Жил-был мальчик Вася. У него было очень много игрушек. Но однажды утром Васе захотелось ещё деревянную лошадь-качалку.

– Погоди, сыночек, – сказала мама. – Сейчас нет денег.

– Ну да, нет денег! – обиделся Вася. – На суп есть. На котлеты есть. Даже на манную кашу есть. А на самое главное денег нет! Просто ты жадина!

– Сейчас же попроси у меня прощения! – тихо сказала мама.

– Не буду просить прощения! – крикнул Вася.

Он схватил шапку, пальто и убежал из дома.

– Какое несчастье, – сказал взъерошенный воробей своей воробьихе. – Человек поссорился с мамой! Теперь в наш город пришли Великие Холода! Прячься, милая, в трубу!

Вася шёл по улице и удивлялся: «Отчего это стало так холодно? Наверное, потому, что я поссорился с мамой. Но прощения просить всё равно не буду. Я, может, себе другую маму найду. Еще получше…».

На углу Вася увидел отличную собаку. Это была длинная-предлинная такса. Её вела тётя в зеленой шубке. И вдруг эта тётя, проходя мимо Васи, шепнула:
– Хочешь, я буду твоей мамой?

«Если уж брать новую маму, то с собакой», – подумал Вася и тихо сказал:
– Ладно.

Ух, как загудел ветер-ветрище!

Комната, куда тётя в зеленой шубке привела Васю, была вся засыпана снегом. На диване – сугроб, на шкафу – сугроб, на столе – гора снега.

– Какая же я! – всплеснула руками тётя. – Ушла, а форточку не закрыла!

Она усадила Васю, а сама стала выносить снег из комнаты.

«Ей одной тут за целый день не справиться, – подумал Вася. – Вот было бы сразу три таких мамы».

И тут же перед ним очутились три тёти в зеленых шубках. Они быстро вынесли весь снег из комнаты.

Потом они обступили Васю и стали его ласкать:
– Сыночек, вытри нос! Выпей рыбий жир! Сними калоши! Поиграй с собакой!

Они говорили все вместе, и у них получалось:
– Вытри собаку! Выпей калоши! Сними рыбий жир! Поиграй с носом!

Вася кое-как вырвался от них и выбежал на улицу.

«Нет уж!… Столько мам человеку не нужно! Как их любить всех сразу?».

– Мороженое! Всевозможное! Сливочное! Шоколадное!

«А хорошо, когда мама ходит по квартире и всё время говорит: – Мороженое! Сливочное! Шоколадное!» – подумал Вася. Он подошел к продавщице мороженого и тихо спросил: – Вы не хотите стать моей мамой?

– Очень хочу! – обрадовалась продавщица. – Только, может, ты меня из-за мороженого в мамы берёшь?

Васе стало стыдно, и он побежал прочь. Снег повалил ещё гуще: как будто накрыл весь город белой шапкой.

Вася всё шёл и шёл. Оглянулся: домов не видно – одни деревья вокруг.

Вдруг из-за сугроба вышла большая рыжая Лиса.

– Я – Лиса-красавица, – сказала она, глядя в сторону. – Был бы у меня сыночек, я бы кашу сварила.

«Может, пойти к ней ненадолго? – дрожа от холода подумал Вася. – Согреюсь и каши поем…»

– Пойдём, мой лисёночек.

Стала Лиса варить кашу, а сама всё пробует. По целой ложке в рот суёт и приговаривает: «Не солёная!» да «Не сладкая!», «Не рассыпчатая», да «Не горячая!».

Заглянул Вася в кастрюлю, а кастрюля уже пустая.

Чуть не заплакал он от обиды.

– А ещё в мамы хочешь! Разве мамы обманывают? Не выйдет из тебя мама, вот!

Лиса застыдилась:
– Да, видно, не получится из меня мама.

Ушёл Вася от Лисы.

Полез Вася через большой сугроб. А это не сугроб вовсе, а Медведица.

– Иди ко мне в сыночки, – сказала Медведица грубым голосом. – У меня квартира большая, хорошая.

– А не в сыночки можно? – прошептал Вася. – Просто в гости…

Привела Медведица Васю в берлогу. Накормила хлебом с медом.

– Хр-р-р! – захрапела вдруг Медведица, повалилась набок и уснула. И стала вся, как гора меха. Где что – не разберешь.

– Медведица, проснись! – в тоске закричал Вася.

– А? Что? – сонно спросила Медведица. – Спи, сыночек, спи. Мы теперь будем до весны спать.

И опять захрапела.

– А моя мама всегда сначала меня уложит, а потом сама ложится, – с упрёком прошептал Вася. – И не будет она до весны спать.

Только выбрался Вася из берлоги, налетел на него ветер-ветрище. Полез за воротник, в рукава. За нос тянет. За уши хватает.

И тут Вася увидел лошадиную морду и большой печальный лошадиный глаз.

– Совсем замёрз! – с тревогой сказала Лошадь. – Пойдем со мной, мальчик!

Привела Лошадь Васю к своему дому. Это был самый грустный дом на свете.

– Почему ты такая печальная? – спросил Вася.

– Потому что я никому не нужна… В колхозе – тракторы. В городе – машины. Наверное, я скоро умру. Зачем жить, когда ты никому не нужен?

«А я кому нужен? – подумал Вася. – А я маме своей нужен. Ой! Она, наверное, беспокоится, плачет!..»

– Лошадь! Хорошая Лошадь! – заплакал Вася. – Отвези меня к маме! Потому что моя мама беспокоится!

Вася и старая Лошадь вышли из дома. Со всех сторон на них бросились вьюга, вихрь, позёмка. Ледяные столбы преградили им путь.

Они шли очень медленно, разрывая кольца вьюги. Так они дошли до города. Вместо домов там были сугробы, и окна слабо светили сквозь снег.

Вдруг Вася увидел свет: жёлтый, золотой, тёплый.

– Вот мой дом! Это моя мама поставила на окно лампу, чтобы я мог её разыскать!

– Теперь я тебе больше не нужна, – печально сказала Лошадь. – Как мне не хочется идти назад в холодный лес…

Вася погладил старую Лошадь.

– Ты очень нужна мне. Навсегда. Никуда не уходи. Я – сейчас!

– Мамочка, прости меня! Я больше не буду! – сказал Вася своей маме, и ему сразу стало тепло-растепло и хорошо и весело.

– Мамочка, у нас во дворе такая славная Лошадь. Она мой друг. Можно, она будет жить у нас?

– Конечно, – сказала мама. – Только, боюсь, ей у нас не понравится.

Между тем сугробы, укрывшие дома, зашевелились, начали таять.

Из-под снега поднялся умытый, сверкающий город.

– Человек помирился с мамой! – в восторге воскликнул воробей и крылышком поманил к себе воробьиху. – Снова весна! Милая, вылезай из трубы!

Вася выбежал из дома. Он оглянулся, но старой Лошади не было. Около дверей стояла деревянная лошадь-качалка.

– Это ты? – робко спросил Вася.

И лошадь-качалка утвердительно кивнула головой.

– Ты превратилась, – сказал Вася и обнял её за шею. – Больше ты никогда не будешь одинокой. Мы всегда будем вместе, да?

И лошадь-качалка снова кивнула головой.

«Неделя детской книги»! как мы любили эти дни, когда были помоложе и легче на подъем. Встречи с детьми, их робкие, наивные вопросы, на которые не всегда просто найти ответ. И главное, блестящие, восторженные глаза…

На этот раз у меня была «путевка» в новую школу в каком-то новом районе. Помню только, что добиралась до нее долго и боялась опоздать.

