщиком».
Браво, господин д‘Артаньян! А не расскажете ли Вы о тех ваших приключениях, которые не описал Дюма?
– Как Вы знаете, я служил кардиналу Мазарини. Только было мне в ту пору не сорок, как утверждает автор, а двадцать с небольшим. Итак, я был молод, в Европе шла Тридцатилетняя война, а во Франции бушевала Фронда – мятеж принцев против Мазарини.
Армия стояла под стенами мятежного города Бордо. Но осада затянулась. Мне поручили доставить в осажденный город письмо кардинала с обещанием помиловать всех, кто прекратит сопротивление. Но как туда попасть, как пронести письмо, чтобы его не перехватили главари мятежников?
Я нарядился нищим. Солдаты разыграли сцену, будто гонятся за мной. Со стен осажденного города это заметили и на миг приоткрыли ворота, чтобы дать мне улизнуть от ненавистных солдат… Конечно, горожане сразу принялись потешаться над бедным перепуганным нищим. Я, разумеется, бухнулся им в ноги и униженно целовал руки своим спасителям… И никто не догадывался, что под лохмотьями нищего спрятано письмо кардинала…
А через некоторое время испанцы осадили французский город Ардр. Положение осажденных с каждым часом становилось все труднее. В городе свирепствовал голод, иссякли запасы продовольствия, были съедены даже лошади. Наши солдаты едва могли отбивать атаки настойчивых испанцев. Положение было настолько критическим, что город, не выдержав осады, с часу на час мог выкинуть белый флаг. Необходимо было предупредить осажденных, что помощь близка, и надо продержаться до подхода французских войск. Доставить эту весть должен был я.
Но как прорваться в город сквозь кольцо испанских солдат? Я разработал хитроумный план. Тут уж мне пришлось разыграть спектакль во многих лицах — переодеваться купцом, выдавать себя за слугу, притворяться немощным старцем. Обведя вокруг пальца с помощью такого маскарада испанских солдат, я пробрался в город к осажденным соотечественникам. Прибыл я, надо сказать, весьма кстати. Губернатор намеревался вот-вот выбросить белый флаг…
А что было дальше?
– Губернатор уговаривал меня остаться и дождаться подхода французских полков под надежной защитой крепостных стен, но я в тот же день покинул город. Увы, обратный путь сложился для меня не столь благоприятно. На этот раз я решил изображать француза-дезертира. Однако испанские солдаты не поверили мне и доставили к командующему. Тот сразу понял, что я не дезертир, а французский офицер и приказал меня расстрелять…
И как же Вам удалось остаться в живых?
– Очень просто, месье: я сбежал. И после многочисленных приключений наконец стал капитаном гвардейской роты королевских мушкетеров.
И это был едва ли не единственный случай, когда рядовой солдат дослуживался до командира гвардии короля, не так ли?
– Единственный, месье! Ни до меня, ни после меня это никому не удавалось.
А когда Вы стали маршалом Франции?
– О, месье, этот Ваш Дюма опять все перепутал. Маршалом стал мой двоюродный брат Пьер. А я до конца оставался капитаном мушкетеров и закончил жизнь именно в этом звании – я погиб в бою под Маастрихтом в 1673 году.
Ну, и на прощанье, господин д’Артаньян, не поделитесь ли Вы с нашими читателями секретом своей блистательной карьеры?
– Я всегда следовал только одному правилу, месье: только мужеством можно пробить себе путь. Кто дрогнет хоть на мгновение, возможно, упустит случай, который именно в этот миг ему предоставила судьба. Если хотите, можете назвать его моим секретом.
— Ну что же, молодец, Перышкин! – похвалил Главный Редактор. – Только почерк у тебя ужасный, твои каракули переписывать за тобой приходится. Посмотри как измучилась с переписыванием Наташа Соломко, пожалей девушку.
— Почерк, как и прожитую жизнь, не изменишь, — вздохнул Вася. – А Наташе Соломко я куплю большую конфету…
И Вася Перышкин пошел покупать Наташе Соломко большую конфету.
Каракули Васи Перышкина, высунув язык, тщательно переписала Наташа Соломко.
А вы, любознательные читатели, подскажите:
И все-таки моя кошка Мне кого-то напоминает. Особенно, когда лает И клювом стучит в окошко.
Я надел папины сапоги
И встал на мамины часы золотые.
Трепещите теперь, враги!
Золотые у нас часовые.
Играет папа в переходе
Над ним проходит магистраль.
Нам с мамой очень надоело
Таскать туда ему рояль.
Ко мне сегодня приходил
большой зеленый Крокодил.
Он чай не пил, галош не ел.
Весь вечер молча просидел.
Вздыхал. Сопел.
Башкой вертел.
Потом в окошко улетел…
А может, что сказать хотел?
Мне бы белую фуражку,
Мне бы белую рубашку,
Мне бы шарфик белый-белый,
И штаны белее мела,
И пальто белей белил.
Я бы так их извозил!
Сказки медвежьи, одуванчиковые, колдунские и так далее.
Когда я читаю эти сказки детям, мне часто задают вопрос:
– Как же вы могли перевести с одуванчикового языка, или с медвежьего, или с колдунского? Разве вы знаете столько языков?
Если это спрашивает маленькая кудрявая девчушка с наивными кукольными глазками, я делаю важный вид и говорю:
– Конечно! Я знаю тридцать пять языков: на пяти читаю, на десяти понимаю и на двадцати сам разговариваю.
Если же это – пытливый и догадливый мальчуган лет семи-восьми, я вру веселее и кудрявее.
Дескать, прилетели на землю инопланетяне. По случайности, я попал к ним в плен и три года провел в летающей тарелке. Инопланетяне исследовали Землю и особенно интересовались сказками. Они собрали огромную библиотеку сказок всех племен и народов на своем корабле. От нечего делать я прочел почти всю эту библиотеку. Сказки были записаны на универсальном космическом языке, который автоматически понимает всякий, кто вступает с ними в контакт. Потом они улетели, а меня отпустили. Часть сказок, прочитанных тогда, в переводе с космического на русский, я и предлагаю читателям.
Если вопрос задает очкастый шестиклассник, который сам уже прочел половину районной библиотеки и которого на мякине не проведешь, приходится выкручиваться тоньше. В ход идет телепатия, биологическое поле и переселение душ, подсознательная память и генетическая связь.
– Связь с одуванчиками? – ехидно спрашивает он.
– А вы что думаете: растения не умеют мыслить? – сражаю я его встречным вопросом.
Окружающим становится неловко за своего зарвавшегося товарища, они начинают шикать на него: «Ну, ты, Петров, кончай! Умеют они мыслить. Чтоб растения, да мыслить не умели!» – И потихоньку оттесняют умного Петрова в сторону…
Вот и получается: написать сказку легко, а объяснить, откуда она взялась, немножко потруднее.
медвежья народная сказка
Когда Великая Медведица сотворила мир, создала она и медведей по своему образу и подобию – ее, Великую Медведицу, славить, хвалу ей петь.
Для этого слепила она из глины много мелких свистулек, раздала медведям и велела им по деревьям сидеть, в те свистульки дуть. Вскарабкались медведи на деревья и давай свистеть: один, как зяблик в свою зябликовую свистульку, другой, как дрозд, третий соловьем разливается.
А Великая Медведица лежит в своей Великой Берлоге, дремлет, да музыку слушает.
Хорошо! Хорошо-то хорошо, да скоро устали медведи по деревьям сидеть. Послали они делегацию к Великой Медведице.
— Мать Великая! – говорят. – Нельзя ли как-нибудь по-другому?
— Как это по-другому? – удивилась Медведица.
— А так, – говорит медведь по фамилии Зябликов. – Вдохни ты в эти свистульки жизнь, приделай им крылышки, и будут они сами по веткам порхать, свистеть да щебетать, тебя, Великую Мать, славить.
— А вы, значит, будете лежать да лапу сосать, лентяи?
— Да нет, – говорит медведь Соловейчик. – Мы чего-нибудь того, полезное…
— Мы благое творить будем, –подтвердил медведь Синичкин.
Согласилась Великая Медведица. Вдохнула она в свистульки жизнь, приделала им крылышки. Стали они по веткам летать, свистеть да щебетать. Лежит Медведица в своей Великой Берлоге, слушает и улыбается сквозь дрему. Дивно поют зяблики, дрозды, синички, соловьи, зарянки и все другие лесные птахи, славят своей музыкой Великую Мать, сотворившую мир.
А что же сами медведи? Много ли они творят полезного и благого? Увы! Они о другом помышляют: как бы дупло с медом расковырять или в берлогу пораньше завалиться – дремать да лапу сосать.
Мало кто из них просто так – не ради меда – заберется на сосну или елку, чтобы оглядеться вокруг, да о Высоких Вещах подумать. Довольно стыдно получается!
Так (или примерно так) говорят старые поседевшие медведи своим маленьким глупым медвежатам, у которых на уме известно что – мед да малина.
Старик подошел к лесному озеру и бросил в него щенка. Щенок приплыл к берегу. Старик бросил его еще раз. Щенок приплыл к берегу снова. Он не понимал, что его топят, он был слепой и глупый.
Старик бросил его в третий раз и, не дождавшись, пока щенок выплывет, пошел прочь.
