Это случилось в Древнем Риме более двух тысяч лет назад. Сами собой отворились двери императорского дворца, и вошел НЕКТО.

— Узнаешь ли ты меня, Гай Юлий Цезарь, римский император?

— Ты — один из наших богов, имя твое Янус Двуликий: одно лицо твое глядит назад, в прошлое, потому вид его старческий, другое же лицо молодое и глядит вперед, в будущее. И в руках твоих, на которых 365 пальцев, по числу дней в году, я вижу ключи…

— Помнишь ли ты, Цезарь, что я — бог открывающий и запирающий, бог всякого входа и выхода, дверей и ворот? Не забыл ли ты, император, что именно я — покровитель всякого начала и начинания: начала жизни и любого дела, начала каждого дня?

— Я и мой народ помним это и, призывая милость богов, первым всегда называем тебя! Ты открыл нам искусство выращивания овощей, ты научил наших мастеров строить корабли…

— Тогда почему же, — прервал императора Двуликий, — почему месяц, посвященный мне, — январь — стоит в вашем календаре на предпоследнем месте? Почему вы празднуете Новый год в марте? Подумай, Гай из рода Юлиев по прозвищу Цезарь, разве не странно: март, пусть даже он назван по имени бога войны Марса, — первый месяц, а январь — одиннадцатый? Я, бог всякого начала и начинания, должен открывать год! Мой месяц — январь — должен быть первым в календаре.

— Ты прав, Двуликий Янус, — сказал Юлий Цезарь, подумав. – Ты — вращающий ось мира, ты — бог прошлого и будущего, и потому отныне первый день твоего месяца — января — станет днем Нового года!

— Помни же, император, я еще и бог всех союзов и любых договоров. Так пусть же наш договор будет нерушим!

— Да будет так! — сказал Цезарь.

И стало так.

ПРЕДНОВОГОДНЯЯ ПЕРЕПИСКА МАЛЬЧИКА КОЛИ

С ДЕДОМ МОРОЗОМ И ДРУГИМИ ОФИЦИАЛЬНЫМИ ЛИЦАМИ.

Здрастуй, дет Морос!

Как твои дила? В прошлом году ты мне чесно подорил ролики, как я хател. Но только они не крутые. У них колесы не ризиновые. А я хачу ризиновые. Если ты настаящий дет Морос, падари мне в этом гаду настаящие ролики!

Твой Коля.

Дорогой Коля!

В прошлом году я подарил тебе ролики, а у тебя опять трояк по русскому! В кого ты только пошел?! Разве у меня или у твоей мамы были в детстве тройки по русскому? Исправляй тройку, а потом поговорим!

Твой дед Мороз.

Дорогой дед!

Как видишь, стиль моего письма заметно улучшился, а за последнее домашнее сочинение Мария Ивановна поставила мне пятерку. Жду новых роликов, а мама просит тебе передать, что ей на Новый год нужна от деда Мороза новая шуба.

Твой Коля.

Дорогой Коля!

Передай маме, что если она будет писать за тебя письма и сочинения, то новой шубы ей на Новый год конкретно не видать, так же, как и тебе роликов. Почему Марь Иванна опять вызывает меня в школу, лоботряс???

Твой Мороз.

Пап, то есть дед!

Ну я не знаю, чиво она опять! Это в меня Витька Козлов цветочным гаршком ничаяно запендерил, а я тут вааще не при чем! Сочинение я сам писал, чесно, а особино заглавие. Ну если не ролики, давай хоть новые колесы, а?

Твой Коля.

Уважаемый Д. Морозов!

Учитывая выдающиеся достижения Вашего сына в области русского языка и остальных предметов, а также его особо примерное поведение, решено перевести его из пятого сразу в последний класс. За перевод мы ждем подарка к Новому году в виде чека на 10 000 долларов.

От имени коллектива педагогов – Мария Ивановна.

Дед Мороз!

Срочно вышли чисто до 31 декабря: ролики резиновые, самые крутые; шубу натуральную, самую модную; чек на 10 000 баксов новыми купюрами; яхту четырехпалубную, с вертикальным взлетом и экологически – чистым двигателем.

В случае недоставки товаров на твоей льдине будут конкретно проблемы со светом, газом, водой и прочими морозильными установками.

Колин папа, Морозов Д.И.

Дорогой Коля!

Поздравляю тебя с Новым Годом! Я очень рад, что ты наконец сам взялся за русский! С удовольствием дарю тебе настоящие ролики и передаю тебе горячий привет от твоего папы из моего морозильника…

НАСТОЯЩИЙ ДЕД МОРОЗ.

В начале декабря, когда в лес никак не могла прийти настоящая зима, и снег то падал, то таял, в гости к Ежику с Медвежонком пришел Кот.

Через плечо на веревке у него висела деревянная сковородка со струнами.

– Балалайка? – спросил Медвежонок.

– Банджо, – сказал Кот.

– Ты из деревни? – спросил Ежик.

– Из города.

– Как тебя зовут?

– Басё.

– Какое странное имя!

– Это – великое имя, – важно сказал Кот.

И его пригласили к столу пить чай со сливками.

– Давно не едал таких сливок, – жмурясь, сказал Кот. Ежик с Медвежонком глядели на него во все глаза.

– Расскажи, – попросил Медвежонок. – Расскажи про свое великое имя.

Кот доел сливки, взял банджо.

– Сливы аромат, – запел Кот. –

От лачужки нищего

Глаз не отвести!

– Красиво! – сказал Ежик.

Не бейте муху,– пел Кот. –

Руки у нее дрожат,

Ноги у нее дрожат.

– А мы не бьем, – сказал Медвежонок.

За ночь вьюнок обвился

Вкруг бадьи моего колодца, – тянул Кот. –

У соседа воды возьму.

– Правильно, – сказал Ежик. – Если бы у нас так было, мы бы обязательно сходили за водой к Хомячку.

А Кот играл и пел, и Ежик с Медвежонком стали потихоньку ему подтягивать.

Сливы аромат, – пели они уже все вместе. –

От лачужки нищего, – затянул Кот, –

Глаз не отвести! – подхватили Ежик с Медвежонком.

– Чудно! – сказал Заяц, и все увидели в форточке его уши. – Я давно вас слушаю.

Не бейте муху, – завели Ежик с Медвежонком.

Не бейте муху, – второй пошел Заяц…

Руки у нее дрожат… Руки у нее дрожат…

– Ах, – сказал Заяц, входя в дом. – Как чудесно! В лесу ни то, ни сё, а мы сидим и поем. Представьте меня.

– Это Заяц, – сказал Ежик. – Наш друг.

– Басе, – слегка привстав, сказал Кот.

– Чудесное имя! Очень приятно было знакомиться. И они запели про вьюн и бадью.

– Но почему тебя все же так странно зовут? – спросил Медвежонок, когда поспел самовар, и все снова сели пить чай со сливками.

– Это необъяснимо, – сказал Кот. – Я толком и сам не знаю. Но это – великое имя!

Когда я была маленькая, жизнь вокруг была совсем не такая, как сейчас. По субботам все ходили в школу, при том девочки носили коричневую форму с черными фартуками – страшную-престрашную. Жвачка была большой редкостью. Про «Барби» никто и не слыхивал. «Лего» не было. Даже фильмов про Бэтмана не было. Просто удивительно, как мы без всего этого жили и росли?!

Зато тогда со мной всё время случались смешные истории. А теперь как-то не очень случаются. Теперь смешные истории случаются со всякими моими знакомыми детьми. Они мне эти истории рассказывают. Иногда из этих историй прямо целые рассказы получаются.

Вот, например. «От души и на память». Рассказ Темы Коржикова, ученика третьего класса.

На большой перемене Евдокимова закрыла дверь в класс на швабру и сказала:

– Начинаем секретный совет! У Майи Первомаевны скоро день рожденья. Надо придумать подарок. Петросян говорит:

– Так решили вроде – электрический чайник. Родительский комитет деньги собирал.

– Электрический чайник мы ей на прошлый день рожденья дарили, – вспомнил Гунькин.

– Нет, – поправил Котов. – На прошлый день рожденья мы дарили ей тостер, а электрический чайник на восьмое марта.

– Совсем, что ли? – удивилась Смирнова. – На восьмое марта был моющий пылесос, на прошлый день роженья – миксер, на Новый год – тостер, на окончание учебного года – кухонная машина «Мулинекс», а на день учителя – видеоплеер. Я точно помню, я папе рассказывала, а он и говорит: «Может, ей на первое апреля электрический стул подарить?»

– Короче, всё это полная ерунда, – решила Евдокимова. – Такое любой подарит. Надо подарить ей что-нибудь душевное. Не от родительского комитета, а от нас самих.

– У нас в подъезде щенки родились, – говорит Женька Полунина. Жутко породистые. Южнолабрадорская лайка. Помесь с гибралтарским боксером. Только они дорогие.

– Надо скинуться, – предложил Петросян. – Скидывались же на пылесос.

– Сравнил, – говорит Полунина. – Сколько пылесос стоит, это только на хвост собачий хватит…

– Значит, надо не один большой общий подарок, а много маленьких, – придумал я.

– Точно, – обрадовалась Евдокимова. – Много маленьких подарков гораздо лучше, чем один большой. Пусть каждый подарит Майе Первомаевне что-нибудь хорошее от себя лично. От души и на память.