Школа и вправду была новой, и библиотека сияла хорошо вымытым стеклом. Но самой новой, просто ослепительно новой оказалась библиотекарша Олечка с новыми, чуть оттопыренными ушками и яркими бирюзовыми сережками.

Пол в библиотеке был весь застлан пушистым зеленым ковром, юные читатели оставляли обувь у двери, располагались на ковре, как на поляне, скрестив ноги по-турецки.

– Начинаем выступление известной, всеми нами очень любимой писательницы Софьи Прокофьевой! Софья Леонидовна, мы подготовили для вас небольшой концерт! – сказала Олечка повышенно-звонким голосом.

Появилась кроха в чем-то вроде балетной пачки, даже не первоклашка, просто чья-то младшая сестренка.

Малышка без запинки прочла:

Купите лук, зеленый лук,
Петрушку и морковку.
Купите нашу девочку,
Шалунью и плутовку!

Не нужен нам зеленый лук,
Петрушка и морковка.
Нужна нам только девочка –
Шалунья и плутовка!

Ничуть не сомневаюсь, что все купили бы эту шалунью и плутовку, а не зеленый лук, так была прелестна маленькая актриса.

«Как находчиво и остроумно начать нашу встречу шотландской народной песенкой в пересказе Ирины Токмаковой, – подумала я. – В сущности, это – классика, ничуть не хуже «Игрушек» Барто…»

Потом вышел серьезный мальчик и серьезным голосом прочел «Где спит рыбка?» Опять-таки стихотворение Ирины Токмаковой.

«Что ж, мы мастера одного цеха, – подумала я. – И, пожалуй, это вполне естественно…»

Но когда две девочки, взявшись за руки, прочли еще одно стихотворение Ирины Токмаковой – «Крокодилы», – то я неожиданно для себя закашлявшись, наклонилась к Олечке и все-таки смущенно шепнула ей, что это, к сожалению, не мои стихи.

Трудно передать, что стало с милой Олечкой. Ее новые ушки покраснели, а щеки так запылали, в общем, мне стало ее искренне жаль.

Она пролепетала, что концерт готовила вовсе не она, а какая-то старшеклассница, очень хорошая девочка, верная претендентка на золотую медаль. А Ирина Петровна, честное слово, обещала прийти, и вот…

– У нас еще инсценировка, – убитым голосом сказала Олечка. – «Ку-ка-ре-ку!» Дети сами шили костюмы.

– Давайте «Ку-ка-ре-ку!» – твердо сказала я.

Стишок, превращенный в инсценировку и впрямь был разыгран озорно и мило. Главное, не было скованности. Глаза актеров горели подлинным вдохновением. У Петушка в самый ответственный момент свалился с головы гребешок, что тоже немало способствовало успеху.

Я поцеловала в щеку библиотекаршу Олечку и почувствовала, что обожгла себе губы всерьез и надолго.

Потом я ушла, унося с собой пять крупных алых тюльпанов с розовой розаночкой на каждом.

Но главное, я порадовалась стихам, которые прозвучали в этой новенькой библиотеке. Поэтичные, легкие, с выдумкой и юмором – поистине классическая поэзия для детей. И еще: как легко запоминались они, доставляя столько радости и актерам, и зрителям, дружно подхватывающим веселое «Ку-ка-ре-ку!»

Не знаю, может быть все-таки надо было отнести подаренные мне тюльпаны чудесному детскому поэту Ирине Петровне Токмаковой?

Утром заплакала Маша. Заглянул в окошко петушок и говорит:

– Не плачь, Маша. Утром я пою «ку-ка-ре-ку», а ты плачешь, мне петь мешаешь.

Заплакала Маша днем. Вылез из травы кузнечик и говорит:

– Не плачь, Маша. У меня голос тонкий, а ты плачешь громко, никто меня не слышит.

Заплакала Маша вечером. Прискакали из пруда лягушки.

– Не плачь, Маша! – говорят лягушки. – Мы любим вечером квакать, а ты нам мешаешь.

Заплакала Маша ночью. Прилетел из сада соловей и сел на окно:

– Не плачь. Маша! Ночью я пою красивые песни, а ты мне мешаешь.

– А когда же мне плакать? – спросила Маша.

– А ты никогда не плачь, – сказала мама, – ведь ты большая девочка.

Жил-был маленький Кузнечик. Целыми днями с утра до вечера играл он на своей зелёной скрипочке.

Бабочки, стрекозы, пчёлы все слетались на цветущий луг послушать чудесную музыку. Голубые колокольчики начинали тихо звенеть и понемногу становились серебряными.

Просто чудо, что это была за музыка!

Однажды маленький кузнечик, как всегда, играл на своей скрипочке. И надо же случиться такой беде, оступился кузнечик и с откоса упал прямо в реку.

– Давненько я не ел кузнечиков! – сказал толстый Карась, подплывая к нему. – Что-то редко стали кузнечики падать в воду.

– Не ешь меня, Карась! – взмолился Кузнечик. – Лучше давай я научу тебя на скрипке играть!

Согласился Карась. Отдал Кузнечик толстому Карасю свою любимую зелёную скрипку, а сам выбрался на бережок, грустный-прегрустный. Ах, для него просто не было жизни без музыки!

А толстый Карась целый день играл на скрипке. Играл, играл, да и не заметил, что на камешке возле воды пристроился Кот-рыболов.

Цап! – Кот лапой подцепил толстого Карася.

– Не часто бывает такой улов! – обрадовался Кот. – Рыбка свежая, нежная. Вот повезло!

– Не ешь меня, Кот-рыболов! – стал просить его Карась. – Лучше давай я научу тебя играть на скрипке.

Кот согласился. Очень ему понравилось на скрипке играть. А Карась плюхнулся в воду, спрятался под старой корягой, да так и дрожал до самого утра.

А Кот присел на травку и заиграл на скрипке. Играет, играет, ничего вокруг не замечает. Вот и угодил прямо в лапы Серому Волку.

– Попался! – оскалил зубы Серый Волк. – Утащу тебя домой, заставлю мои сапоги хвостом чистить. У меня сапог – три пары. Одни сапоги на резине – по болоту ходить. Вторые сапоги тихие – к зайцам подкрадываться, чтоб не услышали. Третьи сапоги красивые, лаковые – в гости к Волчихе ходить. Посажу тебя на цепь, будешь весь день сапоги чистить!

– Отпусти меня, Серый Волк, – заплакал Кот-рыболов. – Лучше давай я тебя научу на скрипке играть.

Согласился Волк. Отпустил Кота, а сам сел на поваленное дерево и стал на скрипке играть. Не смотрит по сторонам. Вот и не заметил, как из-за куста вышел Охотник с ружьем.

– Славная добыча! – обрадовался Охотник. – Сейчас я тебя застрелю, Серый Волк!

– Не стреляй меня, Охотник! – взмолился Серый Волк. – Давай лучше я тебя научу на скрипке играть!

Согласился Охотник. Присел на пенёк и начал на зелёной скрипочке играть. А ружье к дереву прислонил. Играет, ничего вокруг не замечает.

А тем временем ехал по дороге Старый Барин в карете. Вылез Барин из кареты.