Выбравшись на берег, щенок почувствовал холод. Он искал теплый живот матери и скулил. Скулил долго, жалобно…
У берега плескалась вода. Щенок боялся этого плеска и уползал от него…
Старик вернулся к дому.
— Где кутенок, дед? — спросил мальчик. Старик не ответил.
— Утопил?
— Нет, — сказал старик и сердито добивал: — Мал еще спрашивать.
Качались деревья. По небу бестолково метались лохматые тучи.
— Дождь будет, — строго сказал старик. — В избу иди… Холодно.
Мальчик молчал. Его глаза были полны слез. В сенях заскулила собака. Заморосил дождь. Старик поежился от холода, почесал бороду. Потом повернулся в сторону леса и зашагал к озеру.
Василий решил,
Повинуясь судье,
Жениться на Варе
Из первого «Б»,
Он ластик и ленточку
Ей подарил,
И замуж идти ее
Уговорил.
Но папа и мама
И наша собака
Решительно против
Подобного брака.
Поскольку женитьба
Вопрос непростой,
То ходит Василий
Пока холостой.
Слоненок сказал,
Увидав человека:
- Да это же просто какой-то калека!
У бедной
Бескрылой,
Бесхоботной мошки
Оторваны обе
Передние ножки!
А мама
Сынишку
Похлопала хоботом,
И проговорила
Внушительным шепотом:
- Обманчива, милый,
Наружность убогая.
Способно на многое
Это двуногое!..
Третьеклассник Киря Иванов живёт в одном большом городе. В каком, не скажу, потому что он не велел. “А то девчонки из класса прочитают и дразниться начнут”, — сказал. С этим серьёзным доводом я вынуждена согласиться. Поэтому и фамилию ему другую придумала – на всякий случай. А то ведь, знаете, есть такие люди, которые при слове ЛЮБОВЬ сразу начинают хихикать и даже выкрикивать всякие глупости… А мы с Кирей как раз про любовь и будем разговаривать.
В первый раз он надумал жениться ещё в детском саду. На мне. И даже поставил об этом в известность свою маму, мою, между прочим, подругу. Мама не перечила, только усмехнулась саркастически.
– Света, ты почему смеёшься? – подозрительно спросил Киря. У них дома так заведено, что он зовёт маму просто по имени.
– Вовсе я не смеюсь, – ответила Света.
– Может, тебя смущает наша разница в возрасте?
– Какие глупости! – возмутилась Света. – Причём тут разница в возрасте, если любовь настоящая.
– Но ты смеёшься, я же вижу…
– Это от радости, – ответила Света. – Меня ты совсем не слушаешься, а вот женишься на тёте Соломке, узнаешь тогда кузькину мать. Кровать сам будешь заправлять. И ботинки она тебя мигом научит шнуровать! Знаешь, Киря, давай-ка не откладывай, женись прямо сейчас!
Конечно, после таких слов Киря глубоко задумался и со свадьбой решил повременить. А потом и вовсе передумал на мне жениться, как это часто бывает у мужчин. Потому что пошёл в школу, а там, как вы понимаете, было много девочек, и он…
Да, именно так: в школе он полюбил другую.
Потом третью…
Бабушка его за это ругала, а Света заступалась. Она говорила бабушке, своей то есть маме:
– Ну, что ты его ругаешь! Это же не от него зависит – просто он влюбчивый. Пусть влюбляется, это же прекрасно – быть влюблённым!
Бабушка отвечала Свете, своей то есть дочке:
– Я его ругаю, потому что не хочу, чтоб он, как некоторые, только школу кончил и сразу женился! Эта ваша влюбчивость у меня вот где сидит!
Дело в том, что Кирина мама Света и Кирин папа Егор влюбились друг в друга ещё в школе. Но, как вы знаете, в школе жениться не положено. Света и Егор едва дотерпели до выпускных экзаменов, а потом сразу поженились. Старшие их, конечно, уговаривали подождать с этим делом, проверить, что называется, свои чувства. Но Кирины папа и мама, конечно, не послушались. Они говорили: “Чего ещё ждать-то? Раз мы любим друг друга и это на всю жизнь!”
Ну вот, значит, поженились они и были счастливы, а что было потом, я расскажу чуть позже, ладно?
А пока вернёмся к Кире. Влюблялся он, влюблялся, но тут как раз первый в его жизни учебный год кончился, и на лето бабушка увезла его на дачу.
Там с Кирей случилась настоящая любовная драма. Потому что на соседней даче жила одна девочка по имени Ася, она была очень красивая, и, конечно, Киря опять влюбился.
Бабушка этого не одобряла, она говорила Кире: “И чего ты в ней нашёл? У неё ноги короткие!” А Киря ей отвечал: “Бабушка, ты в этом ничего не понимаешь!”
В середине лета Киря, наконец, отважился написать любимой письмо. Оно было короткое, о самом главном: “Ася, я тебя люблю. Кирилл”.
Целых три дня Киря ждал ответа. Ответа не было.
Зато, стоило Кире появиться на улице, как все девчонки почему-то принимались хихикать и шушукаться… А самое ужасное было то, что Ася хихикала вместе с ними.
Киря все понял и целую неделю на улицу носа не показывал. А дома его пилила бабушка: “Я же тебе говорила: она плохая девочка! Никогда ты бабушку не слушаешь…”
Так Киря на собственном опыте узнал, что девочки, даже очень красивые, бывают коварными, и решил, что ну их!
Вернувшись тем летом с дачи, он сказал маме:
Света! Я не женюсь никогда ни за какие коврижки!
С той поры прошло два года, и вот мы с подросшим Кирей (третий класс это вам не первый!) сидим на кухне, пьём чай и разговариваем на волнующую душу тему – какая у Кири будет жена. Потому что он, конечно, одумался. Понял, что без жены нельзя.
Значит так: Кире нравятся девочки умные и весёлые. А ещё красивые. У них в классе есть одна такая – задиристая… Она Кире очень нравится, но имя её он называть не хочет. И это, в общем, правильно. Девчонкам ещё простительно обсуждать, кто кому нравится, так уж они, девчонки, устроены, но мужчина… Мужчина должен молчать и хранить тайну!
Вот в прошлом году, например, в Кирю влюбились сестры Ксеня и Соня. Ксене было шесть, а Соне пять лет. И Ксеня написала Кире письмо. Печатными буквами. А Соня смотрела и плакала от обиды. Сказать Кире, что тоже его любит, она стеснялась, а писать ещё не умела… И хотя Киря был очень взволнован, он никому об этом не сказал, только маме.
Но маме, сами понимаете, можно сказать всё. И спросить у неё обо всём можно. В тот вечер Киря долго пытал маму, что такое ЛЮБОВЬ. Как её отличить от всяких других чувств?
– Не волнуйся, влюбишься – сразу поймёшь! – ответила Света.
А бабушка вмешалась сердито:
– Что ты его путаешь? Любовь – это когда какой-нибудь человек для тебя лучше всех, и всё время хочется его видеть и быть рядом с ним. Понял?
И Киря понял и сказал со вздохом:
– Значит, я Ксеню не люблю… Хоть она мне и нравится.
Рассказала мне эту историю Света, на что Киря обиделся:
– Какая ты всё-таки, Света, болтушка!
– А на какой девочке ты, Киря женился бы? – спрашиваю.
– На той, которую полюблю.
– А какую ты можешь полюбить?
– Ну… – задумчиво говорит Киря, – мне бы хотелось, чтоб она была высокая, с длинными ногами… Волосы тёмные, а глаза голубые… А может, коричневые… Но главное, она должна быть добрая и весёлая. И умная.
А вдруг она будет умнее тебя?
Тут Киря очень сильно задумался, потом ответил решительно:
– Нет, не будет, потому что она ещё должна быть немножко легкомысленная. А то скучно.
(Продолжение следует)
Вы уехали в войска,
Ваша служба далека.
Это очень низко.
Намекните невзначай,
Что вам снится по ночам
Ваша гимназистка.
Я сижу смотрю в окно,
Что не очень-то умно,
Но зато приятно.
Нынче в опере балет
Вам от маменьки привет,
Что невероятно.
На балет я погляжу
И поеду – не сдержусь –
К вам на поле брани.
Докажу любовь свою.
Пусть меня и не убьют,
Но хотя бы ранят.
Представляю и дрожу:
Вся в оборочках лежу
В новом платье синем,
Вы ж, такой чужой вчера,
Мной прикрыты от ядра,
Плачете красиво.
А потом, конечно, бал,
Скрипки, флейты и труба, -
Вот разок бы дунуть!
Дальше – счастье на века,
А какое – я пока
Не смогла придумать…
Пришла я выступать в один московский детский дом. В зале собрались ребята-младшеклассники. Расселись. Повытаскивали из карманов сухари — и давай грызть.
— Спрятать сухари! — требуют воспитатели. — Некрасиво! Неуважение — так хрустеть.
А я думаю: «Если б только хрустеть! Они болтают, туда-сюда расхаживают да еще стульями гремят!»
И вот — стою на сцене, а что делать — неизвестно. Я и говорю:
— Стихи Якова Акима. «Пишу тебе письмо».
И негромко начала:
…А листок в конверте чист,
Нет на нем ни букв, ни строчек.
Пахнет осенью листочек —
С дерева опавший лист.
Только адрес твой, да имя
На конверте напишу,
Синий ящик отыщу,
Свой листочек опущу.
