– Бабушка, а я, когда вырасту, выйду замуж?

– Конечно, Машенька.

– За принца?

– За него, за кого же ещё!

– На белом коне?

– На белом…

– И он увезёт меня далеко-далеко!

– Да, Машенька, далеко-далеко.

– И мы будем жить в прекрасном замке, а принц будет выполнять все мои желания?

– На то он и принц, чтобы выполнять все твои желания.

– И он будет есть за меня манную кашу?

Бабушка улыбнулась и хитро так посмотрела на внучку:

– Это вряд ли.

– Даже если я прикажу?

– Даже если прикажешь.

– Даже если попрошу? Очень-очень-очень попрошу?

– Всё равно, Мария, манную кашу он за тебя есть не будет, – твёрдо ответила бабушка.

Лицо у Машеньки вытянулось, а на глазах появились слёзы:

– Бабушка, я не поняла: у меня что, муж будет не принц, а какая-то балда упрямая?

Какая-то непонятная в этом году зима. То дня три морозы с метелями, когда ходишь вперёд спиной, чтобы спрятать лицо от злого колючего снега. То, как сегодня, оттепель с ярким, совсем не зимним солнцем. А тут ещё ангина некстати. Слоняюсь по квартире с завязанным горлом. Заняться абсолютно нечем, разве что по графику таблетки глотать.

Хорошо ещё, что мама до обеда дома – работает на этой неделе во вторую смену. Вдвоём всё веселее. Но в два часа мама уходит на свою фабрику, и наступает СКУКОТИЩА!

Сегодня, наверное, в десятый раз подхожу к окну. С грустью наблюдаю за бурлящей во дворе жизнью. Вернувшиеся из школы парни сражаются в хоккейной коробке. Время от времени во дворе раздается победный клич «УРА!». Значит, опять шайба влетела в чьи-то ворота. Таких «УРА!» я насчитал уже одиннадцать. Там же, на льду, две юркие девчонки отрабатывают фигуры из репертуара Ирины Слуцкой. Забавно наблюдать, как они иногда едва успевают увернуться от увлечённых хоккеистов.

По периметру двора нарезают круги трое лыжников в ярких костюмах. Среди них узнаю двух своих одноклассников, братьев Димку и Юрку Горшковых. Хотел покричать им: «Давай, давай, вперёд!», да вовремя спохватился – через стекло всё равно ведь не услышат.

На детской площадке под присмотром взрослых три детсадовца лепят снеговика. У них не очень получается, комы вышли неровные и почти одинакового размера. Взрослые помогают водрузить снежные псевдо шары друг на друга. Потом начинается традиционное украшение-оживление сооружения. Ручки-веточки, глаза-угольки, нос-морковка. Вот только вместо ведра на голову снеговик получает старую вязаную шапочку. А что, снеговичок получается довольно симпатичный. Небольшой, ростом с первоклассника, крутобокий и какой-то очень спортивный с виду.

Правда, и детсадовцы, и их взрослые помощники довольно быстро потеряли интерес к своему творению. Перешли к ледяной горке, на которой и так довольно многолюдно.

Я вздохнул и отошёл от окна. Да, интересно там, где нас нет. Так, кажется, говорится?

С полчаса почитал книгу. Надоело. Ещё раз пропылесосил квартиру. Поиграл с шестимесячным котёнком Васькой. Посмотрел телевизор, лежа на диване. Опять почитал.

Между тем начало темнеть. Во дворе зажглись фонари. Я снова подошёл к окну, выглянул наружу. Двор совсем опустел. Только хоккеисты всё так же продолжают свою баталию. Редкие взрослые спешат с работы к своим подъездам. А на детской площадке, освещённый неярким жёлтым светом столбового фонаря, стоит одинокий снеговик. Совсем один, никому не нужный.

Мне его стало так жалко! Я позвонил братьям Горшковым. Трубку взял Димка.

– Привет, – сказал я, – дело есть. Можешь с Юркой выйти на улицу на полчаса?

– Можем, наверное, – ответил Димка. – А что за дело? У тебя что, прошла ангина?

– Нет, не прошла. И выйти я не могу. Просто нужна ваша помощь, – и, зная любовь братьев к сладкому, добавил: – Обещаю по три пирожных каждому.

Это сразу заинтересовало Димку:
– Что за помощь, больной, рассказывайте…

*

Пока братья одевались, выходили во двор и возвращались ко мне, я успел слегка расчистить балкон и расстелить на нём коврик из прихожей. Наконец звонок в дверь. Это Горшковы принесли первую часть снеговика. Ещё два похода, и снежный человечек собран на нашем балконе. Прощаясь, Юрка спросил:
– А всё-таки скажи, зачем он тебе?

– Для научных экспериментов, – соврал я. Просто не хотел говорить правду, могут засмеять.

А Димка сказал:
– Ну ладно, ученый, пока. Поделишься Нобелевской премией.

– Ага, – подмигнул Юрка и добавил: – А ты это здорово придумал, за каждую часть снеговика по пирожному. Каждому.

*

Мама сразу заволновалась, увидев, что я не сплю в такое позднее время:
– Саша, что случилось? Ты себя хуже чувствуешь? Почему не позвонил, я бы отпросилась с работы.

– Нет, мама, всё нормально. Только вот… небольшой сюрприз…

– Сюрприз? Какой сюрприз? И где коврик из прихожей? Порвал, испачкал чем-то?

– Нет, – ответил я и, взяв маму за руку, повёл к балкону. Увидев снеговика, она рассмеялась. Смеялась и смеялась, вытирая слёзы носовым платком. Я даже хотел обидеться, но потом подумал, что давно не видел маму такой весёлой.

– Мама, