Возьмите меня с собою,
Возьмите,
Ну что вам стоит!
На этот большой корабль
Возьмите меня с собою.
Я буду впередсмотрящий,
Вперед далеко смотрящий!
Я риф на пути увижу,
Из пены седой торчащий…
Увижу акул, наверно,
И рыб, на цветы похожих…
Китов разгляжу я первый,
Китов я увижу тоже!
Кальмаров живых, скользящих,
Тунцов полосатых стаю
И рыб, над водой летящих,
И, может, одну поймаю…
И ночью не спать я буду –
На вахте стоять я буду!
Вы ночью спокойно спите.
Возьмите меня, возьмите.
народная сказка воздушных шариков
Мир, как известно, имеет крышу. Эта крыша называется небом. Еще ни один воздушный шарик не взлетал выше неба, потому что выше ничего нет. Держится эта крыша, то есть небо, на четырех столбах, и караулят те столбы четыре великана: Руфон, Карафон, Палафон и Атласий.
И вот однажды пришел к Атласию гном Фитюля и говорит: охота, мол, мне на самом верху этого столба написать
«Тут был Фитюля!»
– Как это? – не понял Атласий.
– А так. Положи мне этот столб на землю, я вырежу надпись ножичком, а потом мы снова поставим столб на место. А ты покуда поддержи небо с этого угла, чтобы не упало. Одну только минутку. Ты не сомневайся: я быстро!
Атласий сначала отнекивался, но когда Фитюля посулил ему за это свой складной ножичек, все-таки согласился. Вот положил он столб на землю, сам вместо него небо подпер с угла и держит.
А гном быстренько вырезал ножичком «ТУТ БЫЛ Ф…» и призадумался. Как дальше писать: ФИТЮЛЯ или ФЕТЮЛЯ?
– Погоди, – крикнул он Атласию – я только сбегаю, мамку спрошу, как мое имя писать. Ты не волнуйся: я быстро! – И как сквозь землю провалился.
Тяжело Атласию небо держать. Совсем он изнемог. «Брошу, – говорит, – и будь что будет!» Представляете, что было бы, если бы он действительно бросил? Упало бы небо на землю, тут и миру конец.
Но в это время прилетел Желтенький Воздушный Шарик, а на нем рожица улыбающаяся и надпись: «ДЕРЖИСЬ! ЕЩЕ НЕМНОЖКО!»
Собрался с силами Атласий, держит дальше. А гнома все нет и нет. «Все, – скрипнул зубами Атласий. – Мочи нет больше держать! Сброшу!»
Но тут прилетел Розовый Воздушный Шарик, а на нем поросенок нарисован и надпись: «ДЕРЖИСЬ! ЕЩЕ МИНУТОЧКУ!»
Приободрился немного Атласий, держит дальше, но чувствует, что и самые последние силы кончаются.
– Пропадай все пропадом, – прохрипел он наконец. – Сейчас брошу!
Но тут прилетел Голубой Воздушный Шарик, а на нем слоненок полосатый нарисован и надпись: «ДЕРЖИСЬ! ЕЩЕ ОДНУ СЕКУНДОЧКУ!»
И тут увидел Атласий: бежит Фитюля, а за ним великаны: Руфон, Карафон и Палафон.
– Узнал, узнал! – кричит Фитюля. – Через букву И!
Подбежали великаны, подсобили Атласию небо держать. Дорезал гном свою надпись до конца. Сообща поставили столб обратно, как было. «Уффф!» – выдохнули хором великаны и разбрелись по своим углам земли – опоры небесные сторожить.
– Вот так, – сказывают сдутые сморщенные шарики своим толстощеким деткам, – в стародавние времена наши предки спасли мир. А то упало бы небо и всю землю придавило. А кто не верит, пусть поднимется в небо повыше и летит на юго-запад, никуда не сворачивая, пока не долетит до края земли. Там и поныне, на самом верху Атласьего столба, можно прочесть вырезанные ножичком три гордых слова: «ТУТ БЫЛ ФИТЮЛЯ»
«Неделя детской книги»! как мы любили эти дни, когда были помоложе и легче на подъем. Встречи с детьми, их робкие, наивные вопросы, на которые не всегда просто найти ответ. И главное, блестящие, восторженные глаза…
На этот раз у меня была «путевка» в новую школу в каком-то новом районе. Помню только, что добиралась до нее долго и боялась опоздать.
Школа и вправду была новой, и библиотека сияла хорошо вымытым стеклом. Но самой новой, просто ослепительно новой оказалась библиотекарша Олечка с новыми, чуть оттопыренными ушками и яркими бирюзовыми сережками.
Пол в библиотеке был весь застлан пушистым зеленым ковром, юные читатели оставляли обувь у двери, располагались на ковре, как на поляне, скрестив ноги по-турецки.
– Начинаем выступление известной, всеми нами очень любимой писательницы Софьи Прокофьевой! Софья Леонидовна, мы подготовили для вас небольшой концерт! – сказала Олечка повышенно-звонким голосом.
Появилась кроха в чем-то вроде балетной пачки, даже не первоклашка, просто чья-то младшая сестренка.
Малышка без запинки прочла:
Купите лук, зеленый лук,
Петрушку и морковку.
Купите нашу девочку,
Шалунью и плутовку!
Не нужен нам зеленый лук,
Петрушка и морковка.
Нужна нам только девочка –
Шалунья и плутовка!
Ничуть не сомневаюсь, что все купили бы эту шалунью и плутовку, а не зеленый лук, так была прелестна маленькая актриса.
«Как находчиво и остроумно начать нашу встречу шотландской народной песенкой в пересказе Ирины Токмаковой, – подумала я. – В сущности, это – классика, ничуть не хуже «Игрушек» Барто…»
Потом вышел серьезный мальчик и серьезным голосом прочел «Где спит рыбка?» Опять-таки стихотворение Ирины Токмаковой.
«Что ж, мы мастера одного цеха, – подумала я. – И, пожалуй, это вполне естественно…»
Но когда две девочки, взявшись за руки, прочли еще одно стихотворение Ирины Токмаковой – «Крокодилы», – то я неожиданно для себя закашлявшись, наклонилась к Олечке и все-таки смущенно шепнула ей, что это, к сожалению, не мои стихи.
Трудно передать, что стало с милой Олечкой. Ее новые ушки покраснели, а щеки так запылали, в общем, мне стало ее искренне жаль.
Она пролепетала, что концерт готовила вовсе не она, а какая-то старшеклассница, очень хорошая девочка, верная претендентка на золотую медаль. А Ирина Петровна, честное слово, обещала прийти, и вот…
– У нас еще инсценировка, – убитым голосом сказала Олечка. – «Ку-ка-ре-ку!» Дети сами шили костюмы.
– Давайте «Ку-ка-ре-ку!» – твердо сказала я.
Стишок, превращенный в инсценировку и впрямь был разыгран озорно и мило. Главное, не было скованности. Глаза актеров горели подлинным вдохновением. У Петушка в самый ответственный момент свалился с головы гребешок, что тоже немало способствовало успеху.
Я поцеловала в щеку библиотекаршу Олечку и почувствовала, что обожгла себе губы всерьез и надолго.
Потом я ушла, унося с собой пять крупных алых тюльпанов с розовой розаночкой на каждом.
Но главное, я порадовалась стихам, которые прозвучали в этой новенькой библиотеке. Поэтичные, легкие, с выдумкой и юмором – поистине классическая поэзия для детей. И еще: как легко запоминались они, доставляя столько радости и актерам, и зрителям, дружно подхватывающим веселое «Ку-ка-ре-ку!»
Не знаю, может быть все-таки надо было отнести подаренные мне тюльпаны чудесному детскому поэту Ирине Петровне Токмаковой?
Раз, два, три, четыре,
Муравей – сильнейший в мире,
Убивает кабана,
Африканского слона,
Уссурийскую тигрицу
И большую злую львицу.
Раз, два, три, четыре –
Муравей стреляет в тире.
Ha помощь! В большой водопад
Упал молодой леопад,
Ах, нет, молодой леопард
Свалился в большой водопард!
Что делать! Опять невпопад!
Держись, дорогой леопад,
Верней, дорогой леопард!
Никак не выходит впопард…
Бежал по улице король
Со спущенным чулком.
Сначала вдоль,
Сначала вдоль,
А поперек потом.
За ним неслись король-отец
И королева-мать.
Но сорванец,
Но сорванец
Не дал себя поймать.
– Ах, так! – сказал король-отец. —
Пошлю за ним солдат,
Но во дворец,
Но во дворец
Верну его назад.
Нельзя же бегать королю
Со спущенным чулком!
И я велю,
И я велю
Одеть его силком!
Продолжение, начало в №5
– Значит так, – говорит Киря бодрым и уверенным голосом. – Жена будет подметать, убирать, посуду мыть… И еще готовить.
– А стирать кто?
– Тоже жена.
– А в магазин ходить?
– Тоже жена. – Тут Киря опомнился: – Ну, и я… И вот ещё: она должна пылесосить. Я не люблю, когда пыль.
– На работу тоже она будет ходить?
– А как же!
Сами понимаете, тут уж я не стерпела.
– Вот интересно! – сказала я, сдерживая желание надрать бывшему своему жениху уши. – Это что же получается? Вы, значит, оба ходите на работу, да?
– Да, – сказал Киря.
– Вечером возвращаетесь усталые домой, да?
– Да.
– И ты сразу принимаешься отдыхать, а она, значит, принимается подметать, убирать, мыть посуду, готовить и пылесосить! Как ты думаешь, это по-товарищески?
Гробовое молчание было мне ответом. Киря думал. А потом честно сказал:
– Вообще-то нет…
Тут он ещё подумал:
– Ну, я же буду в магазин ходить. Или там чинить что-нибудь, если сломается…
– Ага! Здорово придумано! – сказала я. Ну, правда же, обидно. – Ломается-то не каждый день, а готовить, стирать, мыть посуду надо каждый день. Значит, жена у тебя будет работать еще и во вторую смену – дома. Я так понимаю?
– Ну-у-у, – сказал Киря, – я же ещё с сыном буду заниматься… Играть с ним, уроки там проверять…
– А стирать?
– Ещё чего! – даже обиделся Киря. – Это дело не мужское!
Всё-таки три года назад этот человек хотел на мне жениться, я просто-таки оч-чень рассердилась, представив, какая каторга меня ожидала.
– Знаешь что! – сказала я. – Тебе жениться противопоказано. Выбрось это из головы.
Тут Киря надулся. И пока он сидит надутый, я вам доскажу историю про Кириных папу и маму, я же обещала.
Вот поженились они, значит, и были счастливы. Поступили в институт, днём учились, а после гуляли по городу, целовались, ходили в кино – в общем, замечательная была жизнь, но тут родился Киря.
Сами знаете, если люди любят друг друга, у них рождаются дети.
Света и Егор, конечно, Кире очень обрадовались, но…
Но в кино стало ходить некогда. И в гости – тоже. Да что там – даже целоваться некогда стало! Потому что всё время надо было стирать Кирины пелёнки. А ещё надо было гулять с Кирей, ходить с ним в больницу, бегать на молочную кухню, кормить его…
А чтоб кормить, нужны были деньги. И пришлось Кириному папе Егору бросить институт и пойти работать – деньги зарабатывать.
Конечно, Света с Егором очень уставали, им всё время хотелось спать. Потому что по ночам Киря плакал, и надо было вставать укачивать его.
И вот как-то так вышло, что Егор устал окончательно и решил: всё, хватит с меня! Не мужское это дело – пелёнки стирать. И на молочную кухню бегать – тоже. И по ночам укачивала Кирю Света. А Егор спал себе… А когда он приходил с работы, то хотел есть. А Света не всегда успевала приготовить ужин. И тогда Егор сердился. И они ссорились. Поссорившись, Кирин папа хлопал дверью и уходил к своим родителям – отдохнуть от семейной жизни. А Света оставалась одна с сыном – она ведь не могла его бросить и тоже уйти к маме, чтобы отдохнуть. Киря же маленький был, беспомощный, он просто умер бы без неё…
А ещё, конечно, Свете было очень обидно. Потому что вот ведь что вышло: как гулять и целоваться, так вместе, а как сына нянчить, любимый сразу в кусты…
Ну, в общем, так она и кончилась, любовь Светы и Егора. Про которую они думали, что на всю жизнь. Сбежал Кирин папа от Кири к своим родителям. А Света вернулась к своей маме, Кириной то есть бабушке. И Кирю они растили вдвоём. Такие вот дела. А выводы уже сделайте сами.
…Тут Кире надоело дуться, и он спросил:
– Почему это, Соломка, ты думаешь, что мне жениться противопоказано?
– Потому! Ты как считаешь, стирка – это дело лёгкое или тяжёлое?
– Ну, тяжёлое, – признался он нехотя.
– Так ты что, на силаче-тяжеловесе жениться что ли решил?
– Ладно, – вздохнул Киря, – буду стирать.
– А пылесосить?
– И пылесосить, – грустно кивнул Киря. – Всё буду делать напополам.
– Хитренький какой, – сказала Света. – Ты ведь мужчина, значит, ты больше должен делать.
Но тут вмешалась бабушка.
– Да ладно вам! – сказала она. – Совсем мужика запугали. Так он и вовсе не женится!
– Кирь, женишься? – спросила Света. – Или опять – ни за что никогда?
– Не знаю, – угрюмо ответил Киря. – Ещё подумаю.
Подумать тут есть о чём. Дело-то непростое, честно говоря.
Я с детства мечтал переводить c английского старинные стихи и истории. Но опоздал: пока я рос, Корней Чуковский, С.Маршак и Борис Заходер всё это уже перевели.
Мне стало очень обидно. Так обидно, что если бы я знал какие-нибудь английские слова, я бы сам сочинил из них новую старинную английскую народную балладу или песенку. И сразу перевёл бы её на русский.
И тут я подумал: «А почему, собственно, переводчик с английского на русский непременно должен ждать, пока кто-нибудь напишет английские подлинники по-английски? Почему бы не сделать наоборот: сначала сочинить ДОподлинный перевод на русский, а потом пускай англичане переводят обратно? А не захотят переводить — тем хуже для них: значит, у нас будет больше английских стихов и историй, чем у самих англичан!»
Вадим ЛЕВИН
И что бы вы думали, ребята? Так он и сделал! Один из ДО-подлинников Вадима Левина из книги «Большая Глупая Лошадь» мы и предлагаем вам прочитать.
— Мистер Сноу! Мистер Сноу!
Вы придёте в гости снова?
— Через час. Даю вам слово.
— Вот спасибо, мистер Сноу.
Джентльменами не рождаются, но становятся. Хотя стоит сыграть в нашу игру и проверить, вдруг у вас врожденное джентльменство, а вы и не догадывались…
Все вы, наверное, любите телевизионную игру “О, счастливчик!”. Участникам этой игры ведущий задает различные вопросы и дает четыре варианта ответов на каждый вопрос. Если игрок ответит верно на все 15 вопросов, выиграет миллион. Мы предлагаем вам сыграть в похожую игру под названием “О, джентльмен!” Миллион в нее не выиграть, зато можно узнать, можешь ли ты считать себя (или, например, своего друга, а может, даже соседского дедушку) истинным джентльменом.
В эту игру можно играть и одному. Если ты сейчас один, а поиграть очень хочется, возьми лист бумаги, ручку, и запиши варианты ответов к каждому вопросу, которые считаешь верными. Потом загляни в ответы. За каждый правильный ответ – 10 очков. Сколько ты набрал очков, на столько процентов можешь считать себя джентльменом.
Но это не самый лучший вариант. Во-первых, потому, что вначале вопросы идут легкие, потом сложнее, и тебе могут понадобиться подсказки: “50 на 50”, “звонок другу”, “помощь зала”. Во-вторых, потому, что одному играть просто неинтересно.
Почему в нашей игре всего 8 вопросов? Для того, чтобы быть джентльменом “на все 100”, недостаточно только знаний. Нужно и вести себя по-джентельменски. Недостающие 20 очков могут присудить тебе твои друзья. Конечно, они сделают это в том случае, если считают тебя истинным джентльменом. Не расстраивайся, если у тебя что-нибудь не получится. В конце концов, это всего лишь игра!
Позови друзей. Выберите или разыграйте, кто будет ведущим, а кто претендентом на звание истинного джентльмена. Ведущий читает вопросы и варианты ответов. Верные ответы знает только он. Каждую подсказку можно использовать один раз.
Подсказка “помощь зала”
“Зал” ни в коем случае не должен подсказывать игроку или вслух обсуждать свои варианты, пока игрок сам не возьмет эту подсказку.
Подсказка “звонок другу”
Можно не звонить, а просто спросить у друга (только одного, на выбор!)
Подсказка “50 на 50”
Ведущий сам выбирает, какие из неверных ответов убирать.
Итак, начали:
1. Что должен сделать джентльмен со своей шляпой при появлении леди?
А. Снять
В. Надеть
С. Смять
D. Съесть
2. Какого числа принято отмечать международный женский день в нашей стране?
А. 1 января
В. 8 марта
C. 1 апреля
D. 23 февраля
3. В какой день можно подарить цветы маме?
А. На 8 марта
В. В день ее рождения
C. Да в любой день!
D. Нечего вообще дарить ей цветы!
4. «Джентльмен» – это слово
А. Английское
В. Немецкое
C. Папуасское
D. Инопланетного происхождения.
5. В переводе с английского «джентльмен» – это человек:
А. Воспитанный
В. Умный
C. Твердый
D. Мягкий
6. Мужчина и женщина идут по улице. Где должен находиться мужчина?
А. Слева от спутницы
В. Справа от нее
C. Чуть позади
D. Он должен идти впереди
7. При пользовании лифтом мужчина:
А. Входит в лифт первым и выходит тоже первым
В. При входе пропускает вперед спутницу, а выходит первым
C. И при входе, и при выходе пропускает спутницу вперед
D. Входит первым, а выходит вторым
8. Дедушка известной писательницы Жорж Санд, по словам современников, был образцом элегантности, любезности и предупредительности, особенно по отношению к женщинам. Перед своей смертью он пожелал своей жене:
А. Хранить о нем добрые воспоминания и никогда больше не выходить замуж
В. Отправиться в рай одновременно с ним.
C. Поставить ему мраморный памятник.
D. Пережить его на много лет и как можно лучше использовать жизнь
Присылайте нам свои вопросы, «джентльменские» истории, рассказы о том, как вы играли в нашу игру, и получайте призы! Помните – не выигрывает тот, кто не играет! Удачи!
Если я влюблюсь в какую-нибудь девчонку, без подвига не обойтись. Обязательно ее спасу, никуда ей не деться.
Это другие ухаживают, дарят цветы, ждут у подъезда, – глупости. Мой друг Вовка Груздев из-за любви записался в кружок макраме, сову сплел, не понимает, что надо совершать подвиги.
А надо мной опасности так и вьются, и я их не отгоняю, пусть, я лежу на диване и думаю, как лучше ее спасти.
И тут во мне такие силы просыпаются, такая песня поет: как будто шторм, палубу качает, а я крепко стою на ногах, и меня не собьет ветер.
Я во всех геройских песнях, особенно в морских, себя вижу. И в «Наш фрегат давно уже на рейде» и «В нашу гавань заходили корабли». Я вообще хочу быть матросом – девчонкам нравится. Черный, как ночь, бушлат с созвездием пуговиц, просоленная зюйдвестка, старый бывалый старпом, пахнущий вяленой рыбой: «брось, моряк, не грусти, не зови ты на помощь норд-веста, это мисс из далекой страны, это мисс ведь чужая невеста».
Со всех сторон, из всех фильмов они наступают: подстерегают в засадах, мчатся в погоне на конях… Подвиг – пара приемов, легкое, небольное ранение, она заплачет, перевяжет рану платком, и не надо благодарить, банда черного Джека разбита, и я ухожу проверенной, надежной походкой.
Очередное «героическое» интервью корреспондент Вася Перышкин передал Главному Редактору через Ответственного Секретаря редакции Наташу Соломко, которая постоянно переписывала Васины каракули.
– А где сам Вася? – нахмурился Главный Редактор.
– Понимаете, – засмущалась Наташа, – Я его дверью прищемила… Немножко и нечаянно…
– Ты совершенно Безответственный Секретарь! – вскричал Главный Редактор. – Как же он пойдет за следующим интервью?!
– Я же его не насовсем прищемила, только кусочек ноги. Он сказал, что машина времени стоит в гараже недалеко от его дома и –следующее интервью он сдаст во время.
– Ну, смотри, – вздохнул Главный Редактор и сел читать интервью Васи Перышкина.
Достопочтенный господин барон, вот уже двести лет весь мир восхищается замечательными приключениями, о которых Вы поведали столь удивительно правдиво, что просто дух захватывает. Ваша склонность к вра… ну, скажем, к фантазированию всем хорошо известна. Но не могли бы Вы хоть раз в жизни не… Ну, в общем не делать того, чем Вы так знамениты, а рассказать нашим читателям правду о себе – настоящем, а не книжном господине Мюхгаузене, в ХVIII веке проживавшем в небольшом немецком городке под названием Боденвердер…
–Я всегда говорю только правду, сударь.
Господин барон, но Вы же обещали! А сами сразу начинаете… Скажите, как Вас звали на самом деле?
– Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен.
Значит, писатель Рудольф Распэ описал все очень точно и даже Ваше имя не поменял?
– Сударь, человек, которого Вы только что изволили назвать писателем, на самом деле – негодяй, мошенник, враль и к тому же подлый трус! Он оболгал меня.
Вы хотите сказать, что Распэ что-то досочинил сам?
– «Что-то»! Не что-то, сударь, а абсолютно все! В этой скверной, отвратительной книжке, которую он написал, нет ни слова правды. Так и передайте вашим читателям: ни словечка!
Неужели?
– Вы мне не верите… И никто не верит с тех пор, как вышла эта книжка. Но, клянусь честью, что я, барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен, к этим глупейшим небылицам не имею ни малейшего отношения! Распэ все сочинил сам. Кроме моего имени. Этот негодник выставил меня на посмешище всему свету! Если бы только меня – он опорочил славное имя старинного рода Мюнхгаузенов! Знаете ли вы, сударь, что мои предки были рыцарями-крестоносцами! Да и вообще Мюнхгаузены – имя в Германии почтенное и серьезное. К примеру, знакомо ли Вам такое название – Геттинген?
Конечно, господин барон. В начале XIX века многие русские студенты отправлялись изучать философию не куда-нибудь, а именно в знаменитый на всю Европу Геттингенский университет.
– К сожалению, там учились не только русские студенты, но и этот проходимец Распэ. Но дело не в этом…
В чем же?
– В том, сударь, что университет этот был основан Герлахом Адольфом фон Мюнхгаузеном. Между прочим, моим близким родственником. И сам я ни разу за всю долгую жизнь не осрамил наше родовое имя. Не скрою, имя барона фон Мюнхгаузена часто упоминалось в России. Но где? В боевых реляциях! Да и в наградных, не скрою, тоже.