Дома я поскорее пообедал и стал думать, что бы такое подарить Майе, чтобы на память и от души. Надо бы подарить что-нибудь такое, что я сам люблю, чтобы совсем уж от души. А я много чего люблю! Больше всего я люблю трёх барбосов, которые живут у нас на даче. Мохнатую маму Рыжуню, её старшего сына Барошу и младшую дочку Дырку. Нашего пожилого кота Мяку Тимофеевича Мячкина я тоже люблю, как родного, и, пожалуй, никому не подарю, даже от души и на память. В компьютере я люблю «Командос», из музыки «Продиджи» и «Сплин»… Но всё это как-то не очень подходит нашей Майе Первомаевне… Я порылся в «Лего», как следует погремел деталями и выбрал для неё трёх отличных чубриков. Но тут подумал,что ведь она не будет в них играть, и мои бедные милые чубрики будут просто так пылиться где-нибудь у неё в квартире, рядом с лишними электрическими чайниками и миксерами… Пожалуй, я подарю ей свой старый велик, ей наверняка полезно заняться велоспортом… Но она на нём вряд ли поместится. Раздавит ещё, свалится. Хрясть, и нету.

У меня просто голова разболелась, и я поехал на роликах погулять в парк.

В парке я встретил Женьку Полунину тоже на роликах, и очень обрадовался. Она тоже обрадовалась, и мы с ней стали носиться, беситься и колбаситься, ели мороженое и пили коку, и никак не могли придумать, что подарить Майе Первомаевне.

Потом мы с Женькой подъехали навестить заброшенный памятник неизвестно кому, который стоит в нашем парке ближе к боковому выходу. Плечи с головой на пьедестале, называется – бюст. Он уже совсем старый и облезлый, с отбитым носом и похож на пугало огородное, а не на памятник. Весной девчонки любят надевать на него венки из одуванчиков.

– Бедный, совсем облез, – пожалела Женька. – А представляешь, как ему тут грустно одному, особенно если ночь или дождь?

– Надо пристроить его в хорошие руки, – сказал я. И мы с Женькой посмотрели друг на друга очень внимательно. А у Женьки брат – совсем взрослый, в институте учится. Когда мы сказали ему, что хотим подарить Майе Первомаевне на день рожденья заброшеный бюст неизвестно кого, он долго смеялся, но сказал, что обязательно нам поможет, ведь он тоже в детстве учился у Майи Первомаевны.

В пятницу с утра Женькин брат на машине притащил памятник в школу и сам принес в класс. А мы с Женькой решили, что на шее у памятника удобно хранить бусы, а на голове – шляпы, поэтому Женька повесила на него несколько фенечек, а мне мама дала большую чёрную шляпу, которая пахла чем-то смешным. Чтобы он получше выглядел, Женька подвела ему глаза и накрасила губы.

Когда все собрались, и стали показывать друг другу подарки, мы с Женькой сразу поняли, что наш – круче всех! Ведь все притащили какую-то полную ерунду.

Евдокимова, наша главная умница и читательница, приготовила толстую растрёпанную книжку. Сказала, что это самая интересная и любимая книжка на свете, потому что в ней нет ни начала, ни конца.

Гунькин принёс гитару и сказал, что выучил для Майи Первомаевны очень душевную и жалобную песню.

Котов приготовил салют и фейерверк. Кравченко откуда-то приволок довольно крупный скелет, светящийся в темноте.

Вот у Петросяна тоже ничего себе был подарок. Он где-то добыл, выменял у кого-то, африканского таракана редкой породы, величиной примерно с мою кроссовку. Таракан в трёхлитровой банке сидел и шевелил усами. Вещь! Все девчонки громко визжали и махали руками, а Смирнова стала как-то подозрительно заикаться, и Петрос накрыл таракана оренбургским пуховым платком, который принесла в подарок наша хозяйственная Попова.

Ну, а уж про всякие шкатулочки с сюрпризами, выжигания по дереву, вышивания, бисероплетения, поздравления в стихах, огромные пальмы в горшках, попугаев в клетках, тортики, камни и другие икебаны я даже не говорю.

К первому звонку у нас всё было готово. На столе у Майи Первомаевны стоял наш с Женькой памятник в шляпе и с фенечками, рядом с памятником – Гунькин с гитарой. В углу у окошка притаился Котов с салютом и фейерверком. За дверью окопался Кравченко со светящимся скелетом.

Прозвенел второй звонок, все притихли, и Майя Первомаевна открыла дверь в класс.

Котов тут же своим салютом как жахнет, как прибабахнет! Дыму, грому!… Из-за двери Кравченко вместе со скелетом вылезают, Петросян таракана подсовывает, девчонки с вышиваниями лезут, поздравительные стихи читают, а Гунькин на гитаре что есть силы играет и вопит погромче:

– Когда! с тобой! мы встретились! черёмуха! цвела! и в летнем парке! музыка! играла!… И было! мне !тогда ещё! совсем! немного лет! Но дел! Успел! Наделать! Я! Немало!..

Майя Первомаевна, конечно, слегка покачнулась. Но всё-таки немножко улыбнулась, схватилась одной рукой за стену, и, разгоняя другой рукой дым от салюта и девчонок, стала пробираться к столу.

Увидела наш Женькой подарок, довольно сильно вздрогнула, уронила портфельчик и закрыла глаза. Но тут же открыла, потому что в класс вошли целых две делегации – от родительского комитета и от учителей школы. С цветами и подарками. Майя Первомаевна посмотрела на электрический чайник и коробку с миксером, засмеялась каким-то странным голосом и полезла прятаться под стол…

В классе после салюта ремонт делали. Гунькин капитально охрип. А Майя Первомаевна немножко заболела, но когда выздоровела, в школу уже не вернулась, а открыла магазин бытовой техники.

А наш с Женькой подарок всё равно – круче всех! Потому что от души. И на память…

Как джентльмена Мишу обозвали джентльменом

У Миши в портфеле лежало яблоко.

Джентльмен Миша хотел угостить яблоком леди Машу.

Но если бы он просто так при всех угостил Машу, то все бы стали обзывать его джентльменом. Миша хотел быть джентльменом, но не хотел, чтобы его так обзывали.

Тогда он спрятал несъеденное яблоко, подошел и дернул Машу за косичку.

Маша хотела быть леди, но не хотела, чтобы ее дергали за косичку. Машины инстинкты взяли вверх. Маша схватила с парты тетрадку и со всей дури стукнула Мишу.

Миша взял портфель и треснул Машу.

Тут откуда ни возьмись вошла Марьиванна, покачала головой и обозвала Мишу джентльменом.

– Эх ты, джентльмен! – сказала она.

С тех пор из-за какого-то несъеденного яблока все обзывают джентльмена Мишу джентльменом.

А вы говорите…

Задачи для истинных джентльменов

Две конфеты

Представьте себе, что вы – настоящий джентльмен.

У вас есть две конфеты – ВКУСНАЯ шоколадная и леденцовая ТАК СЕБЕ. Перед вами юная прекрасная леди. Что вы должны сделать, чтобы узнать, точно ли перед вами леди, или это не леди, и при этом остаться в хорошем настроении?

ОТВЕТ: Скрипя сердцем, вы от всей души предлагаете девочке обе конфетки. Независимо от того, как поступает дальше девочка, вы упорно продолжаете вести себя, как истинный джентльмен. Рядом с таким джентльменом даже девчонка с самым что ни на есть хулиганским характером в конце-концов превратится в юную прекрасную леди. А уж рядом с юной прекрасной леди, которая смотрит на вас влюбленными глазами, вы наверняка останетесь в хорошем настроении!

Абрикосовое повидло

Джентльмен Вася пришел из школы чрезвычайно голодный, забыл про то, что он – джентльмен, и не сходя с места умял полбанки абрикосового повидла. Или даже еще больше, чем полбанки. Конечно, мама не разрешила бы ему слопать так много.

Что может по-быстрому предпринять Вася, пока у него не разболелся живот, чтобы мама не догадалась?

ОТВЕТ: Как вы думаете, о чем именно не должна догадаться Васина мама? О съеденном повидле она догадается все-равно, что в него ни добавляй. Но мама может не догадаться о том, что на некоторое время ее сын перестал быть джентльменом. Для этого Васе нужно поставить опустевшую наполовину банку в холодильник и ничего с ней не делать, а сделать что-нибудь для мамы. В смысле, что-нибудь вполне джентльменское.

Стихи для юных джентльменов

Что такое джентльмен

Мне Янка сказала,что я – джентльмен.

Эх, чем обозвать бы мне Янку взамен?

Что такое джентельмен?

Что-то вроде джем-пельмен?

Человечек – как вареник,

Со сметаной в уголке,

Он имеет кучу денег

Ходит в миск.. нет, в котелке!

А соседский мальчик Коля

Мне сказал, что джентльмен,

Зря не носится по школе,

Между всяких перемен.

Джентльмен всех уважает,

Помогает тоже всем,

Он овсянку обожает

И не чавкает совсем.

Он всегда снимает шляпу,

И цилиндр, и шар, и куб.

Маму слушается, папу,

Даже с бабушкой не груб.

Джентльменов любят леди

Небывалой красоты.

Может стать любой на свете

Джентльменом.

Даже ты!

Что ж такое джен-тель-мен?

Может, все-же, джем-пельмен?

Ох, придется есть овсянку…

Но я так решил, друзья:

Если леди станет Янка,

Джентльменом стану я!

Главный Редактор вызвал к себе корреспондента Васю Перышкина и строго сказал ему:

– Срочно нужно интервью с кем-то из Великих писателей.

– Все писатели Великие, – скучным голосом отозвался Вася.

– Ты уверен? – удивился Главный.

– Я – нет, – ответил честный Вася. – Писатели уверены. И вообще – это несправедливо.

– Что все писатели – Великие? – спросил Главный.

– Нет, несправедливо то, что мы берем интервью всегда у писателей.

– У кого же надо брать интервью? – заинтересовался Главный.

– Я считаю, что нужно делать героические интервью, – заявил Вася.

– Это как? – удивился Главный Редактор.

