Цветы незабудки срывая губами,
Корова паслась на лугу — голубая.
Она раздувала тугие бока,
И тихо бежали по ним облака.
Корова жевала и сладко вздыхала,
А к вечеру делалась рыжей и алой,
И солнышко-вымя под брюхом качая,
Вечернюю песню мычала печально.
Тогда она шла к моей тётушке Тоне,
И та выносила из дома подойник,
И гладила нежно коровьи бока —
Стекали в ведро облака молока.
И пахли они голубой незабудкой.
Корова кивала «Спасибо» как будто,
И пряталась в хлев, став сама темнота,
И звёзды вела на верёвке хвоста.
Однажды я увидел, как папа нагнулся над кастрюлей и что-то туда положил.
– Что ты делаешь, папа? – спросил я у него.
– Сочиняю что-нибудь на ужин, а то мама поздно придёт.
– По-моему, ты просто варишь…
– Нет, сынок, варить – это варить, а когда сочиняешь, то получается необычно, здорово, как стихи, – попытался объяснить папа.
В результате папа сочинил плов.
Тогда я сочинил маме чай с лимоном и мятой.
– Спасибо, сынок. Какой вкусный чай! – похвалила мама, когда пришла с работы. И плов ей очень понравился.
А мне так понравилось фантазировать, что на следующий день я сочинил генеральную уборку. Взял ведро и тряпку – и такое придумал! Мама даже ахнула!
Потом села на диван и сказала:
– Здорово получилось! Только зачем ты веник в вазу поставил?
Тут за меня папа заступился:
– Неинтересно же, когда всё по-старому.
– Вы и меня своим творчеством заразили! – сказала мама. – Сейчас пойду бельё стирать и тоже что-нибудь сочиню.
Тут мы с папой бросились в ванную – рубашки свои спасать.
Наша мама – такая фантазёрка!
Моя мама ужасно непослушная!
Когда я наливаю ей кипячёное молоко, она ложкой пенки вылавливает.
Я ей говорю:
– Мама, ты такая взрослая!
И хмурю брови.
Когда она приходит с работы, сумочку бросает прямо в прихожей. Я начинаю сердиться:
– Вот, мам, смотри: я беру портфель и рядом с письменным столом ставлю. И ты так делай. Иначе я никогда порядок не наведу. Всё тру, мою. И ничего не меняется! – продолжаю сердиться я.
Утром за мамой заходит начальник. Он лысый и толстый, но я всегда ставлю маме его в пример:
– Вот у Анатолия Ивановича, посмотри: рубашка всегда наглажена, ботинки начищены, а ты всё копаешься и копаешься.
Когда они спускаются по лестнице, я кричу вслед:
– Мам, ты ключ не забыла?! Опять под дверью стоять будешь! Я сегодня поздно приду.
Когда мама уходит, мне почему-то грустно: лучше бы она сидела рядом и вылавливала пенки из молока. А я бы смотрел и улыбался.
Когда меня с Верой посадили, я, как и все нормальные мальчишки, рассердился: ещё чего, с девчонками сидеть!
Я объявил Вере войну, принёс мел и разделил парту на две половинки, одна – её, другая – моя. Сидим и ждём главного сражения. Это не считая мелких: то я Веру локтем толкну, то она меня ногой.
Тут Вера стёрку локтем задела, и она попала на мою территорию.
– Сейчас я покажу твоей стёрке, – сказал я и взял стёрку в плен. Потом в плен попала линейка, а Вера взяла и пленила мой пенал, а в пенале лежала волшебная ручка. Когда я ею пишу, то получаю только пятёрки. Если не верите, у Андрюшки спросите.
– Давай меняться пленными, мне нечем писать, – решил я устроить переговоры с Верой, – а то Лариса Ивановна нам такую войну объявит!
И отдал её вещи.
– Линеечка моя любимая. Как я по тебе соскучилась! – Вера три раза поцеловала свою линейку. – Я больше не хочу воевать, – она протянула мне пенал.
Из пенала выскочила волшебная ручка и бросилась мне на шею:
– Саш, пошли скорей пятёрки зарабатывать.
Так мы с Верой заключили перемирие, правда, пока только на одну четверть.