И вдруг — тишина. Только сухарики: «Хрум-хрум». А я дальше:
Ты письмо мое получишь
И обрадуешься вдруг:
Жить на свете много лучше,
Если друга вспомнил друг.
Сразу мне ответ пиши!
А кончаются чернила —
Просто перышко вложи,
Что синица обронила.
До самого конца стихи дослушали. Заодно и все мое выступление.
Когда я была маленькой, у нас в детском саду устроили новогоднюю елку. За несколько дней до утренника раздали карнавальные костюмы. Мне достались ослиная маска и серый тряпочный хвост.
Иду домой — реву. Мне-то хотелось быть не ослом, а снежинкой. Но мама сказала: «Зря ты, Марин! У нас есть отличное стихотворение про ослика. Выучишь — будешь «гвоздем» программы».
Дома она взяла с полки книжку и прочитала. Это было стихотворение Акима. Оно так и называлось «Про ослика».
На празднике я его рассказывала.
«Ослик! Ослик! Настоящий ослик!» — кричала я из-под елки. В одном месте забыла, но ребята из старшей группы подсказали. Дальше мы уже кричали вместе: «Ослик! Ослик! Вот упрямый ослик!!!»
Было так здорово, что все «снежинки» чуть не лопнули от зависти.
В стихах Якова Акима живет праздник. А в праздник человек должен чувствовать себя счастливым.
Это когда ты шагаешь по улице — и у тебя за пуговицу привязаны воздушные шары.
И когда несешься верхом на палке и вопишь во все горло: «Яблоки-веники — весело мне! Весело мне, я скачу на коне!»
И когда в парадном строю важный музыкант из духового оркестра даст тебе ударить настоящей колотушкой в огромный барабан.
Долгую жизнь живет Яков Аким. Великая Отечественная война была на его пути, и разные трудные времена. О самом главном в своей жизни пишет он: о дружбе, о войне, о природе, о маме, о «деревянном тихом городке» Галиче, в котором жил в детстве.
— Рассказывать ребятам можно обо всем, даже о грустном, — говорит Аким. — Лишь бы это не было скучно и уныло. Это должно быть как письмо к человеку, которого ты любишь.
Мы — его читатели, ученики и друзья очень любим ЕГО, Якова Акима. И все стараемся хоть чуточку, хоть в чем-то быть на него похожими.
Один поэт посвятил ему стихотворение. Оно короткое, но точно передает всеобщее отношение к поэту и сказочнику Акиму. Вот это стихотворение. Прошу вас выучить его наизусть:
ТЫ ПОЧЕМУ НЕ СТАЛ ТАКИМ,
КАК ЯКОВ ЛАЗАРЕВИЧ АКИМ?!
С уважением — ваша Марина Москвина
На улице московской
Зацокали копытца.
Повсюду удивленные,
Смеющиеся лица:
«Ослик! Ослик!
Поглядите, ослик!»
Но я-то с этим осликом
Не первый год знаком,
Он возит на тележке
Бидоны с молоком.
Ослик? Ослик.
Ну конечно, ослик.
Его, к великой радости
Московской детворы
Прислали для детсадовцев
Из жаркой Бухары.
Ослик! Ослик!
Настоящий ослик!
И вот по перекрестку он,
Не глядя на запрет,
Упрямо и задумчиво
Бредет на красный свет.
Ослик! Ослик!
Вот упрямый ослик!
Маша родилась 20 сентября 1991 года, Вова — 20 октября 1989 года, оба имеют красный пояс айкидо. Еще они учатся в художественной школе. На вопрос, как Маша и Вова пишут стихи, их мама отвечает:
— Спонтанно. Просто у нас в семье царит располагающая к сочинительству атмосфера юмора и благожелательности. Они наговаривают, а мы записываем, ничего не поправляя. Они постоянно роются в словарях, энциклопедиях, с удовольствием читают.
— Как же они добиваются таких «недетских» удач, как, например, стихотворение «Гиена»?
— Думаю, это чистая случайность, — улыбается мама, но тут же поправляет себя: — Которая в будущем, надеюсь, перерастет в закономерность.
До косточек все догрызают гиены.
Зависит в саванне от них гигиена.
С собачьими генами кошкины гены
Загадочно смешаны в теле гиены.
Как много часов на планете Земля:
Часы на руках и на башне Кремля.
Все больше часов на планете заводят,
А время уходит, уходит, уходит…
Верблюды сразу не плюют,
Сперва вытягивают губы.
Верблюды знаки подают,
Что вы невежливы и грубы.
Я сунул в горшочек
Зерна на радость.
Думал, цветочек,
А выросла гадость.
Дед спустился на причал,
Чудо-рыбку повстречал.
Может, и на ваше горе
Рыбка выплывет из моря.
Был вложен целый капитал,
«Титаник» стал событием!
Но счастлив тот, кто опоздал
На борт его к отплытию.
Внимание! Внимание! Не проходите мимо!!!
Бесплатными бывают не только сыр в мышеловке и фантики от конет!!!
ТОЛЬКО ДЛЯ ВАС!!!
Мы открываем
САМЫЕ КРАТКИЕ В МИРЕ КУРСЫ СЧАСТЛИВОСТИ И ВЕЗУЧЕСТИ!
В конце курсов всем везунчикам, честно выполнившим все домашние задания, выдаются дипломы профессиональных счастливчиков с пожизненной гарантией! А к дипломам прилагаются призы!
ЗАНЯТИЕ N 1:
«Дневник Везения»
В редакцию пришло письмо. Вот такое:
«Дорогой журнал «Наша школа»! Меня зовут Вася. Я — самый несчастный и самый невезучий человек на свете. А еще у меня есть друг. Его тоже зовут Коля. И он еще, чем я. Приезжайте к нам поскорее и помогите мне пожалуйста!!! Ваш Вася».
Мы быстренько побросали в кучу все свои самые неотложные дела и помчались спасать нашего Васю, нашего Колю, а заодно всех наших, кому еще хуже, чем всем остальным. На наше счастье несчастный откормленный Вася был дома. Он неохотно оторвался от любимой компьютерной игрушки и поведал нам жуткую историю. Вот такую:
Жуткая история от Васи
Мой друг Коля — самый несчастный человек на свете. После меня, разумеется. Потому, что я еще несчастнее. Хотя сам Коля почему-то считает наоборот.
— Мне все-таки хуже, чем тебе, — уверяет он. — Вот, например, вчера мне задали целых пять задач по математике!
— Подумаешь, пять! Мне, может, все шесть задач задали! – говорю я.
— Этого не может быть! — спорит Коля, — Тебе тоже пять задали. Мы же в одном классе учимся!
— Все равно мои пять гораздо сложнее.
— Как это?!
— А вот так: ты свои задачи за сколько часов можешь решить?
— Могу… за два. А могу за три. Ну, если очень постараться, то и за четыре часа могу решить, — говорит Коля.
Мне даже смешно от таких разговоров.
— Подумаешь! — презрительно фыркаю я. — За четыре! А я их могу… вообще не решить! Вот на принцип: весь день как пень буду сидеть — и ни одной задачи не решу! Даже если мне на роликах кататься не разрешат, пока я все уроки не сделаю! Не веришь?
Коля смотрит на меня и сомневается:
— А если тебе… мама поможет?
— Все равно с ответом ничего не сойдется!
— А если в ответы подсмотреть?
— Значит, перепишется все с ошибками!
— А если переписывать внимательно?
— Тогда я и за три дня не успею!
— А если, если, если… Если по телевизору в это время… — и Коля называет такое, что задумываюсь я. Но только на одно мгновенье задумываюсь.
— А я видик на запись поставлю, а сам буду сидеть и не решать, не решать…
— Да-а, — вздыхает Коля, — в математике ты, пожалуй, несчастнее.
Вот какую жуткую историю рассказал нам Вася. А еще он показал нам толстую тетрадку, которая называлась «В ЧЕМ МНЕ СЕГОДНЯ ОПЯТЬ НЕ ПОВЕЗЛО или ДНЕВНИК ВЕЗЕНИЯ И НЕВЕЗЕНИЯ». Дневник был полосатый, из черных и белых полосок. Белые полоски у Васи были пустые, а на черных были написаны разные разности, например:
Выдержки из «Дневника Невезения» Васи
21 декабря.
Сегодня мне не повезло в:
1. Получил двойку по русскому.
2. Ксюха наябедничала на меня Марьиванне, что я ей весь портфель какой-то гадостью вымазал, а я только пенал и то «Блендамедом»
3. И теперь папу вызывают в школу.
4. А еще у меня может заболеть зуб.
1 января.
Сегодня мне не повезло в:
1. Начались каникулы и я не могу пойти в школу, чтобы приклеить к стулу эту задаваку Ксению.
2. Вчера я научился стоять на голове и теперь в новом году учиться мне будет уже совершенно нечему.
3. Кажется придется идти в гости, где вместо по полкило вкусного мороженного на брата будет по кусочку невкусного тортика.
4. А еще сегодня хорошая погода, значит она скоро испортится и на улице уже не поиграешь.»
— Вася!!! — воскликнули мы, полистав тетрадку. — А почему у тебя белые полоски пустые?
— На белых полосках полагается записывать то, в чем тебе повезло! — авторитетно заявил Вася. — А поскольку мне никогда и ни в чем не везет, то и писать мне на них нечего!