– Вот ты и попался, голубчик! Наконец-то! – сказал Старый Барин. – Слуги мне давно доносили, что ты в моем лесу охотишься. Теперь я тебя в тюрьму упеку за это!

– Не сажай меня в тюрьму, Барин! – стал кланяться Охотник. – Лучше я тебя на скрипке научу играть.

– Ну что ж, пожалуй, – согласился Барин. – Давай, учи!

Отпустил Барин Охотника на все четыре стороны, а сам сел на балконе и на скрипке играет.

Да вот беда! Прилетела Муха, кружится, жужжит. То Барину на лоб сядет, то на лысину. Барин и так, и эдак отмахивается, а Муха не отстает. Вконец измучила, сил нет!

– Отстань от меня, Муха! – чуть не плачет Старый Барин. Хочешь, научу тебя на скрипке играть? Только отвяжись от меня.

Научил Барин Муху на скрипке играть. Летит Муха, играет, тоненько скрипка поёт. Да пролетал мимо Воробей и на лету поймал Муху.

– Отпусти меня. Воробышек! – стала просить Муха. – А я тебя за это научу на скрипке играть!

Согласился Воробей. Пристроился на ветке, играет на зелёной скрипочке. Час играет, второй. Не замечает, что солнце уже за лес опускается.

Прилетела Воробьиха.

– Что же это ты, муженек, делаешь! – сердито закричала Воробьиха. Даже перья взъерошила. – Где это видано! В гнезде дети сидят некормленые. И крыша давно прохудилась. Дождь пойдет, гнездо промокнет, дети простудятся. А тебе, видно, и горя мало!

Схватила Воробьиха скрипку и бросила ее в траву. А там как раз Кузнечик сидел, грустил-печалился.

Нет слов, как обрадовался Кузнечик, что вернулась к нему его зелёная скрипочка! Слетелись все знакомые бабочки и стрекозы. А колокольчики от радости зазвенели тонкими серебряными голосами.

(Сокращённый журнальный вариант)

Дорогие друзья! Не будем скрывать, а скажем сразу: вы попали в очень грустную и несчастную страну. Дело в том, что все реки и озёра в этой стране давно высохли, здесь никогда не бывает дождей, сюда не залетают облака и тучи.

Вода в этой стране принадлежит королю, и он продает её жителям за большие деньги.

Итак, начнём наш рассказ.

– Кому воды ключевой, холодной? – кричал дядюшка Буль, продавец воды, шагая рядом со своей лошадкой, которая везла большую бочку.

Но, заслышав его голос, двери домов захлопывались, окна плотно закрывались. У бедных людей, живших на окраине города, не было денег, чтобы купить воды.

– Эй, Лоскутик, где ты, лентяйка? Сбегай, купи ведро воды, не то отведаешь моей плётки!

Из дома богатого лавочника Мельхиора выбежала худенькая девочка в платье, сшитом из разноцветных лоскутков. Она была сиротка, и некому было купить ей новое платье. Она росла, и ей приходилось подбирать разные лоскутья: синие, зелёные, красные, в полоску, в горошек, и пришивать их к своему платью. Вот почему её так и прозвали – Лоскутик.

– А ну, маленькая дрянь, поторопись! – послышался грубый голос лавочника Мельхиора. Он был жадный и злой, и нередко его плеть гуляла по худенькой спине Лоскутика.

Девочка бережно внесла в лавку ведро с водой.

– Марш на чердак, негодяйка! – проворчал Мельхиор.

Лоскутик поднялась на чердак по шаткой лестнице и чуть не вскрикнула от изумления. Уже наступил вечер, и она увидела, что, освещенная бледной луной, у неё на окне сидит лошадь дядюшки Буля. Да, да, лошадь дядюшки Буля, только совсем, совсем прозрачная.

– Пить хочу! Испаряюсь, погибаю! – простонала Лошадь. – Воды! Скорее принеси воды!

Снизу доносился дружный храп лавочника и лавочницы.

– Ой, и влетит же мне! Ведь убьют…– со страхом подумала Лоскутик.

И всё же она взяла ведро с водой и понесла его на чердак. Увидев воду, прозрачная Лошадь мигом нырнула в ведро. Послышалось блаженное хлюпанье и плеск.

Внезапно снизу донеслись бешеные вопли.

– Негодяйка, воровка! Девчонка украла нашу воду!

Послышался тяжёлый топот ног по лестнице. Лавочник и его жена влетели на чердак и тут же замерли, трясясь от ужаса.

На окне сидел большой белоснежный Лев. Не обращая ни на кого внимания, он белым языком лизал свою лапу. Из его пасти вылетела молния и ударила в ведро.

Лавочник и лавочница скатились с лестницы.

– Кто ты? – робко спросила Лоскутик, на всякий случай пятясь к двери.

– А ты не догадалась? – с укором сказал Лев. – Облако я. Ну, просто Облако. Мы, облака, в кого хочешь можем превратиться.

Лоскутик не сводила глаз с белого Льва.

– Можешь не сомневаться, теперь они сживут тебя со свету, – сказал Лев. – Надо уходить отсюда. Спустись по лестнице, а я буду ждать тебя за углом.

Лоскутик и Лев пошли по пустым улицам спящего города.

За узорной решёткой поднимались высокие деревья, густая трава пестрела цветами. Журчали и звенели фонтаны. Это был королевский сад.

– Нам не разрешают даже близко сюда подходить, – робко прошептала Лоскутик. – Сад охраняют кусачие собаки.

И правда, по росистой траве мчались десять откормленных злых бульдогов.

Облако спокойно оторвало прядь своей густой гривы, и тут же перед бульдогами появилась белоснежная кошка.

– Мяу!..– кокетливо пропела она, глядя на собак.

Бульдоги хрюкнули от такого оскорбления. Кошка скрылась за деревьями, бульдоги бросились за ней.

– Ну, теперь иди! – приказал Лев.

Лоскутик пролезла между прутьями решётки, и они пошли в глубь сада прямо к королевскому дворцу. Заглянули в окно королевской кухни. На высоком стуле сидела страшная одноглазая старуха в белом колпаке.

– Это только на вид она такая злая, – прошептал белый Лев.

Вошёл богато одетый человек, весь перемазанный манной кашей.

– Это главный советник короля – Слыш, – прошептал Лев. – Ну и хитрый, ну и подлюга!

Поварята начали старательно вытирать Слыша полотенцами.

– Вы же знаете, любимое блюдо короля – манная каша, – простонал Слыш. – А сегодня её сварили с комочками. Король в ярости, король в бешенстве!

– Вот кто её варил! – прорычала Барбацуца, указывая на трёх придворных дам, горько рыдавших в углу, уткнув носы в кружевные платочки. – Да они даже поварёшку в руках держать не умеют! Нет, лучше я возьму себе в помощницы любую оборвашку, побирушку, нищенку!

– Что ж, неплохая идея! – прошептал Лев.

Когда карета Барбацуцы подъехала к её дому, что же увидела старая повариха? На ступеньках крыльца, скорчившись, сидела девочка в драном платье из лоскутков.

– Вот эта – подойдёт! – воскликнула Барбацуца. – Будешь помогать мне варить королю манную кашу.

Так Лоскутик стала жить у Барбацуцы.

Барбацуца и впрямь оказалась очень доброй. Она кормила Лоскутика до отвала и вдоволь давала ей воды. Но Лоскутик с каждым днём всё худела и бледнела. А всё потому, что Облако к ней ни разу не прилетело.

И вот однажды к ней в окно влетел белый Филин.