Вот видите, значит, Вы на самом деле бывали в России. А говорите, что в сочинении Распэ нет ни слова правды.
– Я, действительно, прожил в России много лет. И хотя Вашим читателям, сударь, наверно удивительно будет узнать, что немецкий барон был русским офицером, но так оно и было. Я сражался на стороне русских против турок и шведов и был отмечен наградами за проявленную храбрость. Но я никогда не въезжал в славный город Санкт-Петербург бешеным галопом в санях, запряженных волком…
Как же Вы попали в Россию, господин барон?
– Это случилось действительно зимой 1738 года. Я был совсем мальчиком и прибыл в столицу России, чтобы присоединиться в качестве пажа к свите принца Антона Ульриха Брауншвейгского, тоже почти мальчика. Русская императрица избрала его женихом для своей племянницы принцессы Анны Леопольдовны. Увы, царствование их оказалось недолгим, а судьба печальной… Надо признать, что мне в России повезло намного больше, чем бедняге Антону-Ульриху. Как только принц прибыл в Россию, Ее Величество издала указ о переименовании бывшего Ярославского драгунского полка в Брауншвейгский кирасирский. Императрица Ваша, как известно, благоволила больше ко всему иноземному, чем к русскому…
Кто же это? Как звали эту императрицу?
– Вы что же, сударь, родной истории не знаете?
Я-то знаю, но вот наши читатели…
– Так пусть Ваши читатели заглянут в свой учебник истории и выяснят, кто правил Россией в 1738 году. Я же продолжаю свое повествование, которое, обратите внимание, ничуть не похоже на то, что рассказывал от моего имени этот Распэ. Итак, Антона Ульриха назначили шефом этого полка и дозволили принимать в оный иноземцев, годных к службе, кои изъявляли на то свое желание. Разумеется, я немедленно изъявил такое желание и вступил в полк. Ах, сударь, у моего полка была чудесная форма! Я ходил по Петербургу в лосином колете, красном камзоле и таком же красном плаще, с подбоем из синей байки, а в косу парика была вплетена черная муаровая лента. На ботфортах звонко звякали шпоры, на боку у меня висели шпага и патронная лядунка из черной кожи с медными овальными бляхами и вензелем императрицы. А во время боевых действий полагалась еще вороненая железная кираса на грудь.
Оказавшись в столь юном возрасте вдали от родителей и родины, Вы не скучали?
– Конечно, скучал. Но мне нравилось в России. В мое время мальчики не держались за матушкину юбку и рано становились военными. Они не только мечтали о сражениях и славе – они на самом деле участвовали в сражениях и добывали себе славу.
Вам, наверное, рано довелось понюхать пороху, господин барон?
–Увы, не слишком. Мне было уже 18 лет, когда в чине лейтенанта я отправился вместе с русской армией в поход против шведов. Как я воевал, рассказывать не стану.
– Но почему же?
– Чтобы не прослыть Мюнхгаузеном. Скажу только, что через несколько лет я получил повышение по службе и чин ротмистра. А патент на этот чин был подписан собственноручно императрицей Елизаветой Петровной, и в нем говорилось:
«Известно и ведомо да будет каждому, что Мы, Елисавет Первая, Божией милостью Императрица и Самодержица Всероссийская, Иеронимуса Мюнхгаузена, который Нам почтением служил, для ево оказанной к службе ревности и прилежности, в Наши ротмистры 1750 года февраля 20 дня всемилостивейше пожаловали и учредили, повелевая всем помянутого Иеронимуса Мюнхгаузена за Нашего ротмистра надлежащим образом признавать и почитать; напротив чего и Мы надеемся, что он в сем ему от Нас пожалованном новом чине так верно и прилежно поступать будет, как верному и бодрому офицеру надлежит».
Почему же Вы, получив чин, вернулись в Германию?
– Так вышло, сударь, что я влюбился. В жизни мужчины есть не только война, но еще и любовь, семья. А я как раз женился на прекрасной Якобине фон Дунтен из Лифляндии. Сами знаете, женщины не любят, когда мужчины воюют, им нужен семейный очаг. И тут с ними лучше не спорить. Моя Якобина – чудесная, добрейшая жена, но если что не по ней… В общем, мне пришлось выйти в отставку и покинуть Россию.
Вы часто ее потом вспоминали?
– О, постоянно. Какая у вас замечательная охота! Это я люблю… Какие у вас отличные лошади и собаки! А лисицы, волки и медведи, которых в России такое изобилие, что ей может позавидовать любая другая страна на земном шаре.
Так Вы, оказывается, и в самом деле заядлый охотник?
– Да, но я никогда не стрелял в оленей вишневыми косточками! И вот посудите сами, сударь… Много лет я тихо и счастливо жил себе в родовом имении в Бодэнведере, охотился, вспоминал о России, принимал гостей… И вдруг на старости лет такое безобразие: в наш городок стали просто-таки толпами приезжать праздношатающиеся гуляки… Они бродили вокруг моего дома и сада, глазели, показывали на меня пальцами и хохотали. Моим слугам пришлось бросить все дела, день и ночь охранять дом и отгонять любопытных. Сначала я не мог понять, в чем дело, но потом мне стали приходить письма со всех концов Германии. И притом – самого оскорбительного содержания, меня обвиняли в том, что я хвастун и враль, каких свет не видывал. Меня, сударь! Человека, который верен законам чести и не лгал никогда и никому! Мои домашние скрывали от меня ужасную правду, но, наконец, кто-то из слуг дал мне эту гадкую книжку. Ах, сударь, когда я прочитал, какие глупости заставил меня вытворять сочинитель, какие плести небылицы, я был в ярости. И хотя я был уже далеко не молод, единственным моим желанием было немедленно вызвать негодяя на дуэль.
Вы стрелялись или дрались на шпагах?
– Я бы убил его, не задумываясь, уж поверьте. Но этот бессовестный врун остался жив. Увы мне!
Что же Вам помешало, господин барон?
– Некого было вызывать на дуэль – сочинитель пожелал остаться неизвестным. Мое имя он выставил на посмешище, а свое подписать «забыл».
Действительно, некрасиво.
– И это – вовсе не единственная его проделка. Увы, сударь, жизнь Рудольфа Распэ была полна приключений, и притом вовсе не таких фантастических и смешных как те, что он приписал мне. В 1775 году полиция разослала такое оповещение во все земли Северной Германии: «Задержать и арестовать Рудольфа Распэ, бывшего тайного советника, находившегося на гессенской службе, среднего роста, лицо скорее длинное, чем круглое, глаза небольшие, нос довольно крупный с горбинкой, острый, под коротким париком рыжие волосы, носит красный мундир с золотым кантом, походка быстрая».
Вот это да! Что же он такое натворил?
Он служил библиотекарем и хранителем коллекции древностей у ландграфа Фридриха Второго и был обвинен в недостаче на сумму 4-5 тысяч талеров. Его должны были арестовать, но накануне он сбежал. Однако, через несколько дней Распэ арестовали и в сопровождении полицейского чиновника повезли к ландграфу. Его ожидали позор и тюрьма. Но он снова сбежал. На этот раз он пропал, как в воду канул, не оставив на своем пути никаких следов, кроме старинной золотой монеты из коллекции ландграфа, которой он расплатился в Гамбурге, и которую позднее полиция обнаружила у гамбургского ростовщика… Покинув Германию, Распэ поселился в Англии. Именно там он и учинил эту злую шутку – написал и издал книжку о бароне Мюнхгаузене. Вскоре ее напечатали и у нас, в Германии. Тут и начались мои несчастья…
И чем же эта история закончилась?
– Ничем, сударь. Ведь я был уже стар. Жена моя вскоре умерла. Я остался один, и, всеми осмеянный, доживал жизнь в печали. Детей у меня не было, рассказать правду о жизни барона Мюнхгаузена было некому. И в глазах потомков я оказался хвастуном и вралем.
А что же было дальше с Распэ?
– Тоже ничего хорошего. Он посмеялся надо мной, но это не принесло ему ни денег, ни славы, ни удачи. Он так никогда и не вернулся в Германию, где у него были дом, жена, дети, и много лет в тоске скитался по Англии. Ему было пятьдесят восемь лет, когда он умер. Могила его затерялась среди Килларнийских болот, и только запись в приходской книге церкви св. Марии напоминает о Рудольфе Распэ, авторе всемирно известной книги «Приключения барона Мюнхгаузена»….
Каракули Васи Перышкина переписывала Наташа Соломко
Есть книги, которые читали все. И, естественно, все знают героев этих книг. Например, Карлссон, или Буратино. А все ли хоть что-то знают о тех, кто придумал эти персонажи? Например, о Туве Янссон, придумавшей мир Муми-троллей.
Как появляются литературные герои, то есть те, о ком пишут книги? Это – одна из самых сложных в мире загадок. Иногда их видят во сне, иногда они приходят к писателям из воспоминаний о прошлом. Ясно тут только одно: они сразу рождаются героями, тогда как остальным приходится прилагать усилия, чтобы прославиться. Но таинственные источники, из которых в минуты вдохновения выуживают авторы своих героев, недоступны человеческому глазу. Случается, что герои попадают в книги и из обычной жизни, и все равно по дороге писательская фантазия придумывает им другие имена, изменяет характеры, помещает их в странные ситуации. Бывает и так, что в книге вроде ничего особенного – море, пляж, домик среди кустов жасмина, но живет в нем… Муми-тролль.
Писательница, написавшая книги о Муми-тролле, получила за это премию имени Ганса Христиана Андерсена, которую присуждают лучшим писателям-сказочникам. Это значит, что Муми-тролль среди литературных героев особенный. Выдающийся. Как Эйфелева башня среди Парижа.
Уж его-то история известна. Она тянется неторопливо от начала нашего века. Но только половина этой истории видимая, а половина – невидимая.
В Финляндии, в обычном городском доме жила-была семья – нет, не троллей, а просто человеческая, с ничем не примечательной фамилией Янссон. Не в фамилии дело. Не каждому достаются пышные имена вроде Микеланджело Буанаротти или Публий Овидий Назон. Зато в этой семье мама была художница, а папа – скульптор, что, конечно, уже не назовешь обыкновенным.
9 августа 1914 года у Янссонов родилась дочь, которую назвали Туве. Наверное, в тот момент, никем не замеченные, слетелись феи с подарками взглянуть на новорожденную, как это случается в сказках. Иначе не объяснить, откуда взялся у девочки удивительный дар – Дар Воображения. Поначалу никто его не замечал, замечали одну Туве.
Туве выросла на острове – настоящем острове в Финском заливе. Там были гладкие черные скалы, и песчаный пляж, заваленный мокрыми водорослями, и таинственный грот, к которому вела одна-единственная опасная тропка над самой водой. Там дули сырые ветры, кружились чайки над морем – живым, дышащим, каждый день меняющим цвет и нрав. Там Туве научилась ловить рыбу. Там она узнала, как это бывает, когда хочется плыть и плыть в лодке все дальше, глядя на подсвеченную солнцем воду…
Невидимый Дар Воображения тем временем рос, и даже быстрее самой Туве. Ведь он питался не оладьями и не супом; он вбирал в себя морские яхты и домик рыбака, где пять месяцев в году жила семья Туве, впитывал море и разные морские словечки: “кильватер”, “анероид”, “форштевень”…
А пока Дар Воображения рос, остров с его пустынным побережьем постепенно превращался в Муми-дол, родные места муми-троллей.