— Да-а! — вздохнули мы, молча погладили Васю по голове и мужественно предложили пойти вместо него в невкусные гости с тортиком вместо мороженного, но Вася почему-то отказался.
А теперь – для вас. Читайте внимательно, повторять не будем, нам некогда, мы побежали учиться стоять на голове и крутить всякие другие сальто-мортале, пока стоит хорошая погода.
Домашнее задание
1. Какие ошибки и неправильности допустил Вася в своем письме? Исправь письмо!
2. Кто, по-твоему, «несчастнее в математике», Вася или Коля? Каким можно назвать Васю — упрямым или настойчивым?
3. Как переделать «Дневник Невезения» в «Дневник Везения»? В чем Васе действительно не повезло? А могло ли быть иначе?
4. Возьми тетрадку и сделай свой собственный «Дневник Везения». Каких полосок — черных или белых — в нем больше?
Их – двадцать сестер. Как все сестры в мире, они чем-то похожи, хотя и различаются ростом, возрастом, нарядами. У каждой своя история. Однажды мне удалось поговорить с кремлевскими башнями, и они с удовольствием рассказали о себе. Не верите? Что ж, считайте, что это был сон…
Мне снилось, что в новогоднюю ночь я стою около Спасской башни и, запрокинув голову, стараюсь рассмотреть сказочных белых зверей, украшающих ее верхушку. С неба на меня смотрят лукавые звезды, подмигивают друг другу и, шаля, сыплют мне за шиворот холодные пушинки снега. Первыми проснулись Куранты. Они пробили двенадцать часов, люди на Красной площади у елки закричали «Ура!» и стали поздравлять друг друга с Новым годом.
Просыпаясь, вздохнула Спасская башня.
— С доброй ночью, сестрицы! С Новым годом! – раздался ее гулкий голос.
— …ночью! … годом! – эхом откликнулись со всех сторон голоса ее сестер.
Белокаменный зверек, что сидит под самыми курантами, заметил меня и заверещал:
— Человек! Нас подслушивает человек!
Башни сначала рассердились, но, узнав, что я корреспондент детского журнала «Кукумбер», даже согласились дать мне интервью. Первой вступила в разговор Спасская башня.
— Помнишь Куликовскую битву? – спросила она, но тут же спохватилась. – Впрочем, где тебе – ведь это было в 1380 году. Так вот, в те времена на моем месте стояла Фроловская стрельница. Стрелять из нее – стреляли, Москву защищали. А вот о красоте не заботились, не до того было. Но в 15 веке царь Иван Третий сделал Москву столицей Российского государства и принялся ее украшать. Для этого пригласил лучших зодчих из разных стран. Итальянец Пьетро Антонио Солари выстроил на месте Фроловской стрельницы меня. Правда, не сразу я стала такой, как сейчас. Век от века нас с сестрами достраивали и украшали. В 1625 году московский каменщик Бажен Огурцов увенчал меня зеленым шатром, а английский часовщик Христофор Головей сделал мои первые часы с колокольным звоном. В те времена люди меня почитали – каждый передо мной шапку снимал. Да и позже не обижали. В 1935 году мне и еще четырем сестрам рубиновые звезды подарили…
— Ах, сестрица, ты у нас, известно, баловень судьбы, — перебила ее Никольская башня. – А вот мне не везет, хотя мы во многом похожи: и рост одинаковый – около 70 метров, и звезды рубиновые над шатрами горят, и архитектор один строил. Да только меня в 1806 году перестраивать вздумали. Карло Росси, хоть и знаменитость, но сделал меня менее нарядной. А в 1812 году мой шатер французы взорвали, убегая из Москвы. Спасибо, архитектор Бове починил. Чуть больше века спокойно постояла – опять беда: артиллерийскими снарядами во время Октябрьской революции повредили свои же, русские…
— Ладно жаловаться, — вмешалась Набатная башня. – Тебя тогда архитектор Марковников отреставрировал. А вот я в 18 веке навсегда голоса лишилась. Под моим шатром висел прекрасный колокол, отлитый из бронзы с серебром. Как только с наблюдательной вышки подавали сигнал тревоги, караульщики ударяли в колокол, и звучал мой набат на всю Москву. Но в 1771 году случился чумной бунт. Восставшие ударили в мой колокол, созывая горожан. Бунт жестоко подавили, и я пострадала – императрица Екатерина Вторая велела вырвать у моего колокола язык.
— Зато ты высокая, красивая, — позавидовала Кутафья башня. – А я – коротышка. Меня иногда даже не считают – говорят, что башен всего 19. Загадка была в старину: «Маленькая кутафьишка в темном месте сидит» — это про пуговицу. Выходит, я – пуговица…
— Неправда, — возразила ее соседка Троицкая башня. Я вот – 80 метров, самая высокая из вас, а всегда тобой любуюсь: какая ты хорошенькая в узорчатом венце. К тому же – впереди нас всех стоишь, В старину ты первой защитницей Кремля была.
— А я? – вскричала Москворецкая башня. – Ты забыла, кто первым врагов встречал, что из-за реки приходили? Москва-река тогда рядом со мной протекала, в этом месте соединялась со рвом, который Кремль опоясывал. Здесь враги высаживались, на приступ шли, но я крепко стояла…
— Благодаря мне крепость осаду могла выдержать, без воды не осталась бы, — пробасила мощная угловая Арсенальная башня. – Мои стены уходят глубоко в землю и бережно стерегут тайник – колодец с чистой водой.
— И у меня тоже тайник, — не выдержав, выдала тайну Тайницкая башня. – Даже два: колодец и подземный ход, что к речному берегу выводит. И еще – я самая старшая из вас…
— А я – самая младшая! – выкрикнула Царская башня.
— Так помолчи! – отрезала грозная Боровицкая. – Звездные башни не все высказались, а она – туда же. Я буду краткой. С того места, где я стою, Москва начиналась, а сейчас люди через мои ворота в Кремль проходят. Звездами вообще только проходные башни украшали: меня, Спасскую, Никольскую и Троицкую. Правда, пятую звезду непроходной Водовзводной дали – уж очень она удачно стоит. С нее вид на Кремль открывается от Москва-реки.
— Меня раньше Свибловой звали, уточнила красавица Водовзводная. – А в 1633 году построили во мне машину для подъема воды из реки и переименовали.
— И я когда-то проходной была, — вздохнула Константино-Еленинская башня. – Через мои ворота войско Дмитрия Донского проходило, когда на поле Куликово отправлялось с ордой хана Мамая воевать, Но давно заложены мои ворота…
— А я! А я! – закричали все башни разом, спеша рассказать свои истории. Но наступила тишина.
Новогодняя ночь кончилась. Я выключила диктофон и поспешила вытереть лицо, мокрое от растаявших новогодних снежинок, которыми бросались в меня шалуньи-звезды.
Вы можете считать, что это был всего лишь сон. Но уверяю вас: все, что рассказали башни – чистая правда!
Тут яма,
Стой прямо.
Помни это:
Крыльев нету.
Ребята, ребята,
Хотите жить богато?
Покупайте нитки,
Зашивайте дырки!
Покупайте мыльце,
Умывайте рыльце!
Где кисель,
Тут и сел.
Где пирог,
Тут и лег.
Ночь-то темна.
Лошадь-то черна.
Еду-еду
Да пощупаю,
Тут ли она.
Бабушка, бабушка,
Золотая сударушка!
Бога молишь,
Хлебцем кормишь,
Дом бережешь,
Добро стережешь!
Улетает журавель
Да за тридевять земель.
- Прощай, матушка Русь.
Я к теплу потянусь!
Прощая, не скучай,
Весною встречай!
Есть обед,
Так гостя нет.
Нет ни корки,
А гости с горки!
Стужа да мороз.
На печи мужик замерз!
Мороз невелик,
Да стоять не велит!
Собака на месяц лает, А месяц того не знает.
Кабы лиса не подоспела,
То овца бы волка съела.
Не гляди красиво,
Не сопи понуро,
Не царапай криво
«Вася любит Шуру».
Не вздыхай под дверью,
Как гиппопотам.
Я тебе не верю,
И списать не дам!
Три дня у Ежика с Медвежонком гостил Слон.
Дни стояли легкие, солнечные с тяжелыми деревьями и свежей молодой травой – прежнюю Ежик с Медвежонком давно скосили.
Заяц тогда ворошил сено и хохотал.
— Ты чего, Заяц?
— А так! Ха–ха! Шуршит!
Сено сперва копнили, а потом сметали в стога. И стога, как большие слоны, пошли по поляне.
Тут-то Медвежонок и сказал:
— А давайте пригласим Слона.
Написали письмо и отправили с попутной птицей в город.
Слон приехал через неделю.
Сперва всех покатал по поляне: это было очень весело!
Потом сели удить рыбу.
Слон никого не поймал.
И Ежик.
И Медвежонок.
А Заяц поговорил с рыбой, и рыба пообещала вечером прийти пить чай.
…Вскипел самовар.
Все сидели на крыльце и глядели, как заходило солнце.
Слон был задумчивый-задумчивый.
— Думаешь, не придет? – спросил Ежик.
— А кого ты пригласил? – поинтересовался у Зайца Медвежонок. – Если Ерша – трепло, и ждать нечего.
— Вот если б Голавль, — сказал Ежик. – Голавль – серьезный.
Слон ничего не сказал. Он глядел на заходящее солнце.