– Наконец-то! Я так соскучилась по тебе! – обрадовалась Лоскутик.

– Я пытался узнать, откуда король берёт воду, но даже Филин Ночной Философ не знает разгадку этой тайны, – вздохнуло Облако.

В это время в комнату ворвалась Барбацуца. Белый Филин едва успел спрятаться под кровать.

– Мне надоели твои лохмотья. Вот тебе серебряная монета. Купи себе новое платье, – уходя, прорычала Барбацуца.

– Вот здорово! – радостно воскликнул белый Филин. – Я буду первое Облако-покупатель! Собирайся, пойдём в лавку к Мельхиору.

– Ни за что! – испугалась Лоскутик.

– С трусами не дружу, – обиделось Облако.

Делать нечего, Лоскутику пришлось согласиться. Облако взлетело к потолку, и на пол опустилось двенадцать белых собак. Правда, двенадцатая собачонка была совсем тощая. К тому же у неё было всего три лапы. Видимо, на четвёртую Облака просто не хватило.

Они пошли по знакомой улице к лавке Мельхиора.

Лоскутик робко вошла первая. Увидев её, Мельхиор просто остолбенел от злобной радости.

– Жена, подай плетку! – приказал он и крепко ухватил Лоскутика за руку. Лоскутик выронила монетку, и та закатилась в щель.

В это время в лавку не спеша вошли двенадцать белых собак. Они поставили лапы на прилавок и грозно зарычали.

Мельхиор от страха сел на пол, а лавочница хлопнулась в обморок.

Лоскутик не стала дожидаться, что будет дальше, и мигом выскочила из лавки. Собаки за ней.

– Подумаешь, подарок – серебряная монета. Вот сейчас ты получишь настоящий подарок!

Все двенадцать собак разом поднялись в воздух и слились во что-то одно – круглое и белое. В тот же миг на Лоскутика полились струйки дождя.

– Что это? – в изумлении прошептала Лоскутик. – Вода! Прямо с неба? И просто так, не за деньги?

– Глупышка, это обыкновенный дождь! – послышался сверху голос Облака. – А сейчас надо удирать, сюда бегут стражники!

– Дождь! Дождь! – прыгая по лужам, вопили стражники. – Кто посмел? Кто позволил?

Но Лоскутик и Облако были уже далеко.

Запыхавшись, Лоскутик присела возле старого забора. Но она даже не успела отдышаться. Перед ней появилась разъяренная Барбацуца.

– Где новое платье? – хрипло спросила она.

Неожиданно в руках Лоскутика развернулось чудесное, кружевное белое платье.

– Купила белое платье? В кружевах и оборках? Самое непрактичное! – Барбацуца заикалась от ярости.

Она уже протянула руки, чтобы схватить платье, но её опередила жалкая трёхногая собачонка. Она ухватила платье за подол и скрылась с ним в узкой щёлке между досок забора.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся маленький трубочист-негритёнок Сажа, сидя на крыше домика возле трубы.

Как только Барбацуца, пылая гневом, удалилась, негритёнок скатился с крыши. Так началась дружба Лоскутика и негритенка Сажи.

Все было бы хорошо, но ревнивое Облако не могло перенести, что у Лоскутика появился ещё один друг. Оно улетело, обиженное.

Можете не сомневаться, стражники немедленно доложили Слышу, что на пустыре шёл дождь.

– Дождь?! Это – катастрофа, – в ярости прошептал Слыш. – Это значит, в наше королевство залетело Облако.

Тем временем Облако, огорченное и мрачное, летело над городом. Вот площадь Пересохшего фонтана. Облако увидело распахнутую дверь трактира. В дверях стоял нищий в убогих отрепьях. Облако тут же превратилось в точно такого же нищего и залетело в трактир.

Богатые посетители с удивлением заметили, что стоящие перед ними кубки опустошаются самым таинственным образом. Постепенно Облако стало розовым, а потом винно-красным. Тут трактирщик его заметил, но пьяное Облако тотчас вылетело в открытую дверь и повисло вниз головой, зацепившись ногами за крышу соседнего дома.

Трактирщик с воплями побежал к советнику Слышу.

– Какой-то незнакомец, нищий оборванец, выпил мое лучшее вино и висит на крыше вниз головой!

Слыш сразу же обо всем догадался. Он приказал кучеру гнать лошадей на площадь Пересохшего фонтана.

– Дорогое Облако, не хотите ли вы прокатиться со мной в карете? дрожащим от волнения голосом предложил Слыш.

– Что ж, я не против, – согласилось Облако, поливая Слыша ярко-красными винными слезами. – Ведь ещё ни одно облако не каталось в карете.

Облако забралось в карету, и Слыш поспешно захлопнул дверцы.

– Я так любило эту девчонку, – зарыдало Облако. – А она променяла меня на какого-то жалкого трубочиста. О, это убивает меня…

– Так вас можно убить? – осторожно спросил Слыш.

– Нет, меня нельзя убить, меня можно только заморозить…– горестно всхлипнуло Облако.

– Так я тебя заморожу! – злорадно вскрикнул Слыш. – Попался голубчик!

Облако моментально протрезвело. Один миг – и оно превратилось в тысячу пчёл. Причём у каждой пчелы было крошечное жало. Это Облако разделило свою молнию на тысячу частей. Надо сказать, эти молнии жалили пребольно.

– Ой, ай! – вскрикивал Слыш, поспешно распахивая дверь кареты.

Облако с торжествующим жужжанием вылетело на волю.

В этом городе жил талантливый художник Вермильон.

Когда на следующее утро он проснулся, то попросту не поверил своим глазам.

В кресле возле его кровати сидел он сам, художник Вермильон, только совсем белый и к тому же немного прозрачный.

– Что вы удивляетесь? – несколько раздраженно сказал белый незнакомец. – Я – Облако. Ну, просто Облако. Филин Ночной Философ сказал мне, что, скорее всего, источник воды король скрывает у себя во дворце. Я хотел бы пробраться туда под видом знатного путешественника. Но, как вы понимаете, путешественники не бывают совершенно белыми.

– Но я могу вас раскрасить! – с восторгом воскликнул художник Вермильон и тут же принялся за работу.

Всю синюю краску он потратил на камзол Облака, а красную – на подкладку его плаща. На его чулках он нарисовал тонкие черные полоски. Он выскреб остатки золотой краски и покрасил пуговицы на жилете и пряжки на башмаках.

– Да теперь я похож на знатного путешественника, – сказало Облако, любуясь на себя в зеркале.

Когда королю доложили, что богатый и знатный путешественник хочет полюбоваться его дворцом, король заявил, что сам хочет показать столь именитому гостю великолепные залы своего дворца.

Знатный путешественник восхищался мокрыми полами, отсыревшими коврами, расставленными повсюду вазами с водой.

Когда они вошли в тронный зал, путешественник увидел в углу мраморную русалку. Он тотчас превратился в такую же русалку и сел на хвост в другом углу зала. Король ничего не заметил. Он решил, что знатный гость заблудился, рассматривая роскошные залы его дворца.

Часы пробили двенадцать раз, и в зал тихими шагами вошёл советник Слыш.

– Пора! – нетерпеливо сказал король.

Слыш повернул какие-то рычаги. Королевский трон сдвинулся в сторону. Послышался отдалённый плеск и журчание. В полу открылось квадратное отверстие. И вдруг, перелившись через край, вода волнами побежала по залу. Фонтаны за окном поднялись, казалось, до самого неба. В траве зазвенели ручьи.