Дар Воображения играл вместе с Туве в театр. В день летнего солнцестояния он уходил с ней и с ее братьями в лес, и они жгли костры, собирали цветы и загадывали желания. И было ясно, что он уже с трудом остается невидимым.
Поэтому для начала Туве стала художницей. Самая первая книга с ее рисунками вышла, когда ей было 14 лет. Потом она долго-долго училась, и появлялись все новые книги с ее иллюстрациями. “Ничего, – думал, наверное, Дар Воображения, – пусть рисует, пригодится.”
И вот настал Знаменательный День в истории муми-троллей. Дар Воображения был как-то особенно в ударе и, улучив момент, когда Туве захотелось подразнить брата Ларса, подал ей идею нарисовать на стене дома некое существо.
Это был Муми-тролль.
С этого момента литературный мир пополнился еще одним героем. А Туве Янссон стала сказочницей: начала придумывать истории про Муми-тролля и рисовать к ним картинки. Тогда-то о ее Даре Воображения узнали все. И хотя его самого увидеть по-прежнему невозможно, книги, написанные Туве с его помощью, можно подержать в руках и даже почитать, – не только в Финляндии, но и в других странах, в том числе и в нашей. Книг получилось много: “Прилетает комета”, “Шляпа волшебника”, “Опасное лето”, “Волшебная зима”, “Мемуары папы Муми-тролля”, “Дитя-невидимка”, “В конце ноября” и другие.
Но хотя и трудно соревноваться с Туве Янссон, советуем читателям, на всякий случай, рисовать почаще: а вдруг их собственный Дар Воображения поможет им открыть нового литературного героя, не менее выдающегося, чем Муми-тролль?
*
Обещаю: как только я стану взрослым, я сам без лишних напоминаний буду выходить к гостям и, сообщив, что меня зовут Сережа, и мне 45 лет, без запинки протараторю стихотворение про пушистого котенка и божью коровку.
*
Обещаю: как только я стану взрослым, я за один присест съем всю манную кашу на свете! Но не раньше.
*
Обещаю: как только я стану взрослым, я отдам все мои вкладыши от жвачек дедушке. Пусть играет и радуется.
*
Обещаю: как только я стану взрослым, я буду послушным и, может быть, даже лысым. Но это все равно.
*
Обещаю: как только я стану взрослым, я не буду больше приносить каждый день беспризорных щенков и котят. К тому времени животных у нас в доме уже будет достаточно.
*
Обещаю: как только я стану взрослым, я не буду дразнить соседа Мишку ушастым крокодилом. Придумаю что-нибудь еще.
*
Обещаю: как только я стану взрослым, я раз и навсегда вымою всю посуду после обеда.
*
Обещаю: как только я стану взрослым, обязательно по самым важным делам я буду спрашивать разрешения у бабушки.
*
Обещаю: как только я стану взрослым, на следующий же день перестану капризничать и почищу зубы. Ну, может быть, через неделю…
*
Обещаю: как только я стану взрослым, всю свою зарплату я буду тратить на мороженое. Потому что, боюсь, одной дедушкиной пенсии на это уже не хватит.
*
Обещаю: как только я стану взрослым, я сразу же заведу своих собственных детей, чтобы никогда их не наказывать, не кричать на них, не ставить в угол, не кормить манной кашей, не заставлять учить дурацкие стихотворения, не приставать к ним с дурацкими вопросами, не просить их почистить зубы и умыться, не запрещать им приносить в дом бездомных щенков и собак, а также белых мышек, хомячков и попугаев, не читать нудных и малопонятных нравоучений, да вообще!.. А вот интересно, зачем я им буду нужен такой, моим детям?!
*
Одна девочка долго занималась со своей канарейкой, чтобы та свистела не просто так, а пела по нотам. Неблагодарная птица, выучив музыкальную грамоту, вовсе перестала издавать звуки и устроилась в местный симфонический оркестр дирижером.
*
Одна девочка в совершенстве выучила пять иностранных языков. А когда пришла в школу, выяснилось, что задавали только два параграфа по ботанике. Девочка очень расстроилась.
*
Одна девочка так любила все сладкое, что однажды даже селедку атлантическую пряного посола посыпала толстым слоем сахара. Тут уж селедка не выдержала. Она подскочила на тарелке, нырнула в стакан с чаем и больше никогда не возвращалась.
*
Одна девочка в день собственного рождения за один присест съела большой кремовый торт «Полянка», который был в два раза больше ее по весу. Когда этому никто не поверил, девочка в доказательство съела еще один торт, в точности такой же, как первый.
*
Одна девочка как раз поливала цветы у себя на балконе, когда внизу проходил ее одноклассник по имени Степан. Девочка даже не вылила на Степана остатки воды из лейки, о чем потом очень жалела.
*
Одна девочка обожала смотреть на огонь. Она глаз не могла оторвать от костров, фейерверков и парафиновых свечей. Да просто от вспыхнувшей вдруг спички. Поэтому когда вместе со всеми отметками в очередной раз сгорал до пепла школьный дневник этой девочки, никто особенно не удивлялся.
*
Одна девочка была такой заботливой и внимательной к родителям, что даже сшила себе специальные мягкие тапочки, чтобы ходить по квартире совершенно бесшумно и ненароком не разбудить маму и папу. Глубокой ночью она проходила в кухню и, не включая света, на ощупь доставала банку с клубничным или вишневым вареньем. Но мама с папой все равно всякий раз просыпались от громкого девочкиного чавканья. Хотя тут уж они сами виноваты. Если такой чуткий сон, следует принимать на ночь снотворное.
*
У одной девочки голосок был, как звонкий колокольчик:
— Дзинь-динь-дзинь! Дзинь-динь-дзинь!
Некоторые другие слова она тоже знала, но произносила всегда с большой неохотой.
*
Одной девочке приснился сказочный принц. Будто сама она стояла на каком-то балконе, и тут на вороном жеребце подъехал писаный красавец, весь в кружевах и в шляпе с плюмажем.
— Сударыня, предлагаю вам руку и сердце, — учтиво произнес принц. — Не согласитесь ли вы стать моей женой?
Девочка на балконе вся зарделась и ответила:
— Ну!
Конь под принцем заржал, встал на дыбы и вдруг помчал седока, не разбирая дороги.
Девочка проснулась, вся дрожа от досады:
— Да не «ну!» говорят в таких случаях, а «тпру!».
*
Одна девочка целый вечер сама с собой разговаривала по-испански, но так ничего и не смогла понять из-за плохого произношения.
*
Одна девочка не боялась мышей. Она даже слова такого, как «мыши», не знала. Девочкины родители, а также бабушка с дедушкой, для воспитания в девочке беспримерной храбрости называли мышей «кульпсиками». Так вот эта девочка боялась кульпсиков.
*
Одна девочка прочитала в книге, что собаки со временем становятся очень похожими на своих хозяев. Девочка немедленно позвала любимого спаниеля Дюшу, долго приглядывалась к нему, даже в глаза заглянула и, наконец, решила:
— Сам такой!
Мне сообщили,
что я не Пушкин —
и я ужасно расстроился.
Знал ли Пушкин,
что он – не я,
наукой не установлено.
А то погоревали бы вместе.
Есть такая песенка
о превратностях любви.
В ней поется,
что поп любил собаку,
а собака – мясо.
Но она отдала за свою любовь
жизнь,
а он за кусок мяса —
любовь.
Не грусти, собака,
твоя песенка
еще не спета!
Я видел, – слегка запотев от жары,
Цвели на лугу надувные шары.
Но, честно признаюсь, цвели не любые,
А только зеленые и голубые.
Вдруг чувствую, туча ползет по плечу –
Я понял, что вместе с шарами лечу!
Вот так на шарах я вернулся домой.
Беда, если б это случилось зимой,
А летом окно распахнули, и вот —
Я, в общем, удачно окончил полет…
Но так и не выяснил я с той поры –
Откуда мой адрес узнали шары?
Мой старый кот
Сбежал из дома.
Он у меня с рожденья жил.
Я сам кормил его соломой,
Морковкой свежею кормил.
За ним ушла моя корова.
Я сам прогнал ее взашей
За то, что глупая корова
Не шла в амбар ловить мышей.
Теперь я хлеб жую с водою
И не слезаю с сундука.
Кто мне ведро мышей надоит?
Кто мне наловит молока?
Говорят, что обезьяна
В человека превратилась.
Мне понятно, только странно,
Как все это получилось?
С ветки слезла –
Поумнела,
Шерсть исчезла –
Полысела.
Но один вопрос не прост:
Кто же ей отрезал хвост?
Душа моя полна любви,
и страсть огнем горит в крови
несчастного поэта.
Пусть хочешь ты забыться сном,
но петь я буду под окном
до самого рассвета.
О, роковой мой идеал!
До хрипоты я воспевал,
прекрасное созданье,
твой образ дивный, неземной.
Навеки я хранитель твой!
Не отвергай признанья.
Но ты не внемлешь мне, увы!
Боишься ль суетной молвы?
Иль вовсе не стремится
к поэзии твоя душа?
Ты в ней не смыслишь ни шиша,
усатая девица!
Пусть презираем я толпой,
пусть чернь гоняется за мной,
авось за хвост не схватят!
Вдруг плеск воды и крики: «Кыш!»,
вот так, поэзией горишь –
тотчас водой окатят!
Промок от носа до хвоста!
Все в жизни тлен и суета.
Поэту где укрыться?
Прощай же, Мурка, идол мой!
Всей поэтической душой
Стремлюсь домой сушиться!
У нашей ботанички
Ужасные привычки:
Каждую козявку –
Сразу на булавку.
Ой, ребята, верь не верь,
А тому как две недели
Поселился страшный зверь
Прямо у меня в портфеле.
Он с утра, не спеша,
Слопал три карандаша.
Скрылись в его пасти:
Ручка, циркуль, ластик.
Только бритву он не съел,
Потому что не успел…
Я на зверя не пенял,
Ведь его зовут…
(ПЕНАЛ)
Над тропинкой вьется овод, Видит – ослик на пути. «Как бы мне, – подумал овод, — с ним знакомство завести?» «Укушу, – придумал овод. – вот и для знакомства повод».
Прошел слух, что в городе появился злодей, который умеет открывать любые двери за две секунды. Забеспокоились граждане. Всполошилась милиция.
Начались поиски преступника. Наконец он был пойман. Злодеем оказался маленький мальчик. Он сознался, что пользовался особой отмычкой.
– Отвечай, какая такая у тебя отмычка? – грозно спросили его.
Мальчик потупился и прошептал:
– Вежливое слово.
– Какое такое слово? – спросили этого хитреца.
– Пожалуйста, – сознался мальчик.
Проверили. И оказалось, что и впрямь перед вежливым словом открываются любые двери.
Профессия человека, с которым вы сейчас познакомитесь – разведчик. Поэтому мы будем называть его не настоящим именем, а так, как он попросил:
ИВАН ИВАНОВИЧ ИВАНОВ. И хотя, по вполне понятным секретным причинам на многие наши вопросы Иван Иванович ответить отказался, мы печатаем это небольшое интервью – ведь не каждый день вот так запросто удается поговорить с разведчиком!
Кем вы мечтали стать в детстве?
– Шофером поливальной машины, но это когда совсем маленький был. А в пятом классе учительница сказала, что мне одна дорога – в дворники. У меня тогда не заладилась учеба, особенно по математике, и я как-то растерялся, напугался… А когда про дворника услышал, то совсем перестал учиться. Зачем? Так до седьмого класса и ходил в двоечниках.
А потом?
-А потом закончил школу с золотой медалью.