— Приду, сказала, — оправдывался Заяц. – Вильнула и все.
— Рыбу легче всего узнать по хвосту, — говорил Медвежонок Если усы – Сом. А вообще, когда разговариваешь, надо глядеть в глаза.
— Так она же в воде! – рассердился Заяц.
Подождали еще.
Солнце опускалось медленно-медленно, и глядеть на него было хорошо и печально.
— Это удивительно, что вы догадались меня позвать, — тихо сказал Слон. – Если б не вы, я бы ни за что не выбрался.
— Ты не думай, она придет, — сказал Медвежонок. – Усы – значит Сом. А Сомы обязательные.
— Представляешь, вернешься в город и расскажешь, как мы пили чай с Голавлем, — сказал Ежик. – Вот увидишь, это – Голавль. Заяц не приметил, а я чувствую.
Большой серый Слон смотрел на заходящее солнце, слушал, что ему говорят Ежик, Заяц и Медвежонок, и думал, что вот он прожил целую жизнь и за всю жизнь ему не было так хорошо и печально, как в этот вечер, когда они вчетвером ждали рыбу.
Когда я была маленькая, со мной в классе учился мальчик по прозвищу Виник. Потому что его фамилия была Винокуров. Он был чудной. С приветом. Притом с большим. С огромным приветищем. Когда мы обучались еще в детском саду (а мы с Виником жили в соседних домах и ходили в один детский сад), когда мы еще в детском саду были, на обед дали вареную курицу, и Виник помазал ее зеленкой, чтобы курице не было больно, когда ее едят.
В школу Виник ходил довольно редко, и мы все очень радовались, когда он появлялся. Раз Виник пришел, значит обязательно что-нибудь отчебучит.
И вот однажды, классе в четвертом, шел урок английского. Нашей любимой Ларисы Николаевны не было, и ее несколько раз заменяла одна довольно редкая тетя. Она нас совершенно замучила, к тому же задразнила и заобзывала. Шел не урок английского, а какое-то мучение. Но посреди этого мучения кто-то из учителей заглянул в наш класс и позвал ее. Мучительница зыркнула на нас грозно, велела сделать пять упражнений, рявкнула, треснула журналом по столу, чтобы мы вели себя тихо, и ушла.
Нам тут же так весело стало, так хорошо. Мы стали разговаривать обо всем на свете.
— Хорошо бы, — сказал Димон, — завести какого-нибудь ученого зверька, вроде хомячка или морской свинки, и надрессировать его, чтобы он ночью, пока мама спит, выпалывал у нее из косы седые волосы. Вот как сорняки на огороде. А то она каждое утро причесывается, видит, что у нее есть седые волосы, и очень огорчается…
— Ты лучше учись хорошо, — посоветовала отличница Смирнова. – И седых волос у мамы будет меньше.
— А у моей мамы зато во какие мускулы, — похвастался Лукьянов.
— А у моей бабушки зато тройной подбородок, — не отстала Вера, и напыжилась вся, чтобы показать, как это, но у нее не очень получилось.
— Зато мой папа, — воображалистым голосом начал Макс, — такой умный и красивый, что у него целых четыре жены. И все они очень дружат с мамой и со мной, дарят подарки и шлют открытки к праздникам…
Так мы сидели и болтали, мучительница все не шла и не шла, в конце концов нам даже надоело болтать, и Настя сказала:
— А теперь давайте молчать!
— Точно! – обрадовался Макс. – Кто первый заговорит, тот лысая макака!
А Виник придумал:
— Лучше кто первым войдет!
— Кто первым войдет или заговорит, тот – лысая зеленая макака! – решили все и стали молчать. Тишина.
И тут входит учительница и сразу с порога произносит любимое учительское слово:
— ТАК!!!
Мы изо всех сил старались не смеяться, но некоторые, например, Ирка или Танька, они вообще дохлые, болели часто, тут же начали хихикать.
— Это что еще такое? Что за глупый смех? – учительница почуяла неладное.
Тут Ирка и Танька просто затряслись от смеха, даже повизгивать начали, а, глядя на них, принялись веселиться и остальные.
— Вы почему смеетесь? – рассвирепела учительница. – Объясните мне, что происходит! Как вы смеете?! Что во мне такого смешного?
Уж тут-то все чуть под парты не свалились. А учительница стала такого цвета… Я даже испугалась, что ее сейчас удар хватит.
И Виник, наверное, тоже испугался. Он встал и сказал спокойно и вежливо:
— Мы смеемся, потому что вы – лысая зеленая макака. Так получилось. Вы уж не огорчайтесь. Вы лысая зеленая макака, а так ничего страшного.
И сел.
У учительницы голос пропал начисто. И как это пятнадцать минут назад она на нас кричала, чем?
Сначала она просто открывала рот без всяких звуков, а потом схватилась за голову и побежала прочь из класса спортивной рысью.
— Странная какая-то, — пожал плечами Виник. – Сама же просила объяснить, почему все смеются.
Винику, конечно, здорово влетело. В пятый класс он пошел в другую школу. В шестой – еще в одну. Седьмой класс заканчивал в санатории, восьмой – в другом городе, девятый – опять в Москве, но в лесной школе. Вернее, половину девятого, потому что в лесной школе он опять что-то отчебучил. В десятый класс его принимать никто не хотел. Что он делал вместо половины девятого и всего десятого классов, я точно не знаю, но зато теперь наш Виник стал начальством и ездит на здоровенном джипе с мигалками.
Прежде чем начать дрессировку собаки, изучите её характер и повадки. Собака должна любить своего хозяина, доверять ему. Дрессировщик, в свою очередь, уделяет собаке большое внимание: ухаживает за нею, гуляет, кормит её. Если взять щенка и вырастить его, то вы увидите, как он будет чувствовать ваше настроение.
Например, вы пришли домой из школы. Школьные беды вызвали у вас плохое настроение — вы не заметили бросившуюся к вам собаку. А собака всё-таки навязчиво вертится перед вами. Вы, рассердившись, в сердцах крикнули на неё. Собака расстроена — без вины наказана,— она забивается в угол. Это повторяется один раз, другой, и собака уже не радуется встрече с вами. Она становится запуганной, угрюмой, скованной в присутствии хозяина. Неуравновешенностью своего характера, невнимательным подходом дрессировщик может испортить животное. Поэтому мы рекомендуем вам, ребята, быть всегда подтянутыми, сдержанными и не переносить на животное своё плохое настроение. Собаке устраивайте строгий режим: точное время прогулок, кормления, занятий. Занятия с собакой лучше проводить в часы установленного кормления.
В руках держите кусочки мелко нарезанного лакомства (мясо, сахар). Руки находятся над тумбой. Тумба — препятствие для получения корма. Маните собаку кормом, заставляя её поставить на тумбу передние лапы. Как только она это сделала, вы ей даёте кусочек лакомства. В надежде получить ещё, собака продолжает тянуться к вашим рукам. Вы чуточку отходите в сторону — и собака, стараясь дотянуться до корма, вскакивает на тумбу, где и получает большое вознаграждение, подкреплённое лаской и звуковым сигналом «на место».
Постепенно движение руки сокращается до еле заметных жестов. На первый план выступает звуковой сигнал «на место».
Затем дрессировщик добивается, чтобы собака привыкла сидеть на тумбе и не сходила бы с неё без его разрешения.
Для этого, посадив собаку на тумбу, дрессировщик увеличивает промежуток времени между подачей лакомства. Если собака неожиданно сойдёт с тумбы, дрессировщик опять заставляет её сесть на место, но корм даёт лишь тогда, когда собака, спокойно выжидая, сидит на тумбе.
Одновременно с подачей корма дрессировщик произносит слово «сидеть». Оно является в данном случае звуковым сигналом, а корм даёт возможность сосредоточить внимание собаки и отвлечь её от желания сойти с тумбы.
После нескольких репетиций собака привыкнет к сигналу. Тогда дрессировщик может отходить от тумбы, свободно двигаться по помещению и наблюдать незаметно за поведением собаки.
Если собака сидит на тумбе и ждёт его подхода, то дрессировщик даёт ей подкормку.
Это задание заключается в том, чтобы собака по сигналу дрессировщика брала в зубы различные предметы и отдавала их хозяину.
Лучше всего дрессировать собаку в игре. Здесь вы должны быть крайне внимательны, чтобы уловить момент, когда собака в игре схватила зубами нужный вам предмет (мяч, тряпка, палка, тряпочная или резиновая игрушка).
Предмет, взятый собакой в зубы, вы должны вернуть себе. Вырывать его из пасти собаки нельзя. Это нужно сделать следующим образом. В одной руке у вас лакомство, собака к нему тянется. Чтобы получить корм, она вынуждена выпустить из зубов предмет. Вы подхватываете его свободной рукой и немедленно подаёте собаке подкормку, сопровождаемую лаской.
Первое время это следует делать без сигнала. Когда собака уже безотказно приносит и отдаёт вам в руки брошенный ей предмет, получая каждый раз подкормку, вам надо научить её строго различать два сигнала: один — по которому ей можно брать предмет, и другой — запрещающий.
Советуем вам пользоваться звуковыми сигналами, так как собака обладает необыкновенно тонким слухом, и прекрасно различает сквозящие в речи интонации (радость, угроза, порицание, резкость). Поэтому разрешающий сигнал вы можете подать с лаской в голосе, а запрещающий — с резким оттенком. Или же разрешающим сигналом может быть щёлканье языком или ногтем, а запрещающим — сигнал из шипящих букв. Сигналы надо подавать незаметно для окружающих.