– Мы будем брать интервью не у писателей, а у героев книг! – ответил оживившийся Перышкин. – Еще неизвестно, кому книги в большей степени обязаны славой: писателям, или героям их произведений.

– И у кого ты мог бы взять интервью? – потер ладони Главный.

– Ну хотя бы у… Робинзона!

– У нас нет денег отправлять тебя на необитаемый остров, – поскучнел Главный. – И нет времени столько ждать твое интервью.

– Интервью будет на вашем столе через два дня! – заверил Перышкин и убежал.

Ровно через два дня он положил на стол Главного –

Уважаемый Робинзон, расскажите нашим юным читателям, когда и где вы родились, как вас звали на самом деле?

-Родители назвали меня Александр Селькрэг: я родился в 1676 году в Шотландии, в городке Ларго, в семье сапожника. Отец, ясное дело, хотел, чтобы и мы с братом стали сапожниками… У брата все получалось о`кэй, а я был неспособный, мне частенько попадало от отца. Отлупив меня в очередной раз, он, бывало, говаривал: «Ну и бестолочь же ты, Санди, и руки у тебя не из того места растут!» И так мне эти попреки надоели, что в 19 лет я ушел из дому, поменял фамилию и поступил в матросы. Теперь я звался Санди Селькирк.

Человеку, у которого «руки не из того места растут», наверно, пришлось не сладко на корабле?

– Напротив, сэр! Выяснилось, что с руками у меня всё в порядке. Да и с головой тоже. Я с детства любил море и корабли, тут у меня всё получалось очень здорово. Вскоре я узнал, что известный пират Пиккеринг набирает команду… А ведь именно об этом я мечтал с детства – стать пиратом!

Ай-яй-яй, как нехорошо, сэр!

-Напротив, сэр – мне крупно повезло. Я стал не просто пиратом. Я стал королевским пиратом: то есть служил английской королеве, это было почетно! Позвольте напомнить вам, сэр Перышкин, историю: с той поры, как открыли Америку, испанцы и португальцы объявили ее своей собственностью и нас, англичан, туда не пускали, Мы тоже хотели в Америку, а они подстерегали и топили английские корабли. Так что они первые начали!

Чем же занимались королевские пираты?

-Это была трудная, но интересная работа: испанцы и португальцы грабили Америку и вывозили оттуда золото, а мы отнимали у них награбленное. Не для себя, сэр, для английской королевы! Кстати, я служил так успешно, что скоро стал вторым помощником капитана.

Поздравляю! Однако, как же вы очутились на необитаемом острове?

-Ой, сэр, это такая неприятная история… Ничего похожего на то, что насочинял сэр Дэниэл Дефо в своей книге. Начнем с того, что произошло всё вовсе не в Атлантическом океане. Это же надо всё так перепутать! Мы попали в шторм. Это правда. А то, что корабль разбило в щепки – бессовестное враньё! В мае 1704 года мы встали на ремонт у одного острова, расположенного примерно на

80№

западной долготы и на

33№40

южной широты… Вот пусть ваши юные читатели, сэр Перышкин, заглянут в школьный атлас и выяснят, в каком это было океане! Теперь этот остров именуется островом Робинзона. Тогда же испанцы звали его Мас-а-Тьерра, что значит в переводе с испанского «ближе к берегу», ну, к Америке то есть. Ближе-то ближе, сэр, однако, Америки с него не видать было – пустынный океан кругом! Встали мы, значит, в бухте, я говорю: «Надо ремонтироваться, кэп, а то в первый же шторм пойдем ко дну!» А он: «И так сойдет!» Поругались мы, ну, я ему и выложил, всё, что о нём думаю! А он высадил меня на этот треклятый остров и уплыл… Вот как всё было на самом деле.

Он высадил вас без припасов?

-Оставил мне ружье, топор, нож, одеяло и немного табаку…

Вы испугались?

-Нет, сэр, я не испугался – я впал в отчаянье. Сначала я кричал им вслед, проклинал, умолял не бросать меня, но корабль скрылся за горизонтом, и я остался один на необитаемом острове посреди океана. Несколько дней просто валялся на берегу – то плакал, то молился… А потом понял, что так не годится. Если не хочешь погибнуть, нельзя отчаиваться и терять надежду. Человек должен оставаться человеком. И я стал строить дом. И вот что я вам скажу: если меня что и спасло, так это труд! Я приручил диких коз, завел огородик, посеял злаки. У меня было много фруктов. В общем, не голодал, Но потом про мои припасы пронюхали крысы. Сэр, крысы – это такая гадость!

Как же вы с ними боролись?

-Я приручил кошек! Их было много на моём острове, я не жадничая делился с ними мясом, и со временем мы подружились. Сэр, их было сотни две, они бродили рядом с моей хижиной, спали, играли, мурлыкали… С той поры крысы обходили мой дом мили за три! Однажды летом: в январе…

Извините, дорогой друг, вы ничего не путаете?

-Нет, сэр. Напоминаю, дело было в Южном полушарии. Времена года тут идут наоборот: самый теплый месяц – февраль, а самый холодный – август.

Ах да, совсем забыл. И как вы боролись с августовскими морозами?

-Никак. Самая высокая температура летом была +19№С, а самая низкая зимой + 12№С. Жить можно.

И так вы прожили на острове почти тридцать лет, не видя никого, кроме Пятницы?

-Тут сэр Дэниэл опять приврал: я робинзонил пять лет. И никакого Пятницы у меня не было. Однако, видеть людей мне доводилось: однажды к острову подошёл корабль. Он стоял в бухте несколько дней, и все это время я прятался в чаще.

Почему же вы не уплыли на нем?

– Мне не хотелось, чтобы меня повесили, сэр. Это был испанский корабль, а Англия, как уже говорил, воевала с Испанией. Немного поразмыслив, я решил, что лучше жить на необитаемом острове, чем болтаться на рее…

И вот, наконец, вы дождались: летним утром 2 февраля 1709 года к вашему острову пристали два английских военных корабля «Дюк» и «Дюшес»! Какие первые слова вы сказали соотечественникам?

-Стыдно сказать, сэр, но за время, прожитое в одиночестве, я совсем разучился говорить… Так, мычал что-то нечленораздельное. Зато капитан Роджерс, выяснив, кто я, сказал: «Вы много страдали здесь, но благодарите Бога, потому что этот остров спас вам жизнь! После того, как вас высадили, ваш корабль попал в шторм и затонул почти со всей командой, а уцелевший капитан и несколько матросов попали в руки испанцев»… Вот как бывает, сэр. А ведь я его предупреждал, что кораблю нужен ремонт!

Надо думать, что после такой передряги вы, дорогой друг, одумавшись, вернулись домой, в Ларго, и занялись сапожным делом?

-Нет, сэр. Я стал помощником капитана Роджерса на корабле «Дюшес», королевским пиратом. Года через три я написал книгу под названием «Вмешательство Провидения или Необычайное описание приключений Александра Селькирка, написанное его собственной рукой». Но она не имела успеха, говорили, что уж очень скучно написано. Однако, сэра Дениэла Дефо она, видать, заинтересовала, и он, много всякого присочинив, выпустил в свет другую книгу. Ту самую, которую читали и знают все – про Робинзона Крузо. В Робинзоне сразу угадали меня, ко мне пришла слава.

Вы возгордились? Ваша жизнь как-то изменилась после выхода книги «Приключения Робинзона Крузо»?

-Нет, сэр. Я до самой смерти плавал на кораблях и был королевским пиратом, любил море больше, чем сушу и предпочитал опасность покою.

– Молодец, Перышкин! – воскликнул Главный, прочитав интервью. – Как же ты успел обернуться за два дня?

– Очень просто, потупился скромный Вася. – Я никуда не ездил.

– Где же ты взял интервью?! – воскликнул Главный…

Но что ответил Перышкин, осталось тайной. Главный заметил, что вся редакция вытянула шеи в ожидании ответа, и закрыл двери.

Потом Главный нам сказал, что в следующем номере будет интервью Перышкина с Д`Артаньяном. Но где Вася взял интервью у Робинзона, мы так и не узнали.

Может быть вы, любознательные читатели, подскажете нам:

1) В каком океане встал на ремонт корабль второго капитана Александра Селькирка?

2) Где Вася Перышкин взял интервью у Робинзона?

Перевод с английского Дины Крупской

В Испанском лесу под развесистым дубом
	жил Мамонт, большой чудак.
Когда он смеялся, весь дуб сотрясался
	и сыпались мыши в овраг.
Его обожали гадюки с ужами,
	кроты и безмолвные рыбки.
Скупые пигмеи платили гинею
	за краешек щедрой улыбки.

У Мамонта был свой особенный стиль.
К нему приходили за тысячи миль.
И вся-то родня мамонтовья
к нему относилась с любовью.

В один удивительно солнечный день
	отправился Мамонт в лес,
поскольку озон укрепляет сон
	и лишний сгоняет вес.
Он резво скакал, он ножкой махал.
	Он гривой мотал, как лев.
Он песню мурлыкал, он ухал и рыкал,
	когда повторял припев.

Он пел как умел. Он пел как придется.
Пел то, что у мамонтов песней зовется.
Допев до конца, начинал он сначала...
Но каждая нота его огорчала.

И Крошка Питукл спустился с холма.
	И Крошка услышал его.
Сказал он: «Простите, но лучше молчите,
	со слухом у вас не того.»
А Мамонт, грустя, ответил: «Дитя,
	расти тебе и расти.
Ты даже не знаешь, как мало ты знаешь
	и что тебя ждет в пути.»


Но Крошка Питукл зубами скрипел:
ведь Мамонт фальшивил, он выл, а не пел.
Особенно Крошку сразил тот факт,
что в песне отсутствуют ритм и такт.