И тут Облако не выдержало.

– Вода! Вода! – в восторге закричало Облако, подпрыгивая на своем русалочьем хвосте. – Так вот где спрятан тайный источник!

– Облако узнало мою тайну! – прохрипел король. Но Слыш сделал ему знак замолчать.

– Ах, милое Облако! – сладким голосом проговорил Слыш. – Вы так прекрасно превратились в знатного путешественника, что я был просто восхищен.

– Превращаться – моё любимое занятие, – снисходительно откликнулась Русалка.

– Но ни за что не поверю, что вы можете превратиться в кого-нибудь злобного и страшного, – сказал, хитро улыбаясь, Слыш. – Ну, например, в крокодила.

Белая русалка соскочила на пол, и в тот же миг по мрамору пола, извиваясь и разинув зубастую пасть, пополз огромный белый крокодил.

Король взвизгнул и забрался на трон с ногами.

– Вы неподражаемы! – льстиво проговорил Слыш. – Но, извините, не поверю, что вы можете превратиться во что-то маленькое, делающее тик-так, тик-так!

– Превратиться в часы? – засмеялось Облако. – Да для меня это пара пустяков. Вот, смотрите!

Облако взлетело на полку и в тот же миг превратилось в часы. Только цифры и стрелки были совсем белые.

– Что, убедился? – с торжеством воскликнуло Облако

В тот миг Слыш шагнул к белым часам и ловко накрыл их стеклянным колпаком.

– Выпусти меня сейчас же! – крикнуло Облако.

– Ну уж нет! – злорадно рассмеялся Слыш. – Тебе конец. Мы тебя заморозим.

– О, только не это! – простонало Облако. Белые стрелки часов остановились. – Конец всему… Я погибло….

Барбацуца первая узнавала все дворцовые новости.

– Какое-то Облако поймали и заморозили, – сказала Барбацуца Лоскутику. – Все только об этом и говорят.

– Заморозили? Облако? – Лоскутик с ужасом посмотрела на Барбацуцу.

– Что ты на меня уставилась? – рассердилась Барбацуца. – Тебе-то какое дело?

– Это Облако, это Облако… – зарыдала Лоскутик. – Это мой друг, мой самый любимый друг. Неужели его заморозили?

– Что же мы сидим сложа руки? – не выдержала Барбацуца. – Бежим во дворец. Я знаю, где оно, твоё Облако. Недаром возле погреба со льдом поставили часовых, да ещё выкатили две пушки.

К удивлению Лоскутика, Барбацуца вдруг дико захохотала. Она схватила два лимона и сунула их в карманы своего необъятного передника.

– Дорогая Барбацуца! – радостно воскликнул главный Повар, когда Барбацуца ворвалась на кухню. – Как вы вовремя! Король заказал на обед своё любимое блюдо – манную кашу. А вы её варите божественно, бесподобно!

– Хватит болтовни! – прервала его Барбацуца. – Эй, поварята, несите сюда молоко!

Поварята принесли большой кувшин молока. Воспользовавшись тем, что главный Повар отвернулся. Барбацуца разрезала лимон и выдавила сок в молоко.

– Молоко скисло! – завопила Барбацуца. – Несите сюда ещё один кувшин с молоком!

Но со вторым кувшином повторилось то же самое. От лимонного сока молоко мгновенно скисло.

– Мне нужно ведро льда! – потребовала Барбацуца. – Не могу же я варить манную кашу на этой кислятине.

– Но в погреб никого не пускают, – в растерянности развел руками главный Повар.

– Пусть только попробуют меня не пустить, – прошипела Барбацуца. – Эй, Лоскутик, бери ведро и за мной!

Барбацуца так страшно посмотрела на стражников, охранявших вход в погреб, что те испуганно расступились.

– Держи фонарь! – Барбацуца стала спускаться вниз по обледенелым ступенькам.

– Ищи, – шепнула она Лоскутику.

Куски льда громоздились, как прозрачные горы, как тяжелые мосты из хрусталя. Лоскутик переворачивала большие скользкие глыбы, не обращая внимания, что из пальцев уже сочилась кровь.

«Мне не найти здесь Облака, – в отчаянии подумала Лоскутик. – Здесь столько льда…».

Вдруг она увидела кусок льда, похожий на часы. Она услышала слабый стон.

– Нашла! – Лоскутик прижала к себе ледяные часы. Барбацуца прикрыла её своей шалью.

Лоскутик бегом бросилась по дорожке. Солнце жарило вовсю, но Лоскутик сразу же промерзла до костей. Знакомыми улочками она побежала к дому Барбацуцы.

Лоскутик положила Облако на кровать, укрыла одеялом. В комнату влетела Барбацуца.

– Из-за этого пустого места столько суматохи? – завопила Барбацуца.

– Ап-чхи! – чихнуло Облако и чуть не разорвалось на части.

– Простудилось! – изумилась Барбацуца. – Надо дать ему чаю с малиновым вареньем! Нет, горчичники ему надо поставить, вот что!

– Горчичники? – заинтересовалось Облако. – Что ж, я не против. Я буду первое Облако, которому поставили горчичники!

В это время в дверь Барбацуцы застучало сразу двенадцать кулаков.

– Эй, старуха! – закричал начальник стражи. – Отдай нам девчонку и Облако, и король наградит тебя!

Но Барбацуца вместо ответа только погрозила ему кулаком.

Лоскутик выглянула в другое окно. Под окном стоял главный советник Слыш.

– Милая сиротка, бедная крошка, – ласково проговорил он. – Выдай нам эту дрянную старуху и никому не нужное Облако. За это король подарить тебе настоящих живых маму и папу!

Но Лоскутик только показала ему длинный нос.

– Тогда мы поджарим всех вас, как на сковородке! – злобно прошипел Слыш.

К дому подошли четыре стражника с факелами в руках.

– Поджигайте! – приказал Слыш.

В тот же миг Облако вылетело в окно и, не попрощавшись, стало быстро удаляться, исчезая за крышами домов.

– Куда ты? – в отчаянии крикнула Лоскутик.

– Предатель, изменник! – завопила ему вдогонку Барбацуца.

Тем временем стражники подожгли дом с четырёх сторон. Стены дома разом вспыхнули. Пламя рвануло кверху.

К горящему дому бежали люди. Но что они могли сделать в этом городе, лишенном воды?

Барбацуца крепко обняла Лоскутика.

– Я-то старуха, свой век отжила, а ты, моя девочка, совсем ещё дитя!

Задымились и вспыхнули соломенные крыши соседних домов.

И только тут люди заметили, как потемнело небо над их головами.

На город наползала тёмная тяжёлая туча. Внутри неё что-то мрачно погромыхивало. Рядом с тучей летело Облако.

– Капелька! – раздался детский голосок. – Мне на нос упала капелька!

И вдруг потоки воды с шумом и плеском полились на пылающие дома. Огонь шипел, извивался, но скоро не осталось ни одного пылающего уголька.

Внезапно сверкнула ослепительная молния. Всё осветилось дрожащим мерцающим светом. Земля содрогнулась. Молния вонзилась прямо в острую кровлю дворца. Дворец словно раскололся пополам и рухнул. Из груды развалин вырвался светлый фонтан воды и поднялся до самой тучи. Это бил в небо освобожденный Великий источник.