Одновременно с разрешающим вы начинаете вырабатывать запрещающий сигнал, тормозящий ранее заученное собакой движение. Здесь проявите свою чуткость и внимательность, ибо, вырабатывая запрещающий сигнал, можно затормозить у собаки ранее выученное движение. Чтобы этого не произошло, необходимо сигналы чередовать.
Теперь игрушку или предмет, к которому собака привыкла на первых уроках апортировки, заменяете картонкой с цифрой.
Собираю для чего-то
Гайки в банку от компота,
Гвозди, шишки и кору,
И картинки с кенгуру.
Собираю я в коробки
Камни, бусинки и кнопки,
И коряги, что найду,
Я на стол к себе кладу.
Собираю я монеты
И ненужные предметы:
Марки, лампочки, ракушки,
Перья, зернышки и стружки.
Может в жизни так случиться,
Что все это пригодится.
Правда, может не случиться,
И выходит – зря хранится.
Ведь нельзя же угадать,
Что не нужно собирать.
Если кто-нибудь придет и чего-нибудь найдет, — это значит Гулькин. Это он, обязательно он.
А жил Гулькин в королевском лесу, может быть, не так далеко, но зато высоко, на самом верху, на самой, самой высокой сосне. Гулькин – сосновая шишечка. Шишечка, да не простая: с ушками, носиком, и ручками, и ножками, остренькими глазками и с большим ртом.
Когда светило солнышко, Гулькин раньше всех видел первые солнечные лучи. И кричал на весь лес:
— Шик-брык-трык-лик-мик, здравствуй, солнышко!
И птицы подхватывали радостный солнечный крик Гулькина, и распевали на разные голоса.
А еще в королевском лесу жил король по имени Тим I. Как и полагается королям, — у него был двоорец, королева и дочка-принцесса.
Каждое утро король обходил свое королевство в своей любимой зелено-голубой бархатной куртке. Придворные советовали ходить ему в красной мантии, но король неизменно надевал свою куртку. Это бы ничего, да только король Тим I любил все, что ни увидит, прятать в свой правый карман. Даже облачка не пропускал, увидит – и в карман. Пока гуляет по королевству, столько облачков нахватает с неба да напихает в карман, что там собирались целые тучи.
Но вот беда – именно в правом кармане куртки короля Тима I была дырка. И ничего удивительного, что из туч получался дождь, из дырки поливало по всему королевству. Так что королевство стали называть мокрым. Выскочит из дворца дочь короля, принцесса, с прекрасным именем Тамболина, а тут такой ливень – жуть! И выглядела Тамболина, как мокрая курица. Кто ж такую замуж возьмет…
Однажды в королевстве разбушевался сильный ветер. Гулькин-шишечка раскачивался из стороны в сторону. Зато ветер прогнал все облака. На небе ярко светило солнышко. Король Тим I хотел солнышко сунуть в свой карман, да не мог дотянуться.
Разбушевавшийся ветер пригнал в лес принца из соседнего леса, из соседнего королевства. Принц был худенький, как стебелек, в красивой синей шляпе с пером. А в это время из дворца вышла принцесса Тимболина. Принц увидел Тимболину. Без дождя, при ярком солнечном свете, она сверкала, будто радуга.
Принц торжественно обратился к королю Тиму I:
— Я прошу руки Вашей дочери, иными словами, я хочу на ней жениться.
В этот солнечный день у короля было прекрасное натсроение, он с удовольствием обнял принца и машинально сунул его в карман. Придворные принялись искать жениха: ведь свадьба без жениха не бывает. И тут Гулькин-шишечка крикнул с верхушки сосны:
— Шик-брык-трык-лик-мик! Принц провалился в дырку и запутался в прошлогодней хвое.
— Папа! – вскричала принцесса Тимболина. – Скорее спрячь меня тоже в карман.
Король Тим I так и сделал. Конечно, принцесса тут же провалилась в дырку. Наверное, в сосновой хвое они нашли друг друга. Там же, под сосной, решили сыграть свадьбу.
И все в королевстве хвалили Гулькина. Кричали ему:
— Гулькин-мулькин молодец!
— Это для меня пустяки! – смеялся Гулькин. – Шик-брык-трык-лик-мик! Хорошо, когда светит солнышко.
Король Тим I попросил Гулькина спуститься с верхушки сосны, усадил его на главное место между женихом и невестой.
Королева, мать Тимболины, на радостях обещала королю Тиму I зашить в его куртке правый карман очень прочными солнечными нитками. Их подарило на свадьбу Солнце своими лучами.
А Гулькин танцевал с женихом и невестой и кричал: «Шик-брык-трык-лик-мик! Теперь королевство надо называть не мокрым, а солнечным!». Все с этим согласились. Отныне гербом королевства стала золотая сосна с шишечкой-человечком Гулькином.
Жил на свете человек, веселый и добрый. Напевал песенки, гулял и много шутил. Так текли дни его бесшабашной молодости.
Однажды увидев груду камней около реки, он живо представил себе, какой величественный собор можно из них построить. Как любовались бы им люди, гуляя вдоль реки, приводили сюда детей, влюбленные пели бы песни… С этими приятными мыслями он заснул. Легко и сладко.
Проснулся от того, что щебетали птицы. Наблюдая за их полетом, он размечтался о том, как было бы чудесно придумать и сделать крылья, чтобы летать, приветливо помахивая смешливым и румяным соседкам.
Совсем было придумал, но отвлекся. Красивый полевой цветок в предчувствии наступающей прохлады складывал лепестки, защищая хрупкие тычинки. Задумался человек: как мудро устроен этот цветок. Хорошо бы наши жилища, как этот цветок, могли сохранять тепло ушедшего дня в ночи.
Впрочем, и от этих размышлений он легко отвлекся, наблюдая за повадками птиц и зверей. Движение туч и непрестанное течение рек, – все восхищало его красотой заложенного смысла.
Поэтому, как вы уже догадались, не нажил ни он богатств, ни добротного дома, ни семьи, ни детей. Так и пролетели годы, как дни.
Однажды, разглядывая в зеркале свое отражение, он увидел, что уже мало напоминает того добродушного, румяного весельчака. Лицо избороздили глубокие морщины, седые волосы опускались до плеч. И подумал человек: «Ах! Как славно было бы изобрести эликсир молодости, чтобы люди жили вечно!» И улетел бы высоко в своих мечтах, да вдруг заметил, что не один он отражается в потускневшем зеркале. За его спиной стоит светлокрылый ангел. Улыбка на лице ангела, печальная и светлая, была очень похожа на улыбку покойной матушки. Глаза такие же нежные, голубые. Они встретились взглядами. Ангел потупил взор, покачал головой так, что горечь и отчаяние охватили душу старика. Он понял, что хотел сказать ангел: «Пора!»
Человека захлестнуло раскаяние за бесцельно прожитые годы. Теперь он уже ничего не создаст в благодарность за счастье рождения, ничем не осчастливит людей.
— Не горюй! – прошептал ангел. – Создатель ждет тебя. Он печалится в сердце своем оттого что люди, занятые наживанием богатств и славы, в жалкой попытке запастись счастьем на всю жизнь, которую частенько путают с вечностью, не находят времени заметить Его старания, Его заботу. Им кажется, что они сами всего добились. Сами. Сами. Они не замечают дарованной красоты.
И только в твоей душе находил Он живой отклик, восторг и благодарность.
— Но я мог бы столько создать в этом прекрасном мире. Мог помочь людям увидеть красоту вечного праздника божьей благодати, восхититься творением и милостью Создателя! – рыдал человек.
— Ах, это! – рассмеялся ангел. – Об этом не печалься. Только Создатель решает, стать ли камням собором, или лежать бесформенной грудой. Помнишь – ты хотел быть крылатым и летать?
И человек почувствовал, что за спиной выросли крылья. И увидел в зеркале, что это действительно прекрасные крылья, такие же, как у ангела. И взглянул с нежностью и печалью на лежащего на полу старика. Но тот не ответил ему улыбкой, потому что уже не мог ответить.
Две неярко светящиеся точки, одна впереди, другая чуть позади, полетели, теряясь среди звезд. Они летели туда, где высится собор, сложенный из множества прожитых жизней.
Но, впрочем, это мог быть всего лишь сон одинокого старика в рождественскую ночь.
Жил-был Змей Горыныч. Была у него жена Змея Горыновна. И родился у них сын Змей Змеевич Горын — по паспорту. Родители его Змеюшей звали или еще короче — Юша.
Как известно, Змеям Горынычам паспорта, как и людям в 16 лет дают, когда они в среднюю группу детского сада “Голубая змейка” переходят. Не успели родители оглянуться, как и их Юша паспорт получил и был допущен к занятиям по огнеметанию. В младших группах все учили, как управлять хвостом, чтобы рыцаря с лошади сбить, как летать кругами, чтобы голова не у тебя, а у богатыря закружилась, но огонь — это совсем другое дело, не для зеленых. Тем более, Юша был серо-зеленым змеем, а это очень удачная расцветка. Но, к сожалению, это Юше не помогло, огонь у него не получался.