«Увы: - возопил он. - Нещадные муки!
	О! Сердце разбито на треть!
Неужто сии невозможные звуки
	намерены музы терпеть?!»
А Мамонт вздохнул и Крошке шепнул:
	«Чувствительный ты какой!
Ты молод и мал, а песню прервал -
	грубо, насмешкой злой.»

И Мамонт бросил ему «Адью!»,
прощая разбитую песню свою.
И Крошка Питукл исчез за холмом,
лишь дикие травы качались кругом.

На подоконнике сидел, скрестив ноги, Кактус, и грелся на солнышке. Катушка, подружка Тёмы, должно быть ночью незаметно выкатилась из какой-то щели, залезла на кресло, то, что у окна, и теперь сидела сочиняла поэму, как ни в чём не бывало. Тёма так обрадовался, вновь её увидев, что схватил и подбросил к потолку. Одной левой!

– Ой! – сказала Катушка.

– Вот какой я сильный! – обрадовался Тёма.

– Сила есть, ума не надо, – заметила Катушка, – я не гантели, чтобы на мне силу пробовать.

В углу комнаты сидели две гантели.

– Ты, конечно, сильный, – сказала Тёме одна.

– Но, как выразилась Катушка, этого мало, – добавила другая.

– Я умный! – возразил Тёма.

– Докажи! – сказали гантели, Кактус и Катушка хором.

– Я умный, потому что могу угостить всех конфетами. Вот, полный карман!

Кактус фыркнул:

– Зря конфеты не носят колючек. Из-за этого ими угощается, кто хочет. Но не кактусы. Кактусы не едят конфет.

– Мы растолстеем, мы на диете, нам нельзя, – сказали гантели.

– Я не люблю конфет! – отказалась и Катушка.

Вечно проблемы с этой Катушкой. Тёма даже расстроился.

– Так значит – я и в самом деле глупый?

– Не переживай! – сказали гантели, – зато ты сильный!

– Ничего вы не понимаете! Я хочу быть умным, – отмахнулся от них Тёма.

Пришел репетитор Тёмы по английскому языку.

– Добрый день, Тёма, Катушка, Кактус и гантели! – сказал он, – у вас есть конфеты. Интересно, какой это сорт? Я попробую определить.

Он взял одну и попробовал. Подумал и заключил:

– Однако!

– Действительно, любопытно, – заметила Катушка, тоже взяла одну и попробовала.

– Однако! – согласилась она с репетитором.

Тёма подумал – может быть, он не такой уж и глупый? Пошел и принес им еще по «однако». Потом по две «однако». Потом по четыре.

– Достаточно! – обиделась Катушка,– я не могу съесть столько, однако! И репетитор тоже.

– Во всем необходимо чувство меры, – объяснил репетитор Тёме,– ни одна Катушка не захочет, чтобы ее закидали конфетами с головой! И ни один репетитор тоже.

Тёма расстроился. У него не было чувства меры! Он почувствовал себя обездоленным уже во второй раз за этот день.

– Не заменят ли мне чувство меры весы или линейка? – спросил он.

Репетитор покачал головой.

– Совершенно исключено. А без чувства меры вообще ничего невозможно. Какой изысканный вкус и тонкий аромат у этих конфет, однако! От них даже улучшается настроение. Должен тебя утешить, милый Тёма – чувство меры развивается с возрастом…

Даже Кактус заинтересовался.

– Оно вырастает, как колючки? – спросил он.

– Или образуется, как ржавчина? – предположили гантели.

– Вот именно, – подтвердил репетитор, – только ржавчина вредна, а чувство меры – полезно.

– Вот бы мне заполучить это чувство меры! – вздохнул Тёма, – я сильный и умный. Чувство меры, наверное, единственное, чего мне не хватает.

– Боюсь, тебе придется набраться терпения и выучить сначала английский язык… – покачал головой репетитор.

– А я тем временем как раз допишу поэму, – обрадовалась Катушка.

– Сейчас мы начнем урок! – заявил репетитор, – Только принеси мне, пожалуйста, еще конфет, для прояснения мозгов.

– И мне тоже, для вдохновения, – попросила Катушка.

Я взял лопатку и сказал:

— Буду из песка дом строить.

Тут Сидоров вынул соску изо рта и говорит:

— Из кирпича надо строить или из бетона. А из песка дома не бывает.

Я взял азбуку и сказал:

— Сейчас сложу слова «мама» и «папа».

Тут Сидоров подошел, смешал буквы и говорит:

— Хоть прадедушку складывай, все равно раньше шести часов никто тебя не заберет.

Я дочитал очередной фантастический роман и сказал:

— Когда мы вырастем, будем на Юпитер летать, как сейчас в лес по грибы ездим.

Тут Сидоров вышел откуда-то из стены и говорит:

— Я бы с твоим зрением из дома и носа не показывал. Того и гляди — под машину попадешь.

Я подал Насте пальто и сказал:

— Давай портфель, я тебя провожу.

Тут Сидоров подскочил, выхватил из моих рук портфель и говорит:

— Одумайся, не то поздно будет. Девчонки они все ябеды.

А Настя только глянула на него и — все. Пропал. Портфель Настин стоит, а Сидорова нет.

Я посмотрел по сторонам и сказал:

— Странно все это. Только что Сидоров был, своими глазами видел. И вдруг — исчез…

— Что значит — исчез? — удивилась Настя. — А ты-то кто?

Тут я кое-что припомнил и говорю:

— Будто ты не знаешь? Сидоров я, а кто же еще?

— Вот и я о том же, — сказала Настя. Потом повернулась и пошла.

А мы с Сидоровым следом.

Наташка рыбку учит плавать.
А Вовка – чижика – летать.
Андрей собаку учит лаять
И кошку – молоко лакать.
 А у меня – ни рыб,
	                  ни птицы…
Учу я лампочку светиться.
Включаю,
                         выключаю снова –
Все понимает!
                         С полуслова!

– Интересно, – сказал как-то Суслик, зайдя к Хоме, – я слышал, как о тебе Медведь отозвался. Его и не поймешь!

– А ты расскажи, – заинтересовался Хома. – Вместе поймем.

Суслик только и ждал этого. Он всегда отличался незаурядной памятью.

– Я орехи рвал. А за кустами Медведь с Кабаном говорили. Медведь – о тебе, а Кабан – о себе.

– Ну?

– Медведь говорит: «У всех маленьких зверей зубы прорезаются, а у слонят – клыки». Все знает! – затараторил Суслик. – Он ведь раньше в клетке передвижного Зверинца сидел, пока не сбежал. И слонов видел! Не веришь?

– Видел он, видел, – успокоил его Хома. – А Кабан что ответил?

– А Кабан похвастался: «У меня тоже клыки прорезались. В детстве. Как у слонов!»

– Ему бы еще и голову слоновью, – усмехнулся Хома.

– То же самое и Медведь сказал! – удивился Суслик.

– А дальше? Чего тянешь?

– Медведь и заявил: «Тебе бы, Кабану, – голову слоновью. Как у Хомы! У тебя, мол, клыки, а у него ум прорезался. С детства». И все, – недоуменно закончил Суслик. – Вот я и не пойму. У тебя же голова маленькая. Чего это он?..

– Медведь знает, что говорит! – расцвел Хома. – Большой, слоновий ум и в маленькой голове бывает. В моей, – добавил он.

Вскоре это лишний раз подтвердилось. Все подтверждается – лишний раз. Значит, так и должно быть. А не случайно вышло.

В последнее время все заметили, что слишком громко лягушки орут. На ручье. Видать, а вернее, слыхать, намного их больше стало. Вот и горланят. То на плохую погоду, то на хорошую. А то и просто от дури – песни заводят. И утром, и днем, и вечером… И ночью иная жаба вдруг такую руладу выдаст, что просто мороз по коже!

Просили, увещевали дневные звери: потише надрываться. Хотя бы вечером. Отдохнуть не дают! Надоел лягушачий ор – хуже вороньего карканья! Да и то вороны, глядишь, об опасности кричат. Предупреждают. Кричат по-глупому, а выходит умно. Но и те вовремя спать ложатся.

Напрасные уговоры. Лягушки никак не унимались. Еще чего! Считали, что они очень музыкальные. Хор у них здесь – на воде. Водный, Заводной. С подголосками.

Даже Медведя, перед сном, в берлоге доставали. Он яростно прибегал. И камни в ручей швырял. Наудачу.

Бесполезно. Пуще прежнего гвалт разгорался!

Ничто не помогало. Знай себе вопят громогласно:

– И-ррра! Ир-рра! Иррра!..

Будто других имен, кроме «Иры», не знают. Свет клином на какой-то Ире сошелся!

Хома тоже заснуть не мог. Нервы расшатались. От певцов голосистых.

– Дурные они, лягвы, – раздраженно сказал он Суслику. – Оттого, что комарами питаются. А с комаров не поумнеешь. Расквакались.

– А ты отучи их истошно квакать, – попросил лучший друг.

– Взрослых с ходу не отучишь. Придется с лягушат начинать, – вздохнул Хома.

– Вряд ли. Они не понятливые.

– Главное, подход найти. Способ. И сами поймут, и родителей остановят.

Стал Хома посиживать на берегу ручья. Где заросли погуще.

Наблюдал за лягушками. Чуть не оглох, правда. Но глядел, глядел… И увидел. По листам кувшинок Уж проскользнул. И нацелился на сопливого Лягушонка.

Выпучил Уж глаза. Взглядом своим завораживает. А Лягушонок замер и ждет, когда живьем проглотят. Или, по малолетству, думает, что пронесет нелегкая. Не тронет его Уж. Просто любуется им, маминым красавчиком.

