Юрий Иосифович Коваль (1938 – 1995) – один из самых ярких писателей ХХ века. Детскую литературу он что называется взорвал. Его творчество сродни полету первого человека в космос – до Гагарина была одна планета, а после — совсем другая. Он ввел в детскую литературу свободу как эстетическую и нравственную категорию, вернул детям вкус к высокому значению слова, которым жила русская классика. А началось все с невинных, слегка «хулиганских» упражнений по русскому языку, которые молодой учитель придумывал для детишек из татарской деревни Емельяново, куда он попал после окончания Московского педагогического института им. Ленина. Вернувшись в Москву, Коваль продолжал преподавать, писал рассказы для взрослых про свою деревенскую жизнь и стихи для детей. Однажды Коваль получил от «Мурзилки» задание: поехать на пограничную заставу и написать стихи про «стражей границы». Получилась вместо этого потрясающая повесть о пограничной собаке – «Алый». Молодой солдат Кошкин видит в Алом верного друга, чуткого собеседника, который знает и понимает не меньше любого человека. Когда Алый погибает, читатель испытывает боль и ощущение несправедливости жизни. У него был зоркий взгляд художника – он сам прекрасно рисовал: «На опушке остановился. Глянул вокруг – и горячими показались гроздья рябины. Красный цвет бил в глаза. А дрозды, перелетавшие на рябинах, тоже казались тяжелыми, красными» («Последний лист»). Он умел останавливать мгновение, видя красоту, не доступную обычному глазу:
«Поздней осенью с первой порошей пришли к нам из северных лесов снегири.
Пухлые и румяные, уселись они на яблонях, как будто заместо упавших яблок.
А наши коты уж тут как тут. Тоже залезли на яблони и устроились на нажних ветвях. Дескать, присаживайтесь к нам, снегири, мы тоже вроде яблоки.
Снегири хоть целый год и не видели котов, а соображают. Все-таки у котов хвост, а у яблок – хвостик.
До чего ж хороши снегири, а особенно – снегурки. Не такая у них огненная грудь, как у хозяина-снегиря, зато нежная – палевая.
Улетают снегири, улетают снегурки.
А коты остаются на яблоне.
Лежат на ветках и виляют своими яблочными будто хвостами».
Одной фразой создается объем и глубина: «Кончились дожди – появилась в лесах золотая осень» («На картошке»). В звуках – мощная энергия: «А новый певец, приозерный уже, пулькает-булькает, клыкает-клокает, пленькает-плинькает да вдруг как рассыплет по поверхности озера сразу с полтысячи бус!» («Соловьи»). Целый роман — в одном слове: «пылшыкы» — так старушка Орехьевна называет мужиков, которые ходят по деревням, пилят-колют дрова.
Читатели Коваля становятся талантливыми – он говорил, что пишет для «маленького Пушкина». Многие его рассказы – о комично-неожиданных встречах с животными: с клестом («Капитан Клюквин»), с крохотной землеройкой («Белозубка»), с удивительной собакой, которая обожала картошку («Картофельная собака»): «Яблоки, а не картошка», — говорит ее хозяин. Но бывает и по-другому: какое жуткое ожидание катастрофы отражено в рассказе «Гроза над картофельным полем», какой страх приходится читателям пережить! В циклах рассказов «Чистый Дор», «Листобой», «Про них» писатель открывает чудеса природы и чудеса человеческой души. Главные герои большинства рассказов — старики и дети, особенные люди необыкновенной земли. Любителей острого сюжета порадует веселая книга «Приключения Васи Куролесова» и ее продолжение — «Пять похищенных монахов». Знаменитая повесть «Недопесок» и детективно-приключенческая история о бродячей кошке «Шамайка» славят любовь к свободе. Самая теплая книга Коваля — «Полынные сказки» — о девочке Леле, которая растет в далекой деревне Полыновке в дореволюционные годы. Леля – это мама писателя, и ее первые шаги по жизни описаны с юмором и с трогательной деликатностью.
Как же Ковалю доставалось в свое время! И не детский он якобы писатель, и участвует якобы в литературном «междусобойчике», который, кроме его участников, никому не интересен, и чуть ли не антисоветчик: что это, мол, за клетка, из которой бежит Недопесок, что это за свободолюбивая кошка Шамайка, – уж не поклеп ли на нашу замечательную жизнь? А имена-то у героев какие подозрительные: бабушка Орехьевна или бабушка Волк, дед Зуй, дошкольник Серпокрылов… Сейчас эти вещи кажутся смешными мелочами, а тогда, в 70-е, много крови они писателю испортили. В конце концов, ему пришлось пойти на уступки: некоторые главы в «Полынных сказках» были переделаны.
Есть у писателя серия миниатюр о природе: «Стеклянный пруд», «Заячьи тропы», «Журавли», «Снег», «Бабочки», «Жеребенок». Художница Татьяна Маврина, чьи рисунки вошли в это пятикнижие, получила высшую международную награду — Золотую Медаль имени Г.-Х.Андерсена. В каждой из них – душевная боль от понимания того, что каждое мгновение жизни невозвратимо. И только словами и красками – Коваль был потрясающим художником! – можно попытаться его остановить. И открыть то, что не сразу доступно взгляду. Вроде взаимоотношений зимнего снега и солнца:
«Солнце и снег вроде бы не такие уж большие друзья. Всю зиму старается солнце растопить снег, да ничего не выходит.
Как-то вечером шел я по лесной дороге. Смотрел, как сверкает снег под последними солнечными лучами, и вдруг понял, что солнце вовсе и не старается растопить снег. Оно ласкает снег утром багряными, днем лимонными, а вечером лучами цвета ягоды морошки.
Ласкает его, балует. Ладно уж, полежи, брат, полежи в лесах до весны».
Надо же было пройти стольким годам, чтобы читатели научились вникать в слово Коваля, чтобы признали его одним из самых блестящих стилистов в русской литературе, чтобы стали испытывать огромный прилив сил от соприкосновения с мощной его кистью…
Впрочем, о чем это я? Где это вы видели, чтобы полки книжных магазинов были завалены Ковалем?
Идите в библиотеку, ищите там Коваля и читайте, читайте, пока еще книги целы…
Ольга Корф
Прочитать биографию писателя можно на сайте «24СМИ».