— Ну-ка, дыхни! — прикажет Юше воспитатель Дракон Подколодзе. Юша дыхнет. Дракон скривится весь и стоит так до конца занятий. Не вырывался у Юши из пасти огонь, не загоралось пламя. Из первой головы у него шли мыльные пузыри. Но это еще терпимо. А вот из второй — запах луковый, да такой, что никакой жевательной резинкой перебить нельзя. Третьей головы у Юши и вовсе не было. В детстве на нее слон наступил. Нечаянно.
— Юша! — говорил, наконец, Дракон, выкривившись обратно, — ты старательный змей, но у тебя есть три ужасных недостатка. Это все твои головы, считая отдавленную!
Придет Юша из садика домой, а там тоже счастья нет, папа с мамой начинают приставать: дыхни, да дыхни. Юше что, он дышит, а родители плачут.
— Что, — плачут, — за наказание такое противопожарное. Не змей, а стиральная машина на луковой грядке!
— Горе, — плачут, — ты наше луковое!
Так все сто лет, пока Юша в детский сад и среднюю школу имени Динозавра Курицына ходил, звали его Горем Луковым. Но про это я ничего рассказывать не буду, с кем не бывало, каждого когда-нибудь да обзывали. Расскажу, что потом было, когда Юша всех своих одноклассников на работу проводил: воевать с богатырями. Шел тогда Юша, шел, пускал мыльные пузыри от грусти и вдруг встретил маленького ревущего змееныша Прокла. У Прокла зубы уже три дня болели, а лечить он боялся.
— А ну-ка, открой рот, я посмотрю, — сказал Юша.
Прокл замотал всеми тремя головами, а пасть не открыл.
Тогда Юша поднатужился и выдул большущий разноцветный мыльный пузырь. У Юши все три рта раскрылись от удивления, а Юша быстренько дыхнул второй, луковой головой на больной проклов зуб, все микробы и бактерии, даже не мучаясь, моментально сдохли. Змееныш выплюнул их и пошел веселый учиться огонь метать.
А Юшу взяли в детскую стоматологическую больницу работать. Папа и мама им очень гордиться начали.
— Вот! — гордились они. — Главное не то, какая у тебя голова и сколько их штук, главное — вовремя ей воспользоваться! Счастье ты наше луковое, Юшенька!
В голове у старухи, я слышал,
жили страхи, как дома под крышей:
красная рука,
черная рука -
обе пугали наверняка.
Ночью, когда засыпала старуха,
страхи у ней вылезали из уха.
Трехлетних трусишек
пугая во сне,
руки, как раки,
ползут по стене.
Руки гуляют по тротуару,
за горло хватают кричащую пару...
Красная рука,
черная рука
в ночь убегают, как два паука.
Одна подгоняет другую: живее...
Встала старуха, а в голове ее
красная рука,
черная рука
спят-почивают, как два голубка. -
Набегались.
Гроб едет на колесиках -
В нем труп лежит в волосиках.
Когда же станет лысый -
Он будет съеден крысой.
Крыса ела труп, труп,
Надорвала пуп, пуп,
Отравилась трупным ядом
И лежит в могилке рядом.
Подружились два скелетика -
Вот какая арифметика!
Ночью к бабушке в форточку влетело привидение и сказало:
— Мой хозяин выгнал меня. Он женился и боится, как бы я своим видом не напугало его новую жену.
— Ну, так живи здесь, — предложила бабушка.
— Спасибо, но я хочу домой, — вздохнуло привидение.
Тогда бабушка встала, открыла шкаф и достала оттуда свои самые прекрасные бусы. Она на мгновение приложила их к себе.
— Эти бусы в свое время очаровали моего жениха, — сказала она. – Возьми – подари их ей.
И привидение вместе с бусами исчезло так же быстро, как и появилось…Не успела бабушка закрыть дверцу шкафа и улечься спать дальше, как вновь раздвинулась штора и в форточку влетел хозяин привидения. Он сказал:
— Моя новая жена выгнала меня за то, что я выгнал свое старое привидение!
— Ну, так живите пока здесь, — предложила бабушка.
— Спасибо, но я хочу домой, — вздохнул хозяин привидения.
Бабушка достала из шкафа прекрасную шаль. Она на мгновенье приложила ее к себе.
— Эту шаль когда-то купил мне мой брат на свою первую зарплату. Возьмите, думаю, ей она понравится.
Хозяин привидения взял шаль и исчез в форточке так же быстро, как и появился…
Под утро, когда бабушка уже спала, в форточку влетела новая жена старого привидения. На ней были бабушкины бусы и бабушкина шаль. Она не стала будить бабушку, а лишь плотнее обернула ее одеялом, ухватила и полетела с ней к окну. Но вдвоем они не смогли протиснуться в форточку и рухнули на пол вместе с цветочными горшками и оборванной шторой…
— Что это? – спросила бабушка.
— Простите меня, — смутилась новая жена хозяина старого привидения. – Я столько слышала о вас хорошего, а хорошие люди на дороге не валяются. — Возможно, и не валяются, — согласилась бабушка. – Но уверены ли вы, что именно я удостоилась чести оказаться там первой?
Жил был мальчик Ицик Пицик, он был легкий, как перышко, на ногах еле держался, трусишка большой. Ребята смеялись над ним.
— Какой ты маленький! Мальчик с пальчик!
Они брали его на руки и подбрасывали, как младенца. А девочка Дася жалела его, гладила и вытирала слезы. А толстый мальчик Шмарик как-то поймал его, обшарил карманы, ничего съестного там не нашел, рассердился и закинул его на дерево. Там Ицик проплакал полдня, пока пролетавшие голуби не подхватили его и не доставили на дом. Тогда-то Ицик и решил измениться — стать сильным, большим и тяжелым. А вот как? Очень просто — достал из чулана весы, подкрутил колесико на циферблате, встал на них и не поверил глазам — сто килограммов!
— Мама! — закричал он. — Посмотри, какой я тяжелый!
Мама глянула на весы, обрадовалась и сварила кастрюлю манной каши.
— Ну вот теперь ты не будешь капризничать, все будешь съедать. Позвонил Ицик девочке Дасе, вызвал к себе и встал на весы.
— Вот я тяжелый какой!
Они вместе доели манную кашу, и вышли во двор показаться ребятам. Узнают они его или нет? Тут к Пицику подкатился Шмарик, ощупал карманы, но не тут-то было! Ицик поднял его одной рукой, и зашвырнул на крышу, да так, что Шмарик зацепился там за антенную и болтался на ней, как мешок.
Ицик Пицик ходил теперь вечно голодный, никак не мог наесться- напиться, все, что давали, съедал, подметал остатки из чужих тарелок. Чтобы стать сильным и ловким, он прыгал на ветки деревьев и спускался под собственным весом до самой земли. С Дасей он теперь не расставался, сложил в кармане домик с окошком, поселил ее там и подавал ей туда чай с молоком и ватрушки.
Началась для Ицика совершенно новая жизнь, все его уважали, а он всех жалел и старался помочь своей новой силой — разбирал во время пожаров горящие здания, работал подъемным краном, на детской площадке стал каруселью, а когда в парке заболел верблюд, он заменил его и катал ребят на себе. Теперь, если кто из детей заболевал,их несли не в больницу, а к Ицику на дом, он играл с ними, кувыркался, подбрасывал их к потолку, от крика и хохота они выздоравливали на глазах. Вместо платы ему приносили бочки с капустой, фаршированные кабачки и хлебные караваи в мешках. И все это видел Шмарик с антенны — теперь это был уже не толстый обжора, а жалкий заморыш, дрожавший от ветра и птиц равнодушно пролетавших мимо.
— Может,снимем его? — спросил Ицик, заглянув в карман, где Дася сидела. — А то жалко его.
Дася согласилась с ним, Ицик подкатил к дому пожарную лестницу, Шмарик спустился по ней, и стал служить у Ицика с Дасей собакой, охранником и вентилятором.
Все было бы в жизни Ицика прекрасно, если бы он не вспомнил про весы. Захотелось проверить свой вес. Долго искал он в чулане весы, подкрутил колесико, посмотрел на циферблат и ничего не понял.
— Мама, мамочка, посмотри на весы, сколько я вешу?
Мама пришла из кухни, вытерла руки, опустилась на корточки и подняла глаза на сына.
— Ты поправился на целых полтора килограмма. Молодец, сынок!
Хотел было Ицик спросить, а где мои сто килограммов, да язык прикусил, а мама смахнула пыль с весов и спрятала их в чулане. Тогда Ицик подумал: а может, пока он ходил по городу и всем помогал, мама подкрутила на весах колесико? А он, каким был, таким и остался, прибавив всего на немножко? Значит, просто врали весы?
Вышел Ицик во двор. На площадке ребята играли с мячом. Мяч попал ему под ноги, он отфутболил его, помчался за ним и упал. И никто не заметил, что он снова маленьким стал. Ицик в школу пошел, и там никто не заметил, что он снова маленьким стал. Дася поманила его и подставила зеркальце.
— Где ты измазался так?
Она вытерла ему щеки и лоб своим платочком и показала на Шмарика — тот сидел за своим столиком, ковырялся в сумке и что-то жевал…
Как-то сдуру я придумал –
Дай-ка влезу на сосну?!
На ладони дунул-плюнул –
Счас, мол, храбростью блесну!