Как это у вас получилось? Только не говорите: «А очень просто!»
– Какое там «просто»! В седьмом классе я прочитал книгу про разведчиков, она меня потрясла. Я написал письмо в Москву, во взрослую газету, спросил, как стать разведчиком. Через два месяца получил ответ, что есть такая школа разведки, в которую можно поступить после института или военного училища, но человека, который сделал в письме 27 ошибок туда не возьмут ни в коем случае. Я решил, что буду учиться хорошо – ну, не дурак же я в самом-то деле! Сначала было очень тяжело, за два года отвык учиться. Взялся за старые учебники – и вдруг оказалось, что математика, которой так напугался в пятом классе, не такая уж и страшная, и я вполне могу в ней разобраться. А уж про историю, географию, литературу и говорит нечего! С русским было тяжело, года два я каждое слово проверял по орфографическому словарю, потом привык писать грамотно. Самое сложное было, знаете что? Учителя! Они привыкли, что я двоечник. Стараюсь изо всех сил, а из троек не вылезаю!
Иван Иванович, а как вам удалось их переубедить?
– А я их переупрямил! Если говорить честно, ничего такого особенно сложного в школьной программе нет. Просто в детстве мы это не понимаем. Многие плохо учатся не потому, что они ленивые или неспособные… Они просто не верят, что у них это получится, боятся захотеть. А вы не бойтесь! Всё, что человек очень сильно захочет, и будет делать, не обращая внимания на неудачи, у него получится. Неудач не надо бояться, даже хорошо, что они есть – надо переупрямить свои неудачи. Это, между прочим, не только к школе относится. Вот попробуйте, скажите себе: я так хочу и я это могу!
А если сразу не получится? Что тогда?
-А кто сказал, что должно получиться сразу? Зато когда получится, знаете, как весело и хорошо на душе! И уже ничего не боишься.
Иван Иванович, а можно наши читатели, если у них возникнут трудности в жизни, будут писать вам?
-Можно. Только уговор: на вопросы о моей работе, сами понимаете, отвечать не буду. Не имею права. А о жизни поговорим. Я, как разведчик, побывал в самых сложных ситуациях, кому как не мне знать, как преодолеть их.
Ребята, чтобы ваше письмо попало к Ивану Ивановичу без промедления, нe забудьте написать на конверте И. Иванову.
Беседовала с разведчиком Наталья Соломко
Петров был двоечник и любил Сидорову. А Иванову – отличницу и соседку Сидоровой по парте – терпеть не мог. Причем эти любовь и ненависть зародились в его сердце одновременно.
Раньше-то жизнь Петрова текла беззаботно. Он мирно сидел за партой, разглядывал в окно ворон, а при словах учителя «к доске пойдет…» нырял под парту.
Однажды его умудрились все же вызвать к доске. Петров по обыкновению начал было что-то мямлить. Но вдруг, обводя глазами класс в поисках подсказки, поймал на себе нежный взгляд Сидоровой и… онемел.
Сидорова открыла учебник и начала шепотом подсказывать.
Иванова дернула соседку за рукав и укоризненно покачала головой.
Сидорова покраснела и замолчала, потупив нежный взгляд.
Ну, а Петров так и простоял у доски до конца урока – онемевший и растерянный.
Зато на перемену выбежал разъяренным: простить уплывшую подсказку он мог, а вот потухший нежный взгляд – никогда! И с той поры он стал гоняться по школе за Ивановой. А когда настигал, то со всего маха опускал портфель на ученую отличницину голову.
– У, дурак! – раздавался в ответ плаксивый голос.
Как-то раз Петров загнал отличницу в угол. Поднятый портфель готов был обрушиться на нее…
– Влюбился – так и скажи! – воскликнула вдруг Иванова. – А рукам воли не давай!
Петров от неожиданности застыл, соображая, как могла Иванова догадаться о его тайных чувствах к Сидоровой?
Он же Сидорову тихо обожал. Не толкал, не дразнил, не отнимал тетради с домашним заданием. Вообще не разговаривал – боялся обидеть.
– В кого? – опомнился, наконец, Петров. – В кого влюбился?
– В меня! В кого же еще?! Знаем, знаем! Кого любят – за тем и бегают! – и отличница гордо прошествовала мимо. Конечно, ей было приятно, что в нее влюблены. И даже неважно, что это всего-навсего заурядный двоечник.
Только теперь Петров заметил, что весь класс шушукается и переглядывается, наблюдает за ним и за Ивановой, за развитием их отношений.
Отличница бросала вокруг победные взгляды. А Сидорова тихо страдала.
Петров соображал туго – дня три, наверное. И вот…
– Си-до-ро-ва-а-а! – эхом разнеслось по коридору. – Эгей!
Сидорова обернулась – к ней со всех ног летел Петров. Во вскинутой руке – портфель!
Улыбка осветила лицо Сидоровой. Она сорвалась с места и бросилась наутек…
Но Петров догнал и со всей силой своей любви приложил портфель к спине возлюбленной.
– У, дурак! – выдохнула счастливая Сидорова.
Шел дошкольник Петя Крюков
Из четвертого детсада.
Нес гранату без приклада –
Что еще ребенку надо?
Видит – банка
в двух шагах.
Знал дошкольник Петя Крюков
Много всяких хитрых трюков,
Предварительно похрюкав,
Как сандалью банку…
БАХ!!!
Старшеклассник Федя Мохов
Шел с научного доклада,
Нес уран – продукт распада,
Видит – банка
Метрах в двух.
Кашлянул для вида Мохов,
Сокрушительно поохав,
После трех глубоких вдохов
Как ботинком банку…
БУХ!!!
Вел гаишник Виктор Зверев
Мотоцикл из наряда,
Вез запчасть жене со склада –
Что еще сержанту надо?
Видит – банка,
– Рота, слазь!
Пистолет поправил Зверев,
Огляделся из-за дерев,
Дальность на глазок проверив,
Сапожищем банку…
ХРЯСЬ!!!
Вел пилот Иван Касаткин
Свой «ЯК-40» из Багдада,
Вез три тонны винограда –
Что еще пилоту надо?
Видит банка,
— Полный стоп!
У диспетчера Касаткин
Просит экстренной посадки,
И, сославшись на осадки,
Сапожищем банку…
ХЛОП!!!
Полз микроб Андрей Ефремов…
БАХ!!!
Полз микроб Андрей Ефремов
Изнутри по стенке банки…
БУХ!!!
Полз микроб Андрей Ефремов –
Не каких-нибудь там кремов,
А каких-то там объедков
Хоть разочек уку…
ХРЯСЬ!!!
– Просто злости не хватает! —
закричал Андрей-микроб.
Как ногой он замахнулся,
Как хотел он банку «ХЛОП»!
Кто же против, коль неймется –
Так возьми ногой, да пни…
Может взял бы, да и пнул он.
Только вовремя смекнул он:
«НЕТУ НОГОВ У МИКРОБОВ –
ТОЛЬКО ЩУПАЛЬЦЫ ОДНИ!!!»
Семейство Мартобрятовых переехало на новую квартиру. Как все нормальные новоселы, впереди себя они запустили Кошку. Примета такая.
– Здесь у нас будет гостиная! – восклицала мама Мартобрятова. – Здесь спальня, а здесь – детская!
– Здесь я буду держать инструменты, – вторил ей папа Мартобрятов. – Здесь – лыжи. А сюда поставлю свои болотные сапоги.
– Тут я буду хранить игрушки, – соображал маленький Витя. – Тут – разбрасывать. А в коридоре велик поставлю.
Только Кошка промолчала. Она деловито обнюхивала каждый угол.
Ночью, когда все уснули, Кошка стала обходить свои новые владения. Тщательно исследовала все закутки… и принялась безжалостно царапать новые обои… Кто сказал – вредина? У Кошки были свои соображения: она проводила перепланировку квартиры. Кошачьи царапины на обоях это границы невидимых кошачьих комнат. «Здесь я буду спать, – думала кошка. – Сюда буду приходить поиграть с маленьким Витей. А здесь… мр-р, здесь я буду ловить мышей». Она уже заприметила крохотную норку под раковиной.
Когда Кошка изучила обстановку и убедилась, что ничего опасного в новом жилище нет, она принялась тереться мордочкой о мебель. На лапках и мордочке у кошек есть специальные желёзки, которые выделяют пахучее вещество. Следы лапок-царапок рассказывают другим котам, где границы хозяйской территории. А там, где кошка потерлась мордочкой, запах успокаивает ее саму: «Проверено. Опасности нет».
Кошка с удовольствием рассматривала свою новую квартиру. Темнота не мешала ей. Кошкам хватает света, который просачивается сквозь занавески. В глазах есть такие штуки – «палочки» и «колбочки». Это нервные окончания, которые реагируют на свет. То, что «увидели» палочки и колбочки, передается по глазному нерву в мозг, и мы получаем определенную картинку. Колбочки отвечают за яркий свет и цвета, а палочки за ночное зрение. Так вот, у кошек палочек в 25 раз больше, чем колбочек. Цвета они различают хуже, чем мы. Зато никогда не спотыкаются в темноте и не влезают лапами в блюдце с молоком.
Внезапно Кошка насторожилась. Она замерла, двигались только ушки-локаторы. Под кухонной раковиной возник шорох, и на линолеум выскочила мышь! Кошка на мягких лапах подкралась поближе, выждала несколько секунд, прицелилась… Прыжок – ЦОП! Добыча оказалась у Кошки в зубах. Кошка придерживает свой ужин лапками и ощупывает усами. Кошачьи усы – это очень чувствительные волоски. Когда жертва находится у кошки в зубах, хищница не может ее видеть. И усы помогают ей следить за поведением добычи. Есть мышку наша Кошка не стала – она была сыта, но охотничий инстинкт есть даже у хорошо накормленных хищников.
Утром хозяева обнаружили основательно подранные обои и… дохлую мышь на подушке мамы Мартобрятовой. Кошки часто приносят свою добычу хозяевам, чтобы отчитаться перед ними: «Видишь, я не зря Вискас ем! Я полезная!» Ох, и влетело же ночной хулиганке! Сначала на нее кричала мама Мартобрятова. Потом папа Мартобрятов. Потом маленький Витя, которому было жалко мышку. Кошка гордо повернулась спиной к кричащему семейству. «Вы посмотрите! Она еще и характер проявляет!» – подумали все. На самом деле кошки ужасно боятся сердитых взглядов. И отворачиваются, чтобы не встречаться глазами с рассерженными хозяевами. Но выглядит это, как самая настоящая оскорбленная невинность.
Так прошли первые сутки в новой квартире для Кошки Мартобрятовых.
Наблюдала за Кошкой Екатерина Калинина
Наталья Дурова продолжает делиться секретами дрессировки животных. В этом номере вы узнаете, как научить свою собаку некоторым премудростям.
Собака сидит на тумбе. Сосредоточивайте её внимание на подкормке. В этот же момент берёте её лапу. Тут же, не выпуская лапы из своей руки, кормите собаку. При этом говорите «здравствуй».
После нескольких репетиций слово «здравствуй» у вас станет таким же сигналом, как и взмах протянутой руки. Достаточно вам будет протянуть руку, как собака тотчас положит в неё свою лапу.
Барьер сделайте таким, чтобы поперечную планку можно было поднимать и опускать на любую высоту.
Начинайте с наименьшего расстояния от пола, которое собака просто перешагнёт. В руке у вас подкормка, но, чтобы её получить, собака должна преодолеть препятствие, которое представляет собой барьер. Собака тянется за кормом и перешагивает планку барьера, после чего получает корм.