– Кыш отсюда! – И Хома шумно брызнул на Ужа.

Вздрогнул Уж и убрался прочь.

– Эх, ты! – пожурил малыша Хома.

– Засмотрелся, пришел в себя Лягушонок. И задрожал. В опоздалом испуге.

– Ладно уж. Но не Уж! – спохватился Хома. – Зови сюда всех малолеток. Вернее, малодневок. Вместе с головастиками. Они тоже головастые. Сообразят, что скажу.

Собралась перед ним большущая стая. И все мал мала меньше.

– Три способа знаю, как избавиться от ужей, – начал Хома. – Первый!..

Внимают все. Друг на дружке толкутся. А тем, кто не слышит, под воду передают.

– В глаза ужасному ужаку не смотри. И крикни: «Чего уставился? Кыш отсюда!» Изумится ужак и уйдет. Повторите, – потребовал он.

– Чего уставился? Кыш отсюда! – дружно прошелестело по камышам.

Наверное, все ужи удрали разом, если и были здесь.

– Второй способ! – внушительно продолжил Хома. – Нужно заорать: «Гляди, какой сухой!» – и окатить водою. Повторите.

– Гляди, какой сухой! – хором заорали все. И окатили Хому водою.

Он аж подскочил!

– Видали? Действует, – не растерялся он. – Урок освоили. А теперь – третий способ. Любой уж боится насмешек. Покажите ему язык. И нос – пальцами. Лучше – издали. Враз отвяжется!

Хома растопырил ладонь. Приложил большой палец к носу. Высунул язык.

Все мигом повторили. И расхохотались. По-лягушачьи.

А один малец пропищал:

– Мне мама запрещает язык показывать.

– Маме и не показывай, – ответил Хома. – А змеям можно и нужно.

На том и расстались.

А дня через три, когда он купаться пришел, к нему Жаба подплыла. Огромная. Пучеглазая.

– Спасибо тебе! Научил наших малышей уму-разуму. Они теперь всегда начеку.

– Помогло? – обрадовался он.

– Еще как! Многих нам сохранил. Проси за это что хочешь.

– Ну… – нарочито задумался Хома. – Потише пойте. Вечером, перед сном. И ночью! – вспомнил он.

– Трудно. Но сумеем, – пообещала она.

Что и хотелось. На это он и рассчитывал.

А на прощание он Жабе совет дал:

– Хорошо бы, все мои три способа применять. Одновременно. Поучи ребятню, как со змеями обращаться. Дословно запоминай! Чего уставилась? – заорал он на Жабу, для показа. – Гляди, какая сухая! – окатил он ее водой, высунул язык и показал ей нос пятерней. – Кыш отсюда!

Вскинулась она и нырнула. Глубоко!

Небось, поспешила к внучатам. Обучать и натаскивать.

Так Хома своего добился. Для себя и для всех. Тихо стало по вечерам. Перед сном. И ночью. Во время сна.

Лишь изредка вякнет в ручье какой-то квакун. Случайно. А следом хлопок подзатыльника донесется. Неслучайный. Закрой, мол, рот, невежа!

– Вот и вся наука, – скромно заметил Хома довольному Суслику. – Ты по-хорошему, и к тебе с почтением.

Только и смог ответить Суслик:

– И вправду у тебя голова слоновья!

Уверена, что имя этого озорного и не унывающего героя известно всем вам, как и то что «живет» он на крыше обычного дома в Стокгольме. Но, если вы думаете, что это выдумка, и такого дома не существует… То вы глубоко ошибаетесь, он есть! На улице Далагана под номером 46 стоит дом, и на нем висит табличка: «Карлсон, который живет на крыше», и перед ней каждый день замирают от восторга н удивления сотни ребят. Там же с 1944 года на втором этаже поселилась и его «мама», замечательная шведская писательница—Астрид Линдгред. Она знакома вам и по другим книгам, но история появления на свет Карлсона настолько интересна, что мне хочется рассказать о ней. Астрид. Линдгред начала писать довольно поздно и не совсем обычно, ее Пеппи – Длинный чулок – а именно с нее все и началось – «родилась» по просьбе ее заболевший простудой дочери Карин. Правда, сперва это были обычные вечерние рассказы, и ни о какой книге Астрид не думала. Если бы дочка не настояла на этом, – а надо сказать, что «мама» Карлсона умеет слушать детей как ни кто другой. Она считает, что «детство не возраст, а состояние души», она верит точно также, как и вы, что чудеса происходят на самом деле.

Но вернемся к появлению друга Малыша Карлсону. Однажды уже известная вам Карин рассказала маме, что за картиной в ее комнате живет очень симпатичный маленький человечек, у которого за спиной есть даже моторчик. Ибо больше всего на свете он любит летать и есть разные лакомства, и с ним так весело, что и передать нельзя. 0на бы познакомила с ним маму, да только он застенчивый, и как только в комнату входит кто-то из взрослых, он тут же прячется за картину. Выслушав рассказ дочери, Астрид вдохнула:

– Наверно ему не очень удобно жить под картиной?

– Ну, он же не всегда живет там, а только когда мы заиграемся допоздна А так, у него есть домик, и знаешь, где? – лукаво спросила Карин и быстро сама же светила: – На крыше!

Наверно на этом кто-то поставил бы точку, мало ли историй приходят вам в голову, и вы делитесь ими с взрослыми, если, разумеется, знаете, что они поверят. Астрид не только поверила, но поделилась рассказом дочери, с ее согласия, с другими детьми. Он прозвучал по шведскому радио, правда, тогда у Карлсона был несколько другой характер. Он был примерным, очень положительным другом Малыша, но когда Астрид взялась за книгу, он вдруг «не захотел» оставаться таким идеальным человечком. Превратился в того Карлсона, с которым вы все хорошо знакомы… А если кто-то из вас еще не знаком, то у него впереди чудесное знакомство и с его «мамой», и с самим Карлсоном. И я чуть-чуть завидую ему, ведь это одна из самых веселых и интересных книг.

А я люблю подарки,
Подарки,
Подарки,
Люблю дареные шары,
И перышки, и марки!
Мне дарят ветку —
Я беру,
Дают конфетку —
Я беру,
Мне птицы дарят по перу,
Берёза — по листочку.
Собака мне дала щенка,
Соседский Вовка дал пинка,
А дедушка — цепочку.
Я всем подаркам очень рад
И лишь один вернул назад.
А какой — догадайтесь сами.

Бежит по лесу Фиолетовый Заяц.
Ну и что, что фиолетовый. С кем не бывает.
Да ты на следы глянь.
А что. Следы как следы.
Только желтые.
Так это же чудо.
Как же оно – чудо, если оно – заяц?
А фиолетовый заяц – не чудо?
А фиолетовый заяц – заяц.
А желтые следы – не чудо?
А желтые следы – следы.
А что же по-твоему чудо?
Бежит себе по лесу никакого цвета без никаких следов.
И без запаха?
И без запаха.
И без вкуса?
И без вкуса.
И без…
И без всего.
И его никто не видит?
Не видит.
И не слышит?
Не слышит.
И не чует?
Не чует.
И не…
И не, не, не.
Так, может, его нету?
Нету.
Так в чем же чудо?
Как в чем чудо? Нету, а бежит

Земля – как размокший каравай. Без цвета, без Запаха. С улицы холодом несет, будто из погреба.

– Зима тоже, что ли, подзадержалась? – спрашивает Ванюша.

– По зиме соскучился! – качает головой бабушка. – Погода, она тебе уши-то еще надерет!

-Ну и пусть! – отважно шебуршится Ваня. – Зато на саночках, с горы – на Ветре Ветровиче, как на тройке! Зато крепость можно строить! На коньках гонять!

Ванюша подходит к окну и с неприязнью смотрит на куст сирени. На этом кусту задержался совсем зеленый, словно и осень ему нипочем, листок. Ветер тянет его туда и сюда, а оторвать но может. Ванюша и рад, что зеленый листок не уступает ни ветру, ни дождю, ни снежной крупе, а в то же время и не рад. Придумалось Ванюше, что как только упрямый листок отомрет от дерева – тотчас наступит зима.

– Затопить, что ли? – советуется бабушка с внуком. – Вон руки-то у тебя в мурашках.

– Подумаешь, мурашки! – отвечает Ванюша. – А печку, пожалуй, затопи. Как бы углы не отсырели.

Так дедушка когда-то говорил, но Ванюша не помнит, что это дедушкины слова. Он сам хозяин, единственный мужчина в доме. Печка-хлопотунья быстро разварилась.

И такая дрёма на Ванюшу нашла, что прилег он на минутку, а проснулся – за окном синё, будто домишко в море нырнул.

Встал Ванюша, и тут в глаза-то ему так и кинулось белое!

Снег выпал! Отворил Ванюша дверь, чтоб поскорее на зиму-то поглядеть.

Все бело: земля, крыши, заборы.

– Явилась твоя долгожданная! – сказала бабушка.

Вспомнил Ванюша о зеленом листке. А листок – на месте! Такой и весны дождется.

Несчастная муха

Медведь поехал по малину
С собою пригласил в машину
Мартышку, муху, мышь с мешком…
В машину было очень тесно,
Там не нашлось для мухи места,
И муха поплелась пешком

Два слона

Гуляли ночью два слона
Среди высоких трав,
И слон один сказал: - Хрю-хрю.
Другой сказал: - Гав-гав!
Но приключилась вдруг беда,
Их залил свет луны,
И все увидели тогда, 
Что это не слоны.

Удалой таракан

Как взлетел таракан над лесами,
Как повел он геройски усами,
Как запел таракан удалой:
- Ты не вейся, черный ворон,
Черный ворон, я не твой!