Вмиг нашел дремучий лес
И на дерево полез…
Вот сижу я на макушке,
Говорю себе: «Ага-а…»
Подо мною как подушки
Развалились облака…
Вниз гляжу я словно в яму,
В сук вцепившись словно в маму:
«Ой! Снимите дурачка!
Очень страшно, мамочка-а-а!…»
Пеликаны-чайники
На волнах качаются.
От сервиза чашечки —
Рядом пеликашечки.
Я с ног валюсь.
Я в сон вольюсь.
Без задних, без передних —
Усну без ног последних.
Лежала скакалка,
Хозяйку ждала.
А девочка Алка
Какао пила.
В окошко смотрела,
Какао пила…
Скакалка терпела,
Скакалка ждала,
Скучала
Скакалка,
Хозяйку звала.
Гулять без хозяйки
Скакалка ушла.
Скакалка скакала,
Была весела,
А Алка
Какао,
Какао
Пила.
Скакалка скакала
Весь день напролет,
Сначала
Скакала она у ворот,
Потом ускакала
На скверик скакать
И с маленькой Анькой
Осталась играть.
Навек от хозяйки
Скакалка ушла,
А девочка Алка
Какао
Пила!
Перед сказкой обязательно выйди на балкон, а если живешь на первом этаже, не поленись во двор выбежать на самую коротенькую секунду.
Зачем?
А вот зачем:
….жил между домами прямо на улице и прямо на проезжей части белый свет. Люди так привыкли, что уже не обращали внимания на него, и он считал достаточным для себя подарком весной смотреть на распускающиеся цветы, а зимой приветствовать своего лучшего друга, а друг его — белый снег.
Но вот перед самыми длинными каникулами, в разгар весны насмотрелись ребята из третьего «Б» фильмов про звездные войны, про разных там «дредов» и вынесли эти войны за порог своих домов на улицу. С межгалактическими криками они налетали друг на друга, и кромсали, и рубили отчаянного противника, и требовали ключи и бесконечные знания даром.
В одно из таких сражений Алеша сильно размахнулся своим лучевым оружием из орехового прута, полоснул им по воздуху и неожиданно от белого света порядочный кусок отхватил (на пруте были разные сучки и задоринки) и, пока никто не заметил, быстро подобрал его с земли и в карман спрятал.
Но кусок белого света отсечь — не вазу дома разбить, пусть даже самую мамину любимую, тут дела посерьезнее, на весь город, — вся мороженая рыба оттаяла, беспризорные собаки стали на людей бросаться с просьбой усыновить их, да чего там город — самая главная беда: время стало отставать, пока совсем не остановилось. Представляешь: трамваи ходят, птицы летают, а время стоит, вот остановилось на среде, и стоит. Даже американский президент пишет в волнении нашему президенту, что за новый вид оружия мы изобрели, и предлагает договор заключить по его уничтожению, а то в четверг у его жены день рождения, он уже и подарок купил, а тут напасть такая среда, да среда.
Понятное дело, Леша по телевизору услышал такие новости международные, за ум взялся и о мире стал думать, ведь просто так мысли о мире прийти не могут.
После нынешней среды на следующую среду утром, чуть свет, Алеша уже во дворе был и то место искал, где около трансформаторной будки война была.
Нашел.
Потом, чтобы кусок к остальному всему свету пристал, облизнул как следует и приложил к раненому месту, еще и ладошкой прихлопнул.
Хорошо прихватилось, так крепко, что на следующий день американский президент своей жене дорогой подарок сделал, а наш-то был рад за него, а про меня и говорить нечего — я тотчас чайник вскипятил и такой сладкий-сладкий чай с лимоном сделал. Попробуй — вкусно, да?
Пошло, пошло время-то!!!
1. Князь Гвидон
2. Великан-людоед из сказки Перро
3. Красивый мальчик Якоб, герой сказки Гауфа
4. Одиннадцать братьев-принцев из сказки Андерсена
5. Курица Чернушка
6. Чудище из сказки Аксакова
7. Крупеничка из сказки Телешова
8. Петя Зубов, герой сказки Шварца
9. Коротышка Листик
10. Карик и Валя
11. Таня Заботкина из сказочной повести Каверина
12. Лягушонок из сказки братьев Гримм
13. Багдадский калиф Хасил, герой сказки Гауфа
14. Жестокий мальчик, упавший со звезды, герой сказки О. Уайльда
15. Юра Баранкин и Костя Малинин
16. Два брата из сказки Шварца
17. Гадкий утенок
18. Женя Богорад из повести-сказки «Старик-Хоттабыч»
19. Принц из сказочной повести «Академия пана Кляксы»
20. Пиноккио
21. Ослы Брыкун, Пегасик и Калигула из сказочной повести Носова
22. Айога из Нанайской сказки
23. Нильс
ПРИМЕР: Какую часть карандаша можно изготовить с помощью крупной хищной птицы и хвойного дерева?
ОТВЕТ: ГРИФ + ЕЛЬ = ГРИФЕЛЬ
ЗАДАНИЯ:
У маленького воздушного шарика Мумрика, как у всех людей, росли волосы. Он этим очень гордился.
Вдруг однажды все волосы у него выпали. Он стал совершенно лысым.
Но он не переживал. Ведь он зато начал просвечивать!
Знаете, как я сочиняю сказки? Ни за что не догадаетесь.
Я прыгаю с подоконника на диван, с дивана на пол, с пола прыгаю опять на диван, с дивана на стол, потом на другой подоконник, и так далее, и так далее… Я уже запыхалась, но всё шепчу себе под нос сказку.
Так я всё прыгала и прыгала. Но однажды к нам пришла соседка и сказала, что когда я прыгаю, ей кажется, будто кто-то забивает гвозди кувалдой. И мне мама больше не разрешила прыгать.
Теперь мне в голову не лезет ни одна сказка. Я уже залезала на шкаф, но и там ничего не приходит в голову. Теперь мне очень трудно писать. Но я уже приспосабливаюсь.
Рыбки с разными глазами
Совсем не знакомы с нами.
Смотрят искоса на нас –
Они на рынке в первый раз.
Белое облако – белая птица.
Белая птица куда-то мчится.
А куда мчится – не знает никто.
Природы секрет это!
Однажды шкаф видала мышь.
Спросила: «Что ты здесь стоишь?»
А шкаф молчал. Тут мышь спросила:
«В тебе, наверно, много силы?
Ведь ты большой, и коль шагнешь,
Наверно, землю пошатнешь?
Да, ты размером со слона…»
И тут она лишь поняла,
На шкаф смотря: с рожденья он,
Наверно, неодушевлен.
У берега как-то проплыв по привычке,
Увидел дельфин молодой электричку.
Внутри разглядел он людей, и тогда
Решил, что они – электрички еда.
Старушенция с улицы Мира
От Москвы шла пешком до Каира,
Чтобы деньги сберечь
И в огромную печь
Затолкать половинку зефира…
Молодой человечек из Мексики
Занимался проблемами лексики.
Но большой ягуар
Съел его «ягуар»,
А лягушки прикончили кексики…
Некто Вася с Седьмой Магистральной
Обнимался с машиной стиральной.
Не послушавшись Аси,
Поспешил восвояси
Некто Вася с Седьмой Магистральной.
Аня Виноградова, 13 лет
Один мой знакомый с Луны
Купил мне большие штаны.
Отдала их ему,
И сама не пойму:
Зачем мне большие штаны?!
Катя Петренко, 13 лет
Деревня Уныллоу – скучное место,
Крестьяне в Уныллоу – сплошь ворчуны!
Всегда-то у них расползается тесто,
Тощает скотина и дети больны.
Любимого нет у них времени года:
Жара не годится,
Мороз не хорош.
Какая б с утра ни стояла погода,
Из дома не выйдут они без галош.
У мистера Хворроу снова простуда,
У мистера Хилоу – радикулит,
Супругам Недуглас по-прежнему худо,
У старого Чахли все тело болит…
Все дуются, сердятся, злятся, боятся –
А вдруг приключится такая беда:
А вдруг все напасти да враз прекратятся,
На что же ворчать они станут тогда?!
1. В комара, муху, шмеля. А. Пушкин, «Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди»
2. В льва, мышь. «Кот в сапогах».
3. В карлика. «Карлик Нос»
4. В лебедей. «Дикие лебеди»
5. В человечка. А. Погорельский. «Черная курица, или Подземные жители»
6. В принца. «Аленький цветочек»
7. В зернышко. «Крупеничка»
8. В старика. «Сказка о потерянном времени»
9. В ослика. Носов. «Незнайка в солнечном городе»
10. В крошечных человечков. Я. Ларри. «Необыкновенные приключения Карика и Вали»
11. В сороку. «Много хороших людей и один завистник».
12. В королевича. «Король-лягушонок».
13. В аиста. «Калиф-аист».
14. В мальчика с лицом, как у жабы. «Мальчик-звезда».
15. В воробьев, бабочек, муравьев. В. Медведев. «Баранкин, будь человеком!»
16. В клены. «Два клена».
17. В лебедя. Г. Х .Андерсен. «Гадкий утенок».
18. В старика. Л. Лагин.
19. В скворца Матеуша. Я. Бжехва.
20. В осла. К. Коллоди. «Приключения Пиноккио».
21. В коротышек. Н. Носов.
22. В гусыню. «Айога».
23. В крошечного человечка. С. Лагерлеф. «Чудесное приключение Нильса с дикими гусями».