Постепенно высоту барьера увеличивайте. Подкормка идёт со звуковым сигналом «ап!» при прыжке.
Подобным же образом заставляют собаку прыгать в обруч.
Да как же это все уплести?
Кончается аппетит.
– Не будешь есть – не будешь расти, —
мне мама вечно твердит.
Ну ладно, съем я и суп, и компот,
И кашу в один присест.
А папа у нас уже не растет.
Но он
еще
ест.
Я тебе открою тайну,
Никому не говори!
Если рано ты проснешься,
Если встанешь до зари,
Если тихо выпьешь чаю,
Если выйдешь из дверей,
Если ты пойдешь направо,
А потом чуть-чуть левей,
Обогнешь большой колодец,
Обойдешь засохший пруд…
Там, у старой
Водокачки
Под забором
Две собачки
Громко косточку
Грызут!
– Хочу жужжать, – мечтательно сказала лягушка. – Я буду вертолётом, у меня будет такая вертушка на голове, и я буду летать над городом и сбрасывать десант: это головастики будут прыгать с парашютами и дарить жителям города незабудки.
– Ну, чтобы жужжать, совсем не обязательно быть вертолётом, – сонно заметила жаба. – Можно, например, стать пчелой.
– Пчелой? – задумалась лягушка. – М-да. Придётся стать жёлтенькой, с крылышками, летать от цветка к цветку, жить в улье и делать мёд. Но ведь в улье же совсем нет воды! Пожалуй, мне будет скучно без моего любимого болота! Ах! Днём идёшь, бывало, по болоту, под ногами водичка хлюпает, кочки такие мягкие, влажные, травка такая нежная, камыши на ветру шуршат… Чудесно! Просто восхитительно! И всё-таки пожужжать жутко хочется!
– Тогда тебе лучше стать мотоциклом, – жаба лениво потянулась и повернулась на другой бок. – И жужжать сможешь, и по болоту разъезжать.
– Да, – согласилась лягушка, – мотоциклом – это дело! Заведу себе резиновые шины, руль…
– И парус, – добавила жаба.
– Ну тебя! – рассердилась лягушка. – Зачем – парус?! Я же не яхта в море, а мотоцикл в болоте.
Буду, буду разъ-ез-жать
И жуж-жать, жуж-жать, жуж-ать.
– Смотри, в трясину не провались! – предупредила жаба.
– И правда, и правда, – разволновалась лягушка. – Нет, потонуть в родном болоте ужас как не хочется! Да и потом разве мотоцикл жужжит? Он же трещит! Громко и противно!
– А что если тебе стать шмелём? – предложила жаба. – Шмель – не мотоцикл, никуда не провалится. И бензина ему не надо, и запчастей. И потом шмель лучше, чем пчела. Он не в улье живёт, а в норке.
– Да? В норке – это прекрасно! – обрадовалась лягушка. – Решено – буду шмелём. Стану такая мохнатенькая, с усиками, в коричневую полосочку. Буду летать, где захочу: и над лугом, и над полем, и над болотом, конечно. Тихо, не мешайте. Я превращаюсь… Раз, два, три! Я – шмель, я – шмель. Я жёлтая, я пушистая! Отойди головастик, не видишь, я шмель, я разбег беру, сейчас взлетать буду. Ж-ж-ж!
Лягушка растопырила передние лапки и вприпрыжку помчались по болоту.
– Бабушка жаба, что это с лягушкой? – спросил головастик. – Уже два часа она носится по кочкам и жужжит. Разве лягушки жужжат? Каждый головастик, даже самый новорожденный, знает, что лягушки должны квакать.
– Она у нас такая! – ответила жаба не без гордости. – Фантазёрка – ничего не поделаешь! Сегодня она в шмеля играет и жужжит, завтра выдумает, что она – бобёр и пойдёт плотину строить, послезавтра придумает сделаться селёдкой в маринаде и не будет ни жужжать, ни мяукать – целый день так и промолчит.
– Но ведь лягушкам положено квакать? – снова спросил головастик.
– Это нам с тобой положено, потому что у нас фантазии нет, – объяснила жаба. – А лягушка, она такая…
Вовку пригласили на день рождения к приятелю, Мишке из седьмого корпуса. Он приготовил другу подарок – книжку про рыцарей. Они с Мишкой часто играют в рыцарей. Устраивают турниры: скачут вприпрыжку, орут и молотят друг друга подушками. Вовка хочет сделать подарок необычным, и пришел посоветоваться, что бы такое придумать, рыцарское? Мы берем с полки книгу старого автора и с ее помощью сочиняем поздравительное письмо:
Милостивый государь Михайло, сын Петров!
Дружеская благосклонность, коею почтили Вы меня с начала довольно давнего уже нашего знакомства, безо всякой со стороны моей заслуги, налагает на меня приятный долг благодарности. В засвидетельствование сего честь имею поднести Вам сие многомудрое и высокополезное сочинение, каковое, надежду питаю, прочтете Вы с удовольствием. Примите сие свидетельство моей преданности со свойственным Вам великодушием.
Владимир, сын Николаев.
Вовка хихикает, повторяя шепотом: «В засвидетельствование сего честь имею поднести Вам…». Мы переписываем послание на толстой бумаге большими буквами с завитушками. Чего-то не хватает. Я говорю:
– Нужно печать сделать.
Вовка загорается:
– А как?
Прокалываем в бумаге две дырки, продеваем в них витой шнурок и перевязываем его узелком. Находим старую монету – медную копейку восемнадцатого века с большим двуглавым орлом. Копейка размером чуть меньше Вовкиной ладошки. Достаем старую праздничную свечку красного цвета, зажигаем ее и, подложив под шнурок картонку, капаем жидким стеарином пониже узла. Когда получившаяся блямба начинает застывать, прижимаем к ней мокрую монету. Стеарин твердеет, но монета держится крепко и не хочет отклеиваться. Догадываемся поддеть ее иголкой. Оттиск получился четкий, красивый. Вовка доволен.
– А что еще можно из свечки сделать?
Я капаю стеарином на ладонь и леплю маленький кубик.
– На!
Вовка смотрит испуганно:
– Вам не горячо?
Я говорю:
– Горячо, но терпеть можно.
– Сколько в нем градусов, когда он жидкий?
– Градусов шестьдесят – семьдесят.
– А сколько градусов кожей терпеть можно?
– Это, смотря что, терпеть. Когда вы с папой в сауне были, помнишь? – там температура больше ста градусов. Вот и вспомни: горячий воздух кожа легко терпит, лавку деревянную – с трудом, а если из лавки железная шляпка гвоздя вылезет, то в этом месте сразу попу обожжешь.
– Как же я не сварился, если там больше ста градусов? Вы говорили, что когда вода в кастрюле кипит, в ней сто градусов, и все варится – мясо, яйца, макароны – все.
Всегда так с этим Вовкой. Начнешь с рыцарского письма, а куда дальше его вопросы заведут, никогда не известно.
– В тебе, Вовка, система охлаждения есть, как у папы в машине, помнишь? Внутри мотора бензин горит, поршни толкает, а чтобы корпус двигателя не перегрелся, через него по специальным каналам насос гонит воду. Вода уносит лишнее тепло от стенок двигателя и охлаждает их. Потом эта вода попадает в радиатор, там ее воздух остужает, и она опять идет в двигатель.
– Где же во мне такая система?
– Когда потеешь, получается то же самое: пот через поры в коже, как через каналы в корпусе двигателя, выходит наружу и уносит лишнее тепло.
– А где у меня радиатор?
– Радиатора, Вовка, у тебя нет. Поэтому в автомобиле одна и та же вода бегает по кругу, охлаждаясь в радиаторе и нагреваясь в стенках. А у тебя устройство другое: пот, когда выходит наружу, охлаждает твою кожу, но обратно не возвращается, поэтому после парилки всегда нужно долить воду в систему охлаждения.
– Как это?
– Попить.
– Значит, если меня в кипяток бросить, я не сварюсь?
– Сваришься, еще как! С кипящей водой твоя система охлаждения не справится. У вас ведь было с отцом, когда вы на машине в Крым ехали, помнишь?
– Помню. У нас мотор перегрелся. Мы на дороге стояли, пока он не остыл, а потом ехали осторожно. Я все время за стрелкой следил, чтобы он снова не перегрелся.
– Точно. Было слишком жарко, и система охлаждения не справилась с теплом. В горячей воде больше теплоты, чем в воздухе с такой же температурой. Воздух человек может переносить очень горячий. В прошлом веке один ученый при проведении опыта залез с куском мяса в руках в разогретую хлебопекарную печь и пробыл там минут пятнадцать. Когда вылез наружу, мясо оказалось зажаренным, а человеку ничего не было.
– Совсем ничего?
– Совсем. Его пот охлаждал. А кусок мяса – неживой, в нем все системы выключены, он нагрелся и зажарился.
– А потом что?
– Потом он это мясо со своими помощниками съел.
Вовка переваривает новую информацию, а я возвращаюсь к столу и продолжаю работать, – когда он пришел, я как раз схему паял. Новый Вовкин вопрос возникает сам собой:
– Дядя Сережа, а у жидкого олова какая температура?
– Чистое олово плавится при температуре 231 градус Цельсия.
– А другие жел?зы?
– Не железы, а металлы.
– Ну да.
Я откладываю работу. Вовка – человек дотошный, раз начал спрашивать, скоро не остановится. Мы открываем справочник по физике и узнаем интересные вещи: оказывается, например, вольфрам расплавится при температуре аж 3400 градусов, а вот галлий будет жидким уже при тридцати.
– Так он в руках расплавится, как пластилин, да?
– Точно.
– Вольфрам – он какой?
– Возьми лампочку и посмотри, в ней волосок, который светит, как раз из вольфрама сделан. Чтобы не расплавился.
– Дядя Сережа, смотрите, а как это? – Вовка тычет пальцем в строчку таблицы, где написано: Ртуть – 39о С.
– Это значит, Вовка, что ртуть плавится при отрицательной температуре, а при нормальной комнатной она уже расплавленная. Если градусник, который тебе подмышку суют, отправить на Северный полюс, ртуть в нем остынет и затвердеет.
– Много таких металлов, которые можно в кипятке расплавить?
– А ты посчитай.
Вовка водит пальцем по таблице. Он ищет металлы с температурой плавления меньше ста градусов и шепчет: «Натрий, цезий, каклий»…
– Калий, Вовка, калий.
– Ага, калий, рубидий, франций. А они, правда, в кипятке расплавятся?
– Нет, Вовка. Натрий, калий, рубидий, цезий и франций – такие металлы, которые с виду на металл и не похожи. Они мягкие, а в воде шипят, булькают, брызгают и растворяются. Получается щелочь.
Похоже, зажаренный ученым кусок мяса поразил Вовкино воображение: его мысли возвращаются в кулинарно-физическое русло:
– Дядя Сережа, а почему в скороварке все быстрее варится?
– У скороварки крышка герметичная. Когда в обычной кастрюле вода кипит, что с крышкой делается, видел?
– Она прыгает.
– Точно. Ее паром приподнимает, она подпрыгивает, и пар уходит. А у скороварки крышка не дает пару уходить, он весь остается внутри, да еще все новый и новый от кипения получается. В кастрюле повышается давление, как в автомобильной шине, когда ее насосом накачивают, только вместо насоса – кипящая вода. Но при повышенном давлении вода кипит уже не при ста градусах, а больше – чем выше давление, тем горячее кипяток. В обычной скороварке давление повышается на одну атмосферу – меньше, чем в «жигулевских» шинах, а вода в ней кипит при ста двадцати градусах. Вот из-за того, что вода в скороварке горячее, она и варит быстрее.