Из цикла «Все сказки»

(сказка стремительная)

Как только я спускался в ту долину – сразу начинало твориться что-то неладное.

Дорогу мне перебегала Черная Кошка Ночи – и мгновенно наступала ночь. Как будто среди белого дня всё накрыли покрывалом, сквозь которое не проникал ни одни лучик света.

Потом в темноте прямо у меня под ногами мелькала Белая Кошка Дня – и вспыхивал ослепительный день. Это было так неожиданно и так необыкновенно, что у меня перехватывало дыхание.

И вот среди светлого дня дорогу мне перебегала Серая Кошка Сумерек – и на землю опускались мутные серые сумерки. Очертания предметов в сумеречном свете причудливо искажались, взгляд растерянно блуждал в поисках привычных форм и размеров, а в душе поднималась смутная тревога.

Но не успевали глаза привыкнуть к сумеркам, как прямо передо мной пробегала Черная Кошка – и наступала ночь…

Я понимал, что кошки затевали со мной игру, но такая игра была мне не по силам. Сумерки, день, ночь сменяли друг друга с такой быстротой и в таком чудовищном беспорядке, что у меня начинала кружиться голова, и я едва держался на ногах.

Последний раз, вернувшись домой после неудачной попытки преодолеть долину, я случайно взял в руки какую-то детскую книжку. В ней очень смешно рассказывалось о кошках, которые боятся собак. И тогда я кое-что придумал.

И позвал Собаку Времени, и пошел в ту долину. Как только Собака Времени увидела кошек, она тут же бросилась за ними.

Она бежала по пыльной дороге легко и бесшумно, эта Лиловая Собака Времени. Ни одна пылинка не шевельнулась под ее ногой, а кошки со скоростью света разлетелись по своим привычным местам.

И с того момента сумерки снова следовали за днем, а ночь – за сумерками – в обычном порядке.

Наконец-то мне можно будет спокойно добраться до конца долины, решил я. И отправился в путь.

По очереди играют двое. Начинающий игру называет 1 или 2. Его товарищ прибавляет в уме к исходному числу 1 или 2 и сообщает сумму партнеру. Последний также увеличивает ее на 1 или 2 и называет свой результат. Так игра продолжается, и побеждает тот, кто скажет число 10.

Чтобы выиграть, тебе нужно начать игру и независимо от ответов партнера называть числа 1, 4, 7. Когда произнесено число 7, противнику приходится назвать 8 или 9. Ты говоришь: «Десять!» – и побеждаешь.

В другом варианте этой игры тот, кто скажет: «Десять», -проигрывает. Чтобы всегда выигрывать, здесь предложи товарищу начать игру. Как бы он ни играл, ты должен называть числа 3, б, 9. Тут товарищу придется сказать: «Десять». И снова ты победитель.

Массовики-затейники часто играют с желающими не в «Десять», а в «Пятнадцать», причем прибавляют также не больше двух. В первом варианте игры (сказавший 15 побеждает) предложи товарищу начать и называй числа 3, 6, 9, 12, 15. Во втором варианте игры (сказавший 15 проигрывает) первое число должно быть твое. Ты называешь числа 2, 5, 8,, 11, 14.

Играют в эту игру и до 100 (сказавший 100 выигрывает). Здесь первое число должно быть от 1 до 10, затем игроки по очереди прибавляют к предыдущему числу от 1 до 10. Чтобы победить, надо начать игру и называть 1, 12, 23, 34, 45, 56, 67, 78, 89, 100.

Конечно, можно запомнить все «выигрышные» числа в этих играх, но лучше установи закономерность, чтобы успешно играть не только в «Десять», «Пятнадцать» и «Сто», но и в другие варианты игры до любого числа, набавляя иные числа. Это пригодится тебе при решении заданий.

Играй и побеждай!

Задания

В следующих играх тот, кто скажет последнее число, выигрывает. Ты начинаешь. Какое первое число ты назовешь, чтобы победить, если:

1. Вы с приятелем играете в «Десять», набавляете от 1 до З?

2. Играете в «Десять», набавляете от 1 до 5?

3. Играете в «Десять», набавляете от 1 до б?

4. Вы с другом играете в «Пятнадцать», набавляете от 1 до З?

5. Играете в «Пятнадцать», набавляете от 1 до 5?

6. Играете в «Пятнадцать», набавляете от 1 до б?

7. Играете в «Пятнадцать», набавляете от 1 до 7?

8. Играете в «Пятнадцать», набавляете от 1 до 8?

9. Вы с другом играете в «Сто», набавляете от 1 до 2?

10. Играете в «Сто», набавляете от 1 до 5?

11. Играете в «Сто», набавляете от 1 до 20?

12. Вы с товарищем играете в «Сто», набавляете от 1 до 30?

13. Играете в «Сто», набавляете от 1 до 40?

14. Играете в «Сто», набавляете от 1 до 50? В следующих играх тот, кто скажет последнее число, проигрывает. Ты начинаешь. Какое первое число ты назовешь, чтобы победить, если:

15. Вы с приятелем играете в «Десять», набавляете от 1 до З?

16. Играете в «Десять», набавляете от 1 до 4?

17. Играете в «Десять», набавляете от 1 до 5?

18. Играете в «Десять», набавляете от 1 до б?

19. Вы с другом играете в «Пятнадцать», набавляете от 1 до З?

20. Играете в «Пятнадцать», набавляете от 1 до 4?

21. Играете в «Пятнадцать», набавляете от 1 до 5?

22. Играете в «Пятнадцать», набавляете от 1 до 7?

23. Играете в «Пятнадцать», набавляете от 1 до 8?

24. Вы с другом играете в «Сто», набавляете от 1 до З?

25. Играете в «Сто», набавляете от 1 до 4?

26. Играете в «Сто», набавляете от 1 до 5?

27. Играете в «Сто», набавляете от 1 до 20?

28. Вы с товарищем играете в «Сто», набавляете от 1 до 30?

29. Играете в «Сто», набавляете от 1 до 40?

30. Играете в «Сто», набавляете от 1 до 50? ИГРА В ШЕСТЬ ФАНТИКОВ

Ты и твой товарищ выкладываете на столе 2 вертикальных ряда фантиков, по 3 фантика в каждом ряду. Вместо фантиков могут быть камешки, конфеты, копейки, пуговицы, спички или счетные палочки.

* * *

На свете всё 
На всё 
Похоже:
Змея –
На ремешок
Из кожи;
Луна –
 На круглый глаз
Огромный;
Журавль –
На тощий 
Кран подъемный;
Кот полосатый –
На пижаму;
Я – на тебя,
А ты –
На маму.

Добрый человек

Столяр гулял в густом лесу
Среди больших стволов,
И, улыбнувшись, он сказал:
- Как много тут столов.

Охотник зайцев настрелял
Пять штук за шесть минут,
И, улыбнувшись, он сказал:
- Как много зайцев тут.

Шел утром добрый человек.
Стряхнув с ветвей росу,
Он улыбнулся и сказал:
- Как хорошо в лесу!

У зубного врача

Какая прелесть
Вставная челюсть.
Отдал врачу – 
Сверли – не хочу!

Уши

У мальчика уши
Как двое ворот.
Которое выход?
Которое вход?

Лыжный урок

По зимнему лесу
Лыжня словно рельсы,
И мчится по рельсам
Состав без колес.
У каждого вагончика
Шапочка с помпончиком.
А впереди учитель
Пыхтит как паровоз!

Когда я была маленькой, то встретила на улице волшебника.

– Пожалуйста, – попросила его, – сделайте так, чтоб я стала взрослой.

– А зачем? – удивился волшебник.

– Я не достаю до педалей на большом велосипеде.

– Ну, хорошо, – сказал он. – Только прежде отгадай загадку: «Никогда-никогда не кончаются, раньше всех по утру просыпаются».

– Никогда-никогда не кончаются? Да это же замечания родителей! – сразу ответила я. – Все остальное кончается: и конфеты в коробке, и передачи по телевизору, а они – никогда! То цветы не полила, то телефон уронила, то суп не доела… А просыпается раньше всех мама.

– Ну-у, не совсем так. Подумай. Когда отгадаешь, я вернусь и исполню твою просьбу.

Я каждый день стала думать, что же это такое? Иногда мне казалось, что я нашла, наконец, ответ:

– Воздух никогда не кончается! – кричала я радостно.

Но никто не появлялся.

– Может, – спрашивала, – дождь? – Когда надолго приходили осенние дни. Но наступала зима.

– Или снег? – Но и снег, в конце концов, стаивал, утекая ручьями.

Иногда я просыпалась, когда весь дом еще спал. Открывала глаза и прислушивалась. Ветер тихонько шевелил форточку, и она поскрипывала. Под полом попискивала мышь, а папа храпел.

– Волшебник! – звала я шепотом в темноте. – Первым просыпается ветер?

Но волшебник не приходил.

– Или мышь? А может быть, папин храп? Или я?..

Так я жила, жила и все была маленькой да маленькой.

Но как-то папа сказал:

– Мама устала. Пусть она поедет отдохнуть в санаторий. А ты побудешь дома хозяйкой.

И мама уехала.

Теперь мне нужно было самой готовить обед, мыть посуду, подметать полы и, вдобавок ко всему, ходить в школу и учить уроки. «День такой быстрый, – думала я, – а надо многое успеть!» Вставать приходилось очень рано, ведь меня ждали дела. И вдруг мне опять вспомнилась загадка, которую давно загадал мне волшебник. Я вышла на крыльцо, увидела, как далеко, из-за крыш других домов, поднимается солнце, и сказала:

– Никогда-никогда не кончаются и раньше всех по утру просыпаются… Это – дела!

Тут же появился волшебник. Он стал совсем старый.