Мама еще с работы не пришла, а я из школы вернулся. И такая жизнь скучная настала! Стал я в окно глядеть: «Когда мама придет?» А на окне банка стеклянная стояла.
Заглянул я в банку, а там моя учительница Лариса Ивановна сидит – тетрадки проверяет.
Над моей нагнулась, ручкой прицелилась. Сейчас троечку аккуратно выведет.
– Лариса Ивановна, а что Вы делаете? – прошептал я.
– Не видишь, Соловьев, тетрадки проверяю, – строго сказала Лариса Ивановна, и воротничок поправила, – а сейчас помоги мне выбраться.
Я засунул руку в банку:
– Аккуратнее, аккуратнее! – сказала Лариса Ивановна и ловко вскарабкалась мне на палец. Я вытащил её и поставил на подоконник. – А теперь тетрадки подай.
Я тетрадки ей подал, она подмышку их взяла и прямо в окошко шагнула. С третьего этажа! Я не выдержал:
– А мне за контрольную что поставили?
– Завтра тетрадки раздам, узнаешь! – ответила Лариса Ивановна и пошла себе с портфельчиком по макушкам деревьев.
Вдруг ветер подул, из тетрадей тройки высыпались и улетели. Прилетели четвёрки и в тетрадки юркнули.
Тут в дверях появилась моя мама и тихо спросила:
– Скучаешь, сынок?
– Скучаю, мам! – сказал я.
Мышастая кошка ненавидела свой характер. С виду она была совсем обычная, с усами и серыми полосками. Но стоило ей увидеть мышь, как лапа её поднималась. Но не для того, чтобы схватить мышку, а наоборот.
– Дай лапку! – говорила она ласково, и, когда мышка робко протягивала лапку, жала её: – Поздравляю!
– С чем? – пищала мышка и убегала.
Но кошка и сама не знала, с чем. Вот если бы она просто ела мышей, никто бы не имел возражений.
«Что у меня за характер? Зачем такие сложности? – думала она, глядя, как перед норкой толкаются две мыши: не хотели друг друга пропустить. – Сейчас я их съем, и проблемы исчезнут».
– Будь здорова! – обернулась одна из мышек и протянула кошке носовой платок.
«Но я не чихала», – призадумалась кошка.
– Спокойной ночи! – сказала другая мышка, хотя было раннее утро.
– Поздравляю! – дёрнулась в ответ кошкина лапа. Мыши по очереди её пожали и вдвоём втиснулись в норку.
«Ничего не меняется», – подумала мышастая кошка и решила себя полюбить такую, какая есть.
Обыкновенная белая кошка
Необходима семье для комплекта,
Даже если глухая немножко,
Но не лишенная интеллекта.
Чтоб мурчаньем заполнять пространство
Между завтраком и обедом,
Чтоб зализывать сердешные раны
И пахнуть под дверью соседа.
Даже если она косая немножко
И на руки прыгает крайне редко,
Запомните: обыкновенная кошка,
Четырёхногая, как табуретка.
И можно нежность складывать в кошку,
Впрок, что рублики в свинку-копилку.
Да будет вам счастье, хлеб и картошка,
Обязательно насаженная на вилку!
Одна кошка очень любила смеяться. Увидела тапочки и хихикает.
– Ты что?! – спрашивают тапочки хором.
– А у вас на носу клеточки, – отвечает кошка.
Обиделись тапочки, решили кошке на хвост наступить.
Увидела кошка старый веник на полу и давай хохотать.
– Дедушка, у тебя все усы в паутине.
Рассердился веник и по возможности кошку по спине шлёпал.
Встретила кошка крысу и со смеху покатывается:
У крысы на голове капустный лист привязан.
– Да у меня голова болит, – засмущалась крыса и тут же съела свой листик.
Однажды хозяйка с кошкой отправилась на прогулку. И ошейник ей маленький повязала.
Встретилась кошке собака. Упала собака на спину и от смеха даже слова сказать не может. Лапой на кошку показывает.
– Какие всё-таки глупые эти собаки, – расстроилась кошка, и ошейник с себя стягивать начала. Расхотелось ей над собакой смеяться, хотя та в пальтишке была, и пуговица большая на спине. Ну оч-че-нь смешная была собачка!