Люди выбегали из домов, ребятишки с восторгом прыгали по лужам. Седые старики вспоминали детство и плакали от счастья.

– Это моя бабушка Грозовая Туча, – крикнуло Облако Лоскутику. Теперь мы, облака будем часто прилетать к вам!

– А ты? Ты прилетишь? – Лоскутик протянула к Облаку руки. – Я буду ждать тебя, ждать всю жизнь!

– Прилечу… Прилечу…– донёс до Лоскутика Ветер.

И в этот миг над умытыми крышами освобожденного города изогнулась дугой сияющая многоцветная радуга.

У Маши много друзей. Много мальчиков и девочек. Еще Медвежонок, Зайчонок, Бельчонок. Ну, еще, конечно: Слон Длинный Хобот, Рыжая Собака и Божья Коровка.

Божью Коровку зовут Четыре Пятнышка, потому что у нее на красной спинке четыре черных пятнышка.

Постойте, постойте, одного друга мы забыли. Есть у Маши еще один друг – Полевой Колокольчик.

Однажды все Машины друзья собрались на поляне. Пришел Слон Длинный Хобот, прибежала Рыжая Собака, прилетела Божья Коровка Четыре Пятнышка. А Полевому Колокольчику не надо было ни идти, ни бежать, ни лететь. Он и так всегда был на поляне.

– Я самый большой Машин друг! – расхвастался Слон. – Посмотрите, какой я большой и толстый! Я больше всех. Значит, я самый большой друг!

– А я? – скромно спросила Собака. – Я так люблю Машу. Я тоже ее большой друг.

– Ха-ха-ха! – засмеялся Слон. – Какой же ты большой друг? Ведь ты совсем маленькая собачонка.

– А я? – тихо спросила Четыре Пятнышка.

– Ты? – захохотал Слон. – Какой же ты друг? Вот я дуну на тебя разок, и ты улетишь так далеко, что больше никогда не увидишь Машу.

А Полевой Колокольчик даже ничего не спросил. Он понял, что Слон только посмеется над ним, и больше ничего.

Неадлеко от Машиного дома в глубокой реке жил злой Крокодил.

Он часто вылезал из воды и лежал на берегу, притворившись бревном.

Однажды он так хорошо притворился бревном, что обманул Машу.

«Вот уж это бревно никак не может быть Крокодилом», – подумала Маша и села прямо на Крокодила.

Тут Крокодил зашевелился. Он схватил Машу за юбку своими страшными зубами и потащил ее прямо в реку.

– Помогите! Спасите! – громко закричала Маша.

Из леса выбежал Слон Длинный Хобот. Он начал бегать по берегу, но в воду лезть побоялся.

– Какое несчастье! Какое несчастье! – жалобно простонал Слон. – Я не могу спасти тебя, Маша! Ведь этот злой Крокодил может схватить и меня. Я могу погибнуть, и тогда у тебя уже не будет такого большого друга!

И трусливый Слон снова убежал в лес. Полевой Колокольчик тоже увидел все, что случилось. Он начал раскачиваться изо всех сил и громко звонить: динь-динь-динь!

Четыре Пятнышка услыхала этот звон и сразу обо всем догадалась. Она расправила свои крылышки – а на каждом крылышке было по два пятнышка – и полетела к Рыжей Собаке. И лететь ей было очень трудно. Но Божья Коровка торопилась изо всех сил, не боясь ни ветра, ни темной тучи.

Она все рассказала Рыжей Собаке, и Собака скорей побежала к глубокой реке.

Собака смело бросилась в воду. Она громко рычала, лаяла и кусала Крокодила. Крокодил очень испугался. Он решил, что на него напал какой-то очень опасный и страшный зверь.

Он отпустил Машу и нырнул на дно. А Рыжая Собака схватила Машу за рукав и вытащила на берег.

– Откуда ты узнала, что меня утащил в реку злой Крокодил? – спросила Маша у Рыжей Собаки.

– Мне сказала об этом Четыре Пятнышка.

– А ты, Четрые Пятнышка, откуда узнала? – спросила Маша.

– А мне сказал Полевой Колокольчик.

Тут из леса выбежал Слон Длинный Хобот.

– Маша, Маша! – закричал он. – Как я рад, что тебя не съел злой Крокодил! Я больше всех рад этому. Потому что я твой самый большой друг!

– Нет, – сказала Маша. – Вот Рыжая Собака мой большой друг. И Четыре Пятнышка – свосем маленькая, но все равно мой большой друг. И Полевой Колокольчик тоже мой большой друг. А ты – нет!

И тут случилось вот что! Рыжая Собака вдруг выросла и стала большая-большая, как лошадка. Четыре Пятнышка стала большой, как птица. А Полевой Колокольчик начал расти, расти и стал высокий, как настоящее дерево.

А Слон Длинный Хобот вдруг стал маленький-маленький. Как зайчонок. Он покраснел от стыда и убежал в лес.

С тех пор никто его больше не видел. Сколько Маша и ее друзья ни ходили в лес, никогда его не встречали. Это все потому, что ему стыдно и он всегда прячется в кустах.

У Маши много друзей. Много мальчиков и девочек. Еще Медвежонок, Зайчонок, Бельчонок. Ну, еще, конечно: Слон Длинный Хобот, Рыжая Собака и Божья Коровка.

Божью Коровку зовут Четыре Пятнышка, потому что у нее на красной спинке четыре черных пятнышка.

Постойте, постойте, одного друга мы забыли. Есть у Маши еще один друг – Полевой Колокольчик.

Однажды все Машины друзья собрались на поляне. Пришел Слон Длинный Хобот, прибежала Рыжая Собака, прилетела Божья Коровка Четыре Пятнышка. А Полевому Колокольчику не надо было ни идти, ни бежать, ни лететь. Он и так всегда был на поляне.

– Я самый большой Машин друг! – расхвастался Слон. – Посмотрите, какой я большой и толстый! Я больше всех. Значит, я самый большой друг!

– А я? – скромно спросила Собака. – Я так люблю Машу. Я тоже ее большой друг.

– Ха-ха-ха! – засмеялся Слон. – Какой же ты большой друг? Ведь ты совсем маленькая собачонка.

– А я? – тихо спросила Четыре Пятнышка.

– Ты? – захохотал Слон. – Какой же ты друг? Вот я дуну на тебя разок, и ты улетишь так далеко, что больше никогда не увидишь Машу.

А Полевой Колокольчик даже ничего не спросил. Он понял, что Слон только посмеется над ним, и больше ничего.

Неадлеко от Машиного дома в глубокой реке жил злой Крокодил.

Он часто вылезал из воды и лежал на берегу, притворившись бревном.

Однажды он так хорошо притворился бревном, что обманул Машу.

«Вот уж это бревно никак не может быть Крокодилом», – подумала Маша и села прямо на Крокодила.

Тут Крокодил зашевелился. Он схватил Машу за юбку своими страшными зубами и потащил ее прямо в реку.

– Помогите! Спасите! – громко закричала Маша.

Из леса выбежал Слон Длинный Хобот. Он начал бегать по берегу, но в воду лезть побоялся.

– Какое несчастье! Какое несчастье! – жалобно простонал Слон. – Я не могу спасти тебя, Маша! Ведь этот злой Крокодил может схватить и меня. Я могу погибнуть, и тогда у тебя уже не будет такого большого друга!

И трусливый Слон снова убежал в лес. Полевой Колокольчик тоже увидел все, что случилось. Он начал раскачиваться изо всех сил и громко звонить: динь-динь-динь!