– Молодец! – сказал мне. – Отгадала! С этого дня ты будешь взрослой.

Я позвала волшебника в дом, угостила оладьями с вареньем и витаминами.

Прошло много лет. Волшебника я больше не видела. Но до сих пор жалею, что не догадалась у него спросить тогда, а какую же загадку нужно разгадать, чтобы стать снова маленькой?

Один мальчик очень боялся докторов. И был прав. Вот что с ним случилось однажды.

Пришли они с мамой в поликлинику. Только распахнули одну дверь, как оттуда выскочил… тигр! Мама чуть в обморок не упала, а тигр прорычал:

– Не бойтесь, я не доктор!

Подошли они к следующей двери. Только взялись за ручку, как дверь распахнулась и оттуда выполз… зубастый крокодил!

Мама и ахнуть не успела, как он щелкнул зубами и просипел:

– Не бойтесь, я не доктор!

За третьей дверью оказался… ужасный носорог!

Мама собралась уже завизжать и позвать на помощь, но ужасный носорог ее успокоил:

– Не бойтесь, я не доктор!

К четвертой двери мама и мальчик подходили с опаской. И не напрасно. Дверь открылась и на пороге стоял… доктор в белом халате и белом колпаке.

– Не бойтесь, – ласково сказал он, – я доктор.

И мама облегченно вздохнула.

Недавно мне исполнилось шесть лет. Однажды папа пришел и говорит:

– Я был в соседней школе…

Мама заволновалась:

– И что?!

– Школа хорошая, со второго класса немецкий язык. Желающих поступить много, а первых классов всего два. Поэтому берут самых подготовленных, кто умеет читать, писать и считать…

– А чему их тогда будут в школе учить? – спросил дедушка и швырнул с печки валенком.

Дедушка у нас сиднем сидит на печи, отращивает бороду, стрижет ее и делает из бороды валенки. Там у него этих валенок целый склад. Время от времени он ими бросается, говорит, что это развивает глазомер. Я бросаю ему обратно.

– Машу не примут! – сказала мама и схватилась за сердце.

– Пусть только не примут, – сказал дедушка и прицелился с печки черным валенком.

– А что значит: уметь читать, писать и считать? – спросила мама, вытряхивая в рюмку сердечные капли.

– Я там встретил одну мамашу. Ее дочь в прошлом году не приняли: не могла разделить семь на два и не прочла сорок слов за минуту.

– Семь на два?! Сколько это? – мама стала считать.

Мы с папой ей помогали. У всех получилось разное. Тогда дедушка швырнул с печки три с половиной валенка и еще три с половиной валенка. Мы их сложили. Получилось семь целых валенок. Мама облегченно вздохнула. Она достала свой старый букварь, положила перед собой часы и заставила всех читать. Я прочитала за минуту рассказ про девочку Иру: «У И-ры рас-тут как-тусы…» Папа прочитал за минуту два рассказа, мама – три, а дедушка – полбукваря. Мама заплакала. Я спросила:

– Тебе Иру жалко?

– Какую Иру? – мама всхлипнула.

– Из букваря. «Ира тронула кактус и уколола руку. У Иры ранка»

– Нет, мне тебя жалко. Дедушку в школу примут, а тебя нет.

– Примут как миленькую! – сказал дедушка и подкинул валенок в руках.

– Еще про реки спрашивали, – сказал папа. – Какие знает реки.

– Какие ты знаешь реки? – спросила у меня мама.

– Москву-реку, – ответила я сразу и замолчала.

– А в Санкт-Петербурге какая река? – спросила мама.

– Нева.

– Правильно, – мама погладила меня по голове. – А какая самая великая русская река? Так еще называется машина у Славы, нашего соседа…

– Пикап, – сказала я неуверенно.

Дедушка от смеха чуть с печки не свалился:

– Великая русская река Пикап! Он загорланил: – «Волга-Волга, мать родная…» – и устроил целый салют из валенок…

А в ШКОЛУ меня все равно приняли. Там директор женщина. Она увидела мои валенки – я пришла на собеседование в валенках – и спросила:

– Откуда у тебя, Машенька, такие распрекрасные валенки?

Я сказала:

– Дедушка свалял.

– А мне он такие может свалять? – спросила директор.

– Конечно. У вас тридцать шестой размер, да?

Она похвалила мой глазомер и записала в первый «Б» класс.

Жила-была дама с собачкой,
Эта дама работала прачкой.
Она много стирала,
А когда уставала,
То её подменяла собачка.

Один мой приятель с Юпитера
Влюбился в девчонку из Питера.
Он послал ей привет,
Но обратный ответ
Не достиг, к сожаленью, Юпитера!

Один старичок из деревни
Часто думал, что он очень древний.
Но купил Гербалайф —
И продлил свою лайф
Молодой старичок из деревни.

Жил на свете один крупный бизнесмен. Все у него было: и денег огромная куча и домов штук десять. Но больше всего он гордился своей коллекцией дорогих автомобилей. И не мудрено, ведь владел он не какими-то там «Жигулями-Москвичами», а элегантными желтыми «Ситроенами», стремительными красными «Феррари», шикарными черными «Роллс-Ройсами» и роскошными белыми «Кадиллаками». Только одной машины не было в его коллекции: «Мерседеса» последней модели и болотного цвета. Долго искал бизнесмен заветный автомобиль , но нигде не находил. Он уже купил много вишневых «Мерседесов», десяток бежевых и коричневых . семнадцать оранжевых и восемнадцать сиреневых, но по-прежнему, в его коллекции не было ни одного «Мерседеса» болотного цвета. Несчастный бизнесмен потерял покой, сон и аппетит. Наконец, он решил застрелиться, хотя жена его и отговаривала.

– Зачем мне жить? – кричал бизнесмен, -ведь моя коллекция неполна!!! Он заказал специальную бриллиантовую пулю, сунул ее в барабан знаменитого револьвера под названием «Смит и Вессон», а дуло револьвера приложил к виску. В последний раз он посмотрел вокруг и увидел… лягушку Пипу.

– Купи меня! – сказала лягушка. Я как раз «Мерседес-Бенц» самой последней модели и болотного цвета.

В тот же миг, счастливый бизнесмен выкинул пистолет с бриллиантовой пулей и бросился целовать лягушку Пипу.

– Ты спасла мне жизнь! – кричал он и целовал ее, целовал. Но потом, все-таки, засомневался.

– Какая-то ты маленькая и противная! – говорит.

– Зато я экономичная и развиваю высокую скорость! – похвалилась Пи-па. -Вот садись на меня, прокачу.

Сел бизнесмен на Пипу, а был он очень толстый, и придавил бедную лягушку. Потом встал и говорит:

– Что же ты не едешь?

– Я попала в автомобильную катастр-р-р-р-рофу! – захрипела Пипа. -На меня наехал огромный грузовик-рефрижератор.

– Бедный мой «Мерседес-Бенц» болотного цвета! – воскликнул бизнесмен, – я отнесу тебя в лучшую автомастерскую, там тебя быстро починят.

– Не неси меня в мастерскую, – взмолилась Пипа. – Неси в родное болото.

Послушался бизнесмен, отнес Пипу в болото. Там она скоро поправилась и уже через три дня весело скакала вокруг бизнесмена. как новенькая.

Жил был самый главный следователь по особо важным делам. Он расследовал много важных дел. Но все они были какие– то неинтересные, совсем нестрашные и абсолютно незапутанные. А следователь мечтал как раз о страшном, запутанном преступлении!

Вот прискакала к нему лягушка Пипа и говорит:

– Между прочим, я людоед!

– Сколько человек съела? – строго спрашивает следователь… – Пятьсот! – честно признается Пипа.

– Уррра-а-а!!! – воскликнул следователь и давай Пипу обнимать –целовать. Он так долго ждал встречи с особо опасным и матерым преступником! И вот, наконец-то дождался. Даже заплакал от радости, а потом говорит:

– Съедено пятьсот человек!!! – это, пожалуй, самое страшное преступление на свете! И, наверное, оно ужасно запутанное!

– Еще бы! – подтвердила Пипа и надула щеки. Не стал следователь свое расследование в долгий ящик откладывать.

– Признавайся, – говорит, – Где кости закопала?

– В густом лесу! – отвечает Пипа, -Под старым дубом. Позвал следователь тысячу милиционеров, чтобы людоед не сбежал по дороге, и пошли они все вместе в густой лес к старому дубу.

Пришли, стали яму копать. Час копают, два-копают, три– копают, – нету никаких костей. А Пипа вокруг ямы скачет:

– Глубже, глубже копайте!!! – кричит.

Стали глубже копать, много земли из ямы повыкидывали, всю Пипу засыпали. Вылез следователь из ямы, осмотрелся: не видно лягушки.

– Людоед сбежал!!! – как закричит. И в погоню бросился, а за ним – все милиционеры. Тут Пипа из-под земли кое-как выкарабкалась, отряхнулась и поскакала-совсем в другую сторону!

(Рассказ сына)

Мама купила карпа. Живого. Когда я пришёл из школы, она сказала:

– Я тебе рыбку купила на обед. А она вдруг ожила… Теперь плещется в ванной. Пойди посмотри.

Рыба спокойно плавала в нашей просторной ванне. Взглянув на меня, ударила хвостом по воде – и брызги фонтаном!

– Это она меня приветствует, – обрадовался я. – Мама, я не хочу обедать! Я вообще могу не есть целую неделю. Только рыбку эту не жарь. Пожалуйста… Пусть живёт у нас!

– Но у тебя уже есть попугай и жук в коробке. Если хочешь, давай заведем аквариум с маленькими рыбками…

– Не хочу никаких других рыбок, пусть живёт эта, – я чувствовал, что сейчас зареву.