– В скороварке в воде, какой металл можно расплавить?
Мы шарим по таблице физического справочника, но металлов с температурой плавления между ста и ста двадцатью градусами не находим. Тогда я говорю:
– Знаешь, Вовка, вода может быть и горячее ста двадцати градусов.
– Как?
– Если давление еще больше будет. Вот в океанах есть такие места, где из дна выходят струи очень горячей воды. Она разогревается в земных недрах, а потом вырывается наружу. Давление на дне огромное – несколько сот атмосфер, поэтому вода не кипит, хотя ее температура доходит до трехсот пятидесяти градусов.
У Вовки темнеют глаза:
– В ней олово расплавится, – он ищет пальцем в таблице, – дядь Сережа, смотрите, и свинец тоже.
– Зато высоко в горах давление воздуха меньше и вода кипит при низкой температуре. На каждый километр высоты температура кипения уменьшается на три градуса. Представляешь? На Монблане вода будет кипеть при 85 градусах, а на Эвересте – при 73. Тебе мама яйца на завтрак варит?
– Варит.
– Сколько времени?
– Я люблю в мешочек. Мама говорит, в мешочек три минуты варить нужно.
– А на Эвересте яйцо в мешочек нужно было бы варить минут двадцать.
– Я бы тогда в школу опоздал.
– А в гости ты не опоздаешь?
Вовка спохватывается, берет послание с висячей печатью и идет к двери. Не дойдя до двери, оглядывается и спрашивает:
– Дядя Сережа, а если бы мы на Эвересте яйца варили в скороварке, я бы в школу опоздал или нет?
Что делать, если…
Что делать, если ты получил двойку?!
– Три ластиком до полного исчезновения. Правда, исчезнет ОНА только за компанию с той частью страницы, которая находится в непосредственной близости к НЕЙ.
– Вырви всю страницу и съешь, чтобы не оставлять улик. Правда, на языке останутся несмываемые следы позора и чернильной пасты.
– Входя в двери собственного жилища, притворись, что ты – это не ты, а твой сосед по парте, отъявленный отличник. Правда, твое самолюбие при этом сильно пострадает: ты увидишь, с каким отвратительным умилением и душераздирающей нежностью твои строгие родители смотрят на твоего заклятого врага.
Что делать, если завтра – контрольная?!
– Съешь двенадцать порций мороженого. Если нет денег на мороженое, можно обойтись двумя бутылками хорошо промерзшей пепси-колы плюс тридцать кругов вокруг дома с открытым ртом на крутом морозе, либо на полчаса сунуть голову в морозилку. Правда, и гуляния, и гости, и прочие радости жизни на ближайшие две недели тебе будут заказаны.
– Напиши записку учительнице: «Дорагая Надежда Виктаравна (ВАРИАНТ: Нина Якавливна) мой сын (ВАРИАНТ: доч) вчира хадил па маим важным и ниатложным дилам и ни смог выучить ничиво из таво чиму вы иво (ВАРИАНТ: иё) учили весь гот. Мама». Правда, всегда есть опасность, что твой обман все-таки разоблачат.
Что делать, если…
Что делать, если тебя ругают за четверку?
– Получи несколько троек. Увидишь, отношение твоих родителей к нормальным, полноценным четверкам коренным образом изменится. Правда, из отличников ты можешь вылететь.
Что делать, если тебя дразнят очкариком?
– Сделай вид, что очки – это огромное преимущество. Например, можно линзой очков поймать солнечный луч и поджечь парту. Правда, можно заработать неприятности, но что важнее – уважение одноклассников или небольшая взбучка за сгоревшую школу?! Еще можно с умным видом протирать стекла носовым платком или в задумчивости изящно грызть дужку. Правда, в этом важно не переусердствовать, иначе родителям придется покупать тебе новые очки.
– Дать обидчику в нос. Правда, есть опасность получить сдачу, а родителям, опять-таки, придется делать то же, что и в предыдущем пункте.
В общем, как видишь, в жизни всегда есть выход, и все ее темные стороны вполне уравновешиваются светлыми. Как, впрочем, и наоборот.
Кстати! Не забудь исправить ошибки в записке учительнице.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Жил-был сосед сверху. Хороший был сосед сверху – не пил, не курил, с потолка не протекал, музыку громко не включал, молотком после одиннадцати вечера в стены не колотил. Впрочем, до одиннадцати тоже. Имел жену, двоих детей и хомячка. И вежливо здоровался с Леськой в лифте. Только здоровался, а кто он такой, как его зовут, Леська не знала. Поэтому она слегка удивилась, когда однажды вечером он возник в дверях с коробкой конфет и кульком апельсинов.
– Папа дома? – спросил он таинственным шёпотом у открывшей дверь Леськи.
– Дома, – таким же таинственным шёпотом ответила Леся. – А что?
В коридор вышел папа.
– Что это вы шепчетесь? – подозрительно спросил он. – Леська, не трогай чужие конфеты.
– Это не чужие, – прошептал сосед. – Это ее конфеты. И ваши.
– А за что? – спросил папа. – И почему шёпотом?
– Охрип я, – просипел сосед. – Ларингит у меня, простуда такая. Голос вообще пропал. А завтра на работу. Я вас умоляю, сходите один раз вместо меня. Работа несложная, даже приятная, на свежем воздухе, а вы в отпуске, я знаю. Послезавтра голос уже, надеюсь, вернётся, я горячее молоко тоннами пью. Выручите по-соседски, очень вас прошу.
– Да ладно, – сказал папа. – А кем вы работаете?
– Людоедом, – сказал сосед.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Сосед сверху работал людоедом в сказке «Иван Царевич и кто-то ещё». То ли серый волк, то ли Лихо Одноглазое, Леся забыла. А поскольку на одну зарплату не проживёшь, то сосед ещё совмещал по той же специальности в «Мальчике-с-пальчике» и «Волшебнике Изумрудного города». Конечно, простуженный людоед без голоса – курам на смех, вот сосед и просил подменить его на один день.
– Работа – не бей лежачего, – объяснял он опешившему папе. – Посидите на камушке с восьми утра до двух дня с перерывом на обед. Если кто по дороге проедет – порычите, он и убежит. Можно вилку вдогонку кинуть, это тоже хорошее впечатление производит. Потом с двух до шести перейдёте в сказку «Мальчик-с-пальчик». Там работа посложнее… Но, знаете, вы просто сделайте вид, что его не заметили…
– Кого? – недоуменно спросил папа.
– Да Мальчика-с-пальчика этого! – вздохнул сосед. – Такой хулиганистый ребенок, просто беда! Так что вы лучше не связывайтесь с ним – перебьётся без людоеда, уж как-нибудь, один-то день…
– Потом с шести до десяти вечера, – продолжал сосед, – в том же лесу, но с другого края, поймаете Элли и утащите в мой замок, а там, привязав её к столу, ходите вокруг нее кругами, зверски скалясь и точа нож…
– Знаете что, дорогой товарищ… – возмутился Леськин папа.
– Федор Петрович меня зовут, – уточнил сосед. – А ваше имя-отчество как будет?
– Алексей Николаевич… – сердито отозвался папа.
– Так вот, Алексей Николаевич, обещаю, с Элли у вас не будет никаких проблем: она сразу упадет в обморок, кусаться и лягаться не должна, так что всё очень просто.
– Но… – сказал папа.
– Да вы не волнуйтесь, я вам подробную инструкцию напишу.
– Знаете что! – вежливо, но решительно заявил папа. – Это невозможно!
– Ну, пап… – выдержала Леська. Она знала, что в разговоры старших вмешиваться нельзя, и все это время молчала. Честно говоря, она молчала не столько потому, что так положено воспитанной девочке, сколько потому, что у нее от всего, что она услышала, дух захватило.
– Невозможно! – повторил папа. – Леська, шагом марш отсюда!
Леська, конечно, и не подумала послушаться.
– Но почему же невозможно? Почему? – горячо зашептал сосед Федор Петрович.
– Видите ли… – тут папа задумался, как бы это объяснить помягче. Потому что Леськин папа был человек интеллигентный и не любил обижать людей, хоть бы даже и сказочных людоедов. – Дело в том, что я не очень люблю есть мясо…
– И не надо, Алексей Николаевич, не надо! – замахал руками сосед. – Я ведь понимаю! И вовсе не призываю вас есть их на самом деле. Отопрётесь как-нибудь, ну, там зуб болит, или просто вы сегодня не в духе, а?..
И он торопливо сунул папе апельсины и конфеты и прошептал:
– Ну вот и договорились, вот и договорились… Я вами так благодарен! Держите пропуск, покажете охраннику. Спасибо огромное, в зарплату рассчитаюсь…
И сосед быстро убежал, пока папа не пришел в себя и не сказал «нет».
Из кухни выглянули мама и Стася – Леськина младшая сестричка. Стася была занята тем, что очень медленно ела кашу. А мама еще больше была занята тем, что убеждала Стасю есть кашу побыстрее.
– Ну что, пойдешь? – спросила мама.
– Да надо бы, – вздохнул папа.
– Папочка, – проникновенно сказала Леська. – Возьми меня с собой. Я тебе пригожусь.
– И меня! – закричала Стаська, размахивая ложкой.
– Тебя не возьму, ты кашу долго ешь, – строго сказал папа Стасе. – А Лесю… Вообще-то я в сказках плохо ориентируюсь. Может, и правда Лесю взять?
Мама открыла рот, чтобы сказать: «Ни в коем случае», но передумала и сказала:
– Только при одном условии: надеть кофту, не объедаться конфетами и хорошо себя вести.
«Это уже три условия», – подумала Леська, но промолчала, чтобы мама не передумала.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Контора, в которой работал сосед, помещалась через пару кварталов от Лесиного дома. У входа сидел рослый охранник и жевал жвачку. Папа предъявил пропуск. Леся скромно делала вид, что ее тут нет.
– А это кто? – спросил охранник, изучив пропуск и уставившись на Лесю.
– Это со мной, – небрежно сказал папа. – Стажёр для передачи опыта. Из Новосибирска.
– Ладно, проходите, – лениво кивнул охранник, продолжая жевать.
Папа и Леська прошли.
– Вот видишь, пока всё нормально, – храбро сказал папа, шагая по коридору. – А ты боялась.
Леся оглянулась. Охранник на табуретке все так же сидел и жевал. Сзади у него рос длинный фиолетовый хвост. Леся не стала заострять на этом внимание папы.
Коридор конторы плавно перешёл в пыльную дорогу, освещённую солнцем и заросшую травой – это в октябре-то!
У края дороги стояла вешалка. Леся и папа повесили свои пальто на вешалку, переобулись в казённые тапочки и пошли по дороге, любуясь чудесным летним пейзажем.
– Эх, зря я купальник не взяла, – досадовала Леся. – Пока ты будешь прохожих есть, я бы позагорала. Кто же знал, что здесь такая теплынь. А мы развилку не пропустили?
– Да нет, вот она, – сказал папа, сверяясь со схемой, нарисованной соседом.
Впереди стоял огромный валун, от которого разбегались три дороги. На валуне древнерусскими буквами было написано:
Направо пойдёшь – женату быти,
налево пойдёшь – коня потеряти,
прямо пойдёшь – убиту быти…
– Нам прямо, – бодро сказал папа. – Там у нашего соседа рабочее место.
– Слушай, тут и другие надписи есть, – обнаружила Леська, обследуя валун.
Иван-царевич – дурак!
Здесь был Дмитрий-царевич
Иван + Василиса = любовь
– Тут еще что-то такое древнерусское, что и не пойму… – развела руками Леська.
– И не надо, – поволок Леську от камня папа. – Нельзя читать надписи на заборах и… э-э-э, на камнях, наверное, тоже. Ага, вот и пришли.
На милом пригорочке, заросшем лютиками, под берёзой стоял большой камень, вроде того, с надписями, но плоский и даже с сиденьем. Леська подскочила поближе – так и есть, к камню длинным ржавым гвоздём прибита подушка, чтобы людоед не простудил этого самого, на чём он работает. Рядом стоял небольшой столик, накрытый скатертью, на нём валялись нож, вилка, ложка, оловянная миска и кружка. Вообще–то Леська в жизни не видела оловянных мисок, но решила, что именно такие они и есть. Явно не «Цептер».
– Ладно, – сказал папа, садясь на подушку. – Начнём работать.
И достал принесённую с собой газету. А Леська пошла собирать землянику в соседнюю рощицу. Рабочий день начался.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Собирая землянику, Леська несколько увлеклась, и шум услышала не сразу. А когда услышала, то поняла, что пропустила что–то интересное, и рванула назад к папе. Он стоял на своём пригорочке и яростно орал:
– Кыш! Брысь! Пошёл вон!
Перед ним стоял молодой человек и с интересом слушал эти крики. Молодой человек был весьма декоративен: железная шапка, железная рубаха–кольчуга, на руках и ногах – железные вставочки с оборочками…
Почти трансформер. Или боевой робот из мультика. Леська, конечно, знала, что это такой древнерусский военный мундир. Его раньше взаправду носили, а теперь только в сказках.
Наконец папа утомился и умолк.
– Тут раньше другой людоед работал, – подал голос молодой человек в кольчуге.
– Ишь, какой наблюдательный, – фыркнул папа. – Я за него. Он на больничном.
– Ладно, мы, царевичи, люди простые, без капризов. Хоть он, хоть ты. Ешь.
– Что есть? – удивился папа.
– Меня, – объяснил царевич и слегка зевнул.
Папа немного замялся, и Леся пришла к нему на помощь:
– Подожди, дорогой, несу, несу, – нежно промурлыкала Леся и протянула кружку земляники. – Не ешь его без приправы, у тебя заворот кишок будет. Кардамону, к сожалению, нет, кончился, вот я землянику набрала.
– Что?! – страшным голосом рявкнул сообразительный папа. – Как нет кардамону?
– Был, да весь вышел, – развела Леська руками.
– Не буду без кардамону, – решительно сказал папа. – Не тот букет. Ну, что стоишь, как пень? Кардамон весь вышел, и ты иди. Повезло тебе, не съеденным уйдёшь.
Но царевич не уходил. Он помялся–помялся, а потом на цыпочках подошёл к папе и спросил его что–то на ухо. Папа посмотрел на него и грустно сказал:
– Молодой человек, мне стыдно за вас…
Царевич покраснел и быстро зашагал с холма. Почти побежал.
– Что он такое тебе сказал? – пристала Леська. – Почему тебе за него стыдно?
– Он спросил меня, кто такой Кардамон и куда он вышел, – фыркнул папа.
Пожалуй, с первым претендентом на съедение они справились неплохо.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Движение на дороге было довольно оживлённым. Не успел Иван–царевич растаять вдали, как показалась пыль от скачущего верхом Василия–царевича. Папа обвязал голову лесиной косыночкой и изобразил зубную боль, а на случай, если Василий–царевич окажется совсем тупым, он пояснил:
– Жуб болит. Шпасу нет.
– Ишь ты, – посочувствовал Василий–царевич. – И давно маешься?
– Шо вчерашнего, – прошамкал папа. – Кишка предыдущего царевича между жубами жаштряла, вот жуб и болит.
– Да что ты! – разволновался царевич. – Да у тебя же заражение крови начнётся! Открывай рот, я вытащу, что там застряло.
Папа хотел возразить и опрометчиво открыл рот, чтобы сказать: «Спасибо, не надо», но Василий-царевич засунул в открытый рот свой меч и начал там шуровать. Папа в ужасе замычал, но Василий-царевич осек:
– Стой спокойно, а то язык нечаянно отрежу. Меч острый. Или тебе щитом по кумполу дать вместо наркоза?
Папа замер, боясь пошевелиться. Пора было Леське прийти на помощь. Она на цыпочках подкралась к царевичу и завопила что было сил:
– Вот он! Вот он! Вылетел!
Василий-царевич от неожиданности вздрогнул так, что разрезал бы папу пополам, но, к счастью, папа вздрогнул синхронно, и они подскочили одновременно, как в балете.
– Ура! – опять заорала Леся. – Операция увенчалась успехом!
Василий-царевич нехотя вытащил меч из папиного рта.
– Что–то я не видел, как он выскочил, – подозрительно сказал он.
– Выскочил–выскочил, – подтвердил папа. – Больше ничего не болит. Спасибо за помощь. Хотел бы я оказать тебе когда-нибудь такую же услугу. Ух, я бы тебя…
– Это был мой долг, – серьёзно сказал Василий-царевич. – А теперь ешь меня.
– Ну уж дудки, – обрадовался папа. – После лечения зубов два часа есть нельзя. Если хочешь, жди два часа.
– Недосуг мне, – вздохнул Василий-царевич. – И так задержался. Ты уж извини, друг.
Вскочил на коня и уехал.
– Не буду я больше зубную боль изображать, – поёжился папа и отдал Лесе косыночку. – Небезопасно. А тебе спасибо, выручила. Все-таки от детей иногда и польза бывает…
«Я вообще очень полезная, – подумала Леська. – Я еще докажу, на что я способна».
ГЛАВА ШЕСТАЯ
После Василия-царевича народ повалил валом. Стройными первомайскими колоннами шли Дмитрии-царевичи, Афанасии-царевичи, Симеоны-царевичи, как поодиночке, так и с Еленами Прекрасными, Василисами Премудрыми и Варварами-красами-длинными-косами.
Папа лежал на вершине холма и громко стонал, изображая боли в животе от съедания недоброкачественного царевича. Все подходили, сочувствовали и уходили несъеденными. К полудню толпа начала спадать.
– Всё, – вскочил папа, когда дорога опустела. – Честно отработали, пора и перекусить.
– Минуточку, – подскочил какой–то запоздавший царевич. – Извините, я задержался.
– Ничего не могу сделать, – развёл руками папа, – обеденный перерыв. Ты не в курсе, парень, где тут ближайшая столовка?
– Так это… того… – замялся царевич. – Нету у нас трактиров для людоедов.
– Да я не гордый, и обычную еду могу употребить, – великодушно сказал папа.
– Тут вообще никакого жилья нет, дикие места, полное безлюдье.
– Ага, безлюдье, с утра толпы, как в автобусе в час пик, – проворчал папа. – И есть хочется… И ребенок некормленый.
– Собственно говоря, я могу предложить разделить мою скромную трапезу, – нерешительно предложил царевич – Мне Баба Яга много чего в торбу насовала.
– Да? – обрадовался папа. – Ну, спасибо. А у нас земляника есть в неограниченном количестве. Устроим пикничок.
Царевич разложил на вышитом полотенце краюху хлеба, масло, творог, варёную курицу и туесок мёда.
– Замечательно, – одобрил папа. – Тебя как звать-то, царевич?
– А я не царевич, – сообщил парень. – Я – Андрей-стрелок. Из простых мы.
– Леська, не макай курицу в мед, – сказал папа.
– Она же вареная, ей уже ничего не повредит, – сказала Леська. – Я понимаю, если б я живую курицу в мед окунала. Дядя Андрей, а конфет у вас нет? А то мама мне велела не объедаться конфетами, а их нет. И расскажите чего-нибудь.
Загадки
У него большой порок:
На носу огромный рог.
Как же с виду одинок
Этот бедный… (носорог)
Незнакома ей городская улица,
Потому что она – деревенская… (курица)
Под землёй всё время бродит,
А на солнце не выходит,
И не знает светлых нот,
Потому что это… (крот)
Чик-чирик! да чик-чирик!
Целый день всё крик да крик.
Будто вставили батарейку
В эту жёлтую… (канарейку)
КСЮША КРОТОВА (литературная студия В. Кротова)
Как грустно быть драконом,
Зелёным, голубым,
Знать, что навек прикован,
И притворяться злым.
Сидеть в своей пещере
И пламя извергать.
А мне на самом деле
Так хочется ЛЕТАТЬ!
Однажды из яйца вылупилась Лупа и всех этим очень удивила. Лупа стала ходить и всё разглядывать.
Она видела всё, что даже не видели люди.
Но единственное, что Лупа не могла увидеть, – это себя. И как ни старалась, она не видела себя даже в зеркале.
Мечта – это удивительный мир, единственный и неповторимый. У каждого из нас есть мечта, и она уникальна.
Однажды мне приснился сон, и я поняла: «Вот моя мечта». Но скоро эта мечта забылась, и появилась новая. Так длилось долго, пока кто-то невидимый мне не сказал: «Пойми – это всё не мечты, а зеркальный коридор желаний. Если ты будешь смотреться в каждое зеркальное желание, ты не дойдешь до мечты. В мечте будешь отражаться не только ты, но и то, что тебя окружает. Если в желаниях ты главный герой, то в мечте ты только один из героев».
Составьте из перепутанных букв слова и прочитайте стихотворение (некоторые слова просто написаны наоборот)
Етол краносе тишепс
На халырк оно теилт
По макнипорт, по мамхол,
По мелас и по агулм.
Тепаыссар иктиарграм
Ызор, пёрыест как иктин.
Всё ссенётя, не дёти
Нойз и лонсце нам сенёт!
Летним утром балерина
примеряла пелерину.
Пелерина летним утром
Отливала перламутром.
Дети! Вы хотите в дебри?
В дебрях – зубры, в дебрях – вепри,
В дебрях – кобры, в дебрях – выпи!
Дети, в дебри не ходите!
Из Рязане на дрезине
в Сызрань выехал разиня.
За зарей взошла заря –
Сызрань ждет разиню зря.
Наш разиня на дрезине
Дремлет под сосной в трясине.
Коза из города Обнинска
Дружила с верблюдом из Боровска.
Но верблюд наплевал
На то, что слово давал
Не плеваться на улицах Обнинска.
Ксюша Кротова, литературная студия В. Кротова
Один человек на Лубянке
Купил себе санки-ледянки.
Катался он, только —
Заехал в помойку,
Где были консервные банки…
Дима Ерусалимский, 12 лет, литературная студия ДЮЦ «Пресня»
Тётя Тоня из Левого Округа
Утащила из бара два окорока.
Тётю Тоню поймали,
Слегка поругали
И… заставили жарить два окорока.
Никита Воронин, 11 лет, литературная студия ДЮЦ «Пресня»
К предлогу добавьте несчастье — и добивайтесь целого!
(по-беда) Женя Жукова, 13 лет
Первое выходит из чайника; по второму обычно течёт мёд да пиво, а в рот не попадает; всё в целом белеет в тумане моря голубом.
(па-рус) Сусанна Арутюнова, 13 лет
Первой частью будет тут
Куда деньги все кладут.
А второю частью здесь —
То, чем можем мы поесть.
И в итоге сей задачи —
Тот, кто терпит неудачи.
(банк-рот) Настя Меркушина, 13 лет
Сперва — вопрос к творительному падежу,
Дальнейшее весной в саду я нахожу.
Ну, а в целом это тот,
Кто быстрее всех идёт!
(чем-пион) Катя Синельникова, 12 лет