Четыре Пятнышка услыхала этот звон и сразу обо всем догадалась. Она расправила свои крылышки – а на каждом крылышке было по два пятнышка – и полетела к Рыжей Собаке. И лететь ей было очень трудно. Но Божья Коровка торопилась изо всех сил, не боясь ни ветра, ни темной тучи.

Она все рассказала Рыжей Собаке, и Собака скорей побежала к глубокой реке.

Собака смело бросилась в воду. Она громко рычала, лаяла и кусала Крокодила. Крокодил очень испугался. Он решил, что на него напал какой-то очень опасный и страшный зверь.

Он отпустил Машу и нырнул на дно. А Рыжая Собака схватила Машу за рукав и вытащила на берег.

– Откуда ты узнала, что меня утащил в реку злой Крокодил? – спросила Маша у Рыжей Собаки.

– Мне сказала об этом Четыре Пятнышка.

– А ты, Четрые Пятнышка, откуда узнала? – спросила Маша.

– А мне сказал Полевой Колокольчик.

Тут из леса выбежал Слон Длинный Хобот.

– Маша, Маша! – закричал он. – Как я рад, что тебя не съел злой Крокодил! Я больше всех рад этому. Потому что я твой самый большой друг!

– Нет, – сказала Маша. – Вот Рыжая Собака мой большой друг. И Четыре Пятнышка – свосем маленькая, но все равно мой большой друг. И Полевой Колокольчик тоже мой большой друг. А ты – нет!

И тут случилось вот что! Рыжая Собака вдруг выросла и стала большая-большая, как лошадка. Четыре Пятнышка стала большой, как птица. А Полевой Колокольчик начал расти, расти и стал высокий, как настоящее дерево.

А Слон Длинный Хобот вдруг стал маленький-маленький. Как зайчонок. Он покраснел от стыда и убежал в лес.

С тех пор никто его больше не видел. Сколько Маша и ее друзья ни ходили в лес, никогда его не встречали. Это все потому, что ему стыдно и он всегда прячется в кустах.

– Тик-так! Тик-так!

Это тикают башенные часы на главной площади города.

– А какой это город? – спросишь меня ты.

– Самый обыкновенный, — отвечу я, — только в нём живут одни звери. Позвони в любую квартиру – тебе откроет дверь Кенгуру, или Заяц, или ещё какой-нибудь зверь.

– Тик-так! Тик-так!

Над часами маленький домик. Каждый час дверцы домика распахиваются, оттуда выглядывает пёстрая Кукушка и громко кукует. В час дня — один раз. В два часа — два раза. И так весь день и всю ночь. К тому же заметь: Кукушка кукует всегда вовремя и аккуратно. Никогда не забудет, не ошибётся, лишний раз не скажет «ку-ку».

Весь город живёт по этим часам. Едва только утром прокукует Кукушка семь раз, звери выходят из домов. Взрослые торопятся на работу, малыши в звериную школу.

В двенадцать часов все звери собираются на площади. Малыши усаживаются за один большой стол и начинают обедать.

Здесь и львята, похожие на больших котят. И котята, похожие на маленьких львят. А зелёная Лягушка сажает своих лягушат прямо в тарелку с супом.

– Кушайте, детки!

– Что случилось с нашей Кукушкой? – сказал однажды Лев очень недовольным голосом. Лев был самый главный зверь в этом городе. – Отчего она так грустно кукует? От её «ку-ку» просто плакать хочется. Что это за часы, которые всем портят настроение?

– Почему ты такая грустная? – спросили звери Кукушку.

– Я десять лет работаю кукушкой в этих часах, – со вздохом сказала Кукушка, – у меня совсем нет времени заниматься своими детьми. Вот я и отдала своих кукушат на воспитание в лес мудрому Скворцу.

– Ну, а мы-то тут при чём? – спросили звери.

– Смотрите, – печально сказала Кукушка, – вот за столом сидят львята, котята, щенки и лягушата. Все едят, смеются. Только моих кукушат нет за этим столом.

– Ну, а мы-то тут при чём? – опять спросили звери.

– Я очень скучаю без моих кукушат, – ответила Кукушка. – Я хочу, чтобы они жили со мной. Помогите мне их воспитывать, а я, как и раньше, буду работать кукушкой.

– Может быть, ты хочешь, чтобы я копал для них червей? – ухмыльнулся Лев и поскрёб асфальт своей когтистой лапой.

– Воспитывать кукушат? Я за себя не ручаюсь! – воскликнула Кошка и загадочно улыбнулась.

– Воспитывать кукушат? Нет уж, увольте! – обиженно проквакала зелёная Лягушка.

– Гав! – решительно сказал сторожевой Пёс. Это означало «нет».

Ну что ж, Кукушка сложила свои вещи в пёстрый чемоданчик. Она покружила над башней, с грустью глядя на часы и на домик над часами, где она прожила столько лет.

– Прощайте, мои часы, – сказала Кукушка, – я буду скучать без вас. Мне будет не хватать вашего «тик-так». В моём домике всё говорило «тик-тик»: и двери, и чашки, и старый кофейник…

– Скоро ты там? – проворчал Лев.

– Прощайте, стрелки! Прощай, друг маятник! – печально сказала Кукушка и улетела.

Никто из зверей даже не поглядел ей вслед.

– Что теперь делать? – сказал Лев. – Часы без кукушки — это уже не часы.

– Подумаешь, быть кукушкой, – беспечно промурлыкала Кошка. – Это каждый может. Вот вы увидите: из меня получится чудесная кукушка! Тем более при моей красоте.

Кошка забралась в домик над часами.

В три часа Кошка распахнула дверцы, высунулась из домика и сладко пропела три раза:

– Мяу! Мяу! Мяу!

Надо признаться, это получилось у неё очень мило.

— Какая славная кукушка! – обрадовались звери. — Гораздо лучше прежней. Какие у неё мягкие лапы! А глаза! А ушки — уголками! Та кукушка просто никуда не годилась. Зря мы столько лет её терпели.

— Не забудьте ещё про мой хвост, — скромно напомнила Кошка, — разве его можно сравнить с хвостом Кукушки?

В полночь Кошка промяукала двенадцать раз. Все коты и кошки, гулявшие в этот час по крышам, ответили ей дружным мяуканьем.

– Сто тридцать четыре часа! – в испуге воскликнул старый Слон, сосчитав все «мяу», которые неслись со всех сторон.

Слон сел на постели и долго качал в темноте хоботом.

Но в конце концов звери уснули. Только почему-то всем в городе в эту ночь снились блюдца с молоком и пушистые клубки шерсти.

А утром звери увидели, что Кошка преспокойно спит, свернувшись кренделем на крыше домика.

– Что? – недовольно сказала Кошка, когда её разбудили. – Мяукать каждый час? Ну что вы! Когда же я буду высыпаться? У меня глазки опухнут, шёрстка блестеть не будет.

Все посмотрели на домик с часами. Дверцы его были распахнуты. Внутри было темно и пусто.

– Быть кукушкой — это каждый может! — проквакала зеленая Лягушка. — Вот увидите: из лягушки получится замечательная кукушка.

Звери помогли Лягушке забраться в домик над часами.

В четыре часа Лягушка распахнула дверцы, высунулась, выпучила глаза и четыре раза проквакала:

– Ква! Ква! Ква! Ква!