– Ладно, ладно, – замахала мама руками. – Пусть живёт.

А мне стало стыдно. Я уже большой, в первый класс хожу, а собрался реветь. Зато отстоял жизнь рыбки. А она, ни о чём не ведая, плескалась и улыбалась мне своими выпуклыми глазищами – как на моей фотографии, когда мне было шесть месяцев. И вся такая сверкающая, серебряная. Мы с мамой её так и назвали – Серебрянка.

Ребята из моего класса приходили на неё полюбоваться. А кормили мы её специальной едой из зоомагазина.

Правда, мы не мылись уже три недели. А стирать мама ходила к соседке. Но приехал папа из командировки и сказал:

– Это вам не зоопарк, а квартира. Я хочу принять душ! А потом поджарю вашу рыбу, я проголодался.

Но мама заявила, что она не будет есть Серебрянку, потому что она теперь как член семьи.

– Ну что же теперь делать? – растерялся папа. – К соседям идти мыться? Уже поздно, они, наверное, спать легли…

Нам с мамой стало жалко папу – такого пропылённого, уставшего и голодного. И решили мы нашу Серебрянку переселить в пруд.

А ночь стояла тёмная, осенняя, без единой звёздочки. Когда днём бежишь к нашему пруду по мягкой душистой траве, кажется, что совсем рядом. А ночью идёшь-идёшь, и конца дороги не видно. И Серебрянка в ведре как ударит хвостом по воде! Мама вздрагивает и ко мне прижимается:

– Ты мой маленький защитник…

Папа тоже хотел присоединиться к «великому переселению», но мама сказала, чтобы он отмывался с дороги.

Но вот, наконец, мы добрались до пруда и выпустили нашу Серебрянку на волю. Она нам на прощание махнула хвостиком и скрылась в чёрной воде…

И теперь, когда я хожу мимо пруда, зову:

– Серебрянка! Ну как ты там?..

Заспорили дед да баба, на кого похож их внук.

Баба говорит:

– Алеша на меня похож. Такой же умный и хозяйственный.

Алеша говорит:

– Верно, верно, я весь в бабу.

Дед говорит:

– А по-моему, Алеша на меня похож, у него такие же глаза красивые, черненькие. И наверно, у него такая же борода большая вырастет, когда Алеша и сам вырастет.

Алеше захотелось, чтоб у него выросла такая же борода, и он говорит:

– Верно, верно, я больше на деда похож.

Баба говорит:

– Какая борода большая вырастет, это еще неизвестно. Но Алеша на меня куда сильнее похож. Он так же, как я, любит чай с медом, с пряниками, с вареньем и с ватрушками с творогом. А вот как раз самовар поспел. Сейчас посмотрим, на кого больше похож Алеша.

Алеша подумал немного и говорит:

– Пожалуй, я все-таки сильно на бабу смахиваю.

Дед почесал в затылке и говорит:

– Чай с медом – это еще не полное сходство. А вот Алеша точно так же, как я, любит лошадь запрягать, а потом на санках в лес кататься. Вот сейчас заложим санки да поедем в лес. Там, говорят, лоси объявились, сено из нашего стожка щиплют. Надо поглядеть.

Алеша подумал-подумал и говорит:

– Знаешь, деда, у меня так странно в жизни получается. Я полдня на бабу похож, а полдня – на тебя. Вот сейчас чаю попью и сразу на тебя похож буду.

И пока пил Алеша чай, он точно так же прикрывал глаза и отдувался, как бабушка, а уж когда мчались на санках в лес, точно так, как дед, кричал: «Но-ооо, милая! Давай! Давай!» – и щелкал кнутом.

Песня

(из кинофильма «Пограничный пес Алый»)

слова и музыка Юрия Коваля

Поднебесный снег, снег на землю слетает,

Поднебесным снегом землю заметает.

Ах, как много снега над лесом окрестным!

Твой ли след заносит снегом поднебесным…

Вытоплена печка, вся изба согрета,

А тебя все нету, пропадаешь где-то.

В лесу беспредельном, в лесу неизвестном

Твой ли след заносит снегом поднебесным…

В снегу не покину, в лесу не оставлю,

На окошко лампу яркую поставлю,

Чтоб светились окна над лесом окрестным.

Твой ли след заносит снегом поднебесным…

В начале Ваня, когда родился, был не Ваней, а Макаром. Все хотели его Ваней назвать, кроме мамы.

Папа просил, друзья собирались: «Мы, – говорят, – все проголосовали за Ваню!» Пришлось маме уступить и через два года родить еще одного Макара.

Маленьким Ваня был очень голосистым. Когда он плакал, папа, привязав Ваню себе к животу банным полотенцем, рисовал очередную книжку или сочинял. Только под действием литературы и искусства малыш успокаивался. Так и полюбил он высокое искусство.

Ваня очень любит путешествовать. Еще не родившись, он все где-то путешествовал с родителями по городам и весям России. Дома даже бывать некогда было. В деревне он все кого-то спасать норовил. То мышонка из кошачьей пасти вытащит, то грачонка хромого притащит.

А сочинять с пяти лет стал. Рисовал в больших альбомах сказки с продолжением. Сидит, серьезно так думает, потом рисует. После стал сочинять рассказы. Только за ним маме все записывать приходится, потому как навык письма у Вани пока что за полетом мысли не поспевает. Не то, что у младшего брата Макара. Тот печатную машинку с трех лет освоил и сидит себе, целыми днями печатает свои сочинения.

Ваня еще любит животных из глины лепить, и многое другое любит.

Но больше всего на свете он любит гостей.

Так что – приезжайте.

Кошка с Мышонком решили отправиться в путешествие на летательных аппаратах.

Вот они смастерили воздушные корабли и полетели.

И однажды ночью, когда было очень холодно и дул сильный ветер, Мышонок вдруг заметил где-то на небе маленькое зеленое облачко.

Он все сказал Кошке. Ей это не понравилось. Много облаков на небе – а это вдруг зеленое.

Мало ли что может случиться.

Дальше полетели, а облако, как будто нарочно – летит за ними.

И тут Кошка с Мышонком неожиданно увидели, что из облачка пошел красный пар. Они очень испугались и давай удирать.

А потом из облака появился страшный Дракон. И прямо на них.

Вдруг этот Дракон улыбнулся и сказал:

– Ну что, – испугались?

Мышонок спросил:

– А ты что так разозлился?

А дракон отвечает:

– А я просто веселый. Я люблю играть. Приходите ко мне в гости.

И Мышонок с Кошкой полетели к нему.

А Дракон жил в Зеленом облаке. Друзьям очень понравилось у него дома. Этот Дракон был травоядный и добродушный. Там кругом лежало сено. Он им питался.

Дракон с ними стал играть, веселиться. Кошка с Мышонком нечаянно в сено зарылись и не заметили как. А когда они увидели, то удивились.

А потом они сказали Дракону:

– А пойдем к нам жить!

А ему любопытно стало, какой у них там дом. Погрузили на Дракона облако и полетели.

Летят они, а Кошка с Мышонком спрашивают:

– А как тебя зовут?

Дракон сказал:

– А я об этом не думал.

– Значит, тебя никак не зовут, – сказал Мышонок.

– Значит – так, – ответил Дракон.

– Тогда тебе надо придумать имя.

Стали думать.

Тут Мышонок сказал:

– А может тебя назвать Коврижка?

Он так сказал, потому что подумал, что это имя ему очень подойдет.

Дракон обрадовался. Даже подпрыгнул.

И они прилетели домой.

А там уже Заяц с Поросенком ждали их. Ждали, ждали, надоело им.

Заяц говорит:

– Наверное, они только через месяц прилетят.

Вдруг им на голову, проломив потолок, плюхнулись Дракон и Кошка с Мышонком со своими кораблями. Чуть лапу Зайцу не прижали. Заяц даже закачался.

А Дракон и говорит весело:

– Ну как? Испугались?

Заяц с Поросенком догадались, что это Дракон пошутил.

Они все сено с облаком перегрузили в самую большую комнату и легли спать.

Все заснули. Вдруг Мышонок слышит во сне – что-то загремело: «Бу-уу-бух!!!»

Он сонный встал, глазам своим не верит – дом развалился, а Дракон из него что-то мастерит, а остальные спят, как ни в чем не бывало.

Мышонок говорит:

– Коврижка, а чего это ты дом разломал?

А Коврижка отвечает:

– А я новый строю.

И стали они строить. Построили, легли в нем спать, а остальные на улице лежать остались. Переносить ведь их нельзя – проснутся.

И вот утро наступило. Все проснулись, посмотрели и чуть в обморок не упали. Перед ними стоит огромный терем. Они подумали, что это во сне и опять легли спать. И они опять проснулись – и опять то же самое.

Встали, ощупали себя, посмотрели друг на друга и пошли в терем. И вот идут они по палатам – глядь, а там Мышонок и Коврижка чай с конфетами пьют. Все удивились и тоже сели чай пить.

Так вот и стали жить.

Фонари, шары, снежинки,
Дождь, подсвечник на пружинке,
Серпантин и конфетти – 
Всё в коробке,
Взаперти.
Звёзды, бусы и хлопушки –
Всё в чулане!
Все игрушки!
Дверь закрыли на запор,
Ёлку вынесли во двор.
Ёлка старая, больная,
Ёлка стынет у сарая.
Ни кустов кругом, ни леса,
Ни звериной стёжки...
У неё иголки лезут,
Словно шерсть у кошки.
Ветер ниточки ветвей
Раскачал до скрипа.
И никто не скажет ей:
"Бабушка, спасибо!.."
Только Мурка из подвала
К ней погреться прибежала,
	И под елью
	Мурочка
	Села,
	Как Снегурочка.