– Теперь у нас снова есть кукушка, – обрадовались звери. — Правда, она уж слишком зелёная. Но зато какой у неё звонкий голос.

У Лягушки дело пошло на лад. Каждый час она высовывалась из домика и квакала.

Звери решили не обращать внимания, что им по ночам снятся зелёные и мокрые сны: болота, лужи и бесконечные дожди.

Но прошло три дня, и часы остановились. Только тут звери увидели, что часы тоже позеленели.

Ну, конечно же! Лягушка развела в доме такую сырость, что все колесики в часах, большие и малые, заржавели, а циферблат зарос мхом.

– Что ж теперь делать? – растерянно сказал Лев.

– Гав! – решительно пролаял сторожевой Пёс. – Теперь я буду кукушкой. Я привык сторожить весь город, а это потрудней, чем быть какой-то кукушкой. Вот увидите: я шутя справлюсь с этим делом.

– Дай я тебя расцелую, друг! – растрогался Лев и даже обнял сторожевого Пса. – Спасибо тебе, порадовал старика.

Пёс забрался в домик над часами.

– Вот это настоящая кукушка, – одобрительно сказали звери. – Строгая, серьёзная. Теперь можно ни о чём не беспокоиться.

Но не прошло и десяти минут, как Пёс оглушительно залаял.

– Что такое? Что такое? – удивились звери. – Сейчас только четверть пятого. Совсем не время лаять.

– Да вон Бельчонок к трамваю прицепился! – сердито сказал Пёс. – Того и гляди хвост под колёса попадёт. Не могу же я молчать! Гав! Гав!

Через двадцать минут Пёс залаял снова.

– А теперь что? – спросили его звери.

– Лиса стащила связку баранок в булочной. Вот бессовестная! Гав! Гав! Гав! – зарычал Пёс.

Забыв обо всём на свете, он выскочил из домика над часами и с лаем бросился вдогонку за рыжим лисьим хвостом.

Звери с огорчением переглянулись.

Домик над часами опять был пуст. Вид у него был заброшенный и грустный.

Тогда, не сказав ни слова, Лев сам полез в домик над часами. Он с трудом втиснулся в маленький домик. Крыша давила ему на голову, стены сжимали бока.

– Ну как? – спросили его звери.

– Отвратительно… – проворчал Лев, – как будто я надел слишком узкую шляпу и тесный пиджак. Но уж будьте спокойны, из царя зверей выйдет не одна, а десять кукушек.

В пять часов Лев одним ударом лапы распахнул дверцы, так что они чуть не слетели с петель. Лев высунул из домика свою громадную голову с рыжей косматой гривой.

– Р-р-р-р-р! – прорычал он пять раз.

– Вот это кукушка! – с уважением сказали все звери. – Это уже – царь-кукушка!

В полночь Лев так оглушительно прорычал двенадцать раз, что от его рыка на всех улицах закачались и замигали фонари.

– Какая страшная кукушка! – заплакали маленькие зайчата.

Болотные и лесные туманы, которые по ночам приползали в город, чтобы спать на трамвайных рельсах или забираться в пустые троллейбусы, испуганно взлетели кверху и затянули белой пеленой окна.

Каждый час звери просыпались от ужасного рычания. А если кому и удавалось заснуть, то сны в ту ночь были только самые страшные.

Утром не выспавшиеся, усталые звери пришли на площадь. Но Лев выглядел не лучше. Оказалось, что за ночь он охрип.

– Перерычал… – еле слышно прошептал Лев.

Звери притащили большую лестницу, и Лев, охая, с трудом спустился вниз.

Все растерянно молчали. Никто не знал, что теперь делать.

– Какой хороший домик! – прошумел Ветер, пролетая над башней. – И совсем, совсем пустой. Он мне очень нравится. Пожалуй, я могу в нем поселиться.

Ветер влетел в домик над часами и стал там жить. Целые дни он раскачивал дверцы домика.

– Скрип-скрип! Скрип-скрип! – летело над городом. Это был унылый и печальный звук.

Оказалось, что жить без часов очень неудобно.

Взрослые звери не знали, когда им идти на работу. А малыши с плачем возвращались домой из школы. В дневниках у них стояли двойки за опоздание.

Все куда-то торопились, спешили. Когда малыши садились обедать, оказывалось, что суп ещё не сварился, или, наоборот, давно остыл.

Доктор Медведь, который привык по часам давать лекарства своим больным, сам заболел от огорчения.

А тут ещё серые волки, воспользовавшись суматохой, по ночам стали хулиганить. Волки притворялись светофорами. Они стояли на перекрёстках. Глаза их в темноте горели зелёным светом. Машины ехали и сталкивались.

Словом, в городе всё пошло кувырком.

Звери собрались на площади перед большими часами.

– Что ж, пожалуй, я согласен копать червей, – сказал Лев и виновато опустил косматую голову.

– Обидели мы Кукушку, вот что, – сурово сказал сторожевой Пёс. – Надо найти её и попросить прощения.

И звери все вместе отправились в лес. Они пришли к домику Скворца.

– Послушай, Скворец, не видал ли ты нашей Кукушки? – спросили звери.

Скворец выглянул в круглое окошко, поправил очки.

– Кукушка была у меня и забрала своих кукушат. А где они сейчас, я не знаю. Должен только вам сказать, что была она очень грустная, – добавил Скворец и укоризненно посмотрел на зверей.

– А вдруг Кукушка улетела в какой-нибудь другой город? – испугался Лев. – Мало ли на свете часов? Никто от такой кукушки не откажется.

– Тише, тише! – вдруг сказал сторожевой Пёс. – Что-то тикает. Я слышу: «Тик-так! Тик-так!»

– И я слышу, — подтвердила Кошка.

– Откуда в лесу часы? – изумился Лев. – У берёз и ёлок часов не бывает.

Звери пошли по тропинке и увидели небольшой дом. Это был самый удивительный дом на свете.

–Тик-так! – говорила труба.

– Тик-так! – говорило окошко.

– Тик-так! – говорили ступеньки крыльца.

А всё дело в том, что на крыше и на ступеньках крыльца сидели кукушата. И все они громко говорили: «Тик-так! Тик-так!»

Звери вошли в дом. В доме тоже всё тикало, даже свечка. Потому что свечку держал маленький кукушонок и тихо говорил: «Тик-так!».

– Прости нас, Кукушка! – сказали все звери.

– Что же ты раньше не говорила, что работать кукушкой так трудно? – проворчал Лев.

– А мне было не трудно, – ответила Кукушка.

– Не трудно?! – изумились звери. – Как же так? Никто из нас не справился с этой работой.

– Мне было не трудно, потому что я любила эту работу, – тихо сказала Кукушка.

– А почему они все тикают? – спросила Кошка, указывая на кукушат.

– Я очень скучаю без моих часов, – вздохнула Кукушка. – Когда я слышу «тик-так», мне становится немного веселей.

– Так ты согласна снова работать у нас кукушкой? – робко спросил Лев.

– Согласна, – улыбнулась Кукушка.

И все звери запрыгали от радости, хотя это были взрослые солидные звери. Лягушка, конечно, прыгала вместе с ними.

– Тик-так! Тик-так!

Солнышко светит. Двенадцать кукушат сидят рядышком со зверятами за большим столом и обедают все вместе.

Вот распахнулись дверцы домика, высунулась Кукушка, поклонилась и весело прокуковала.

– Ни у кого нет таких весёлых славных часов! – радуются звери.

– Тик-так! Тик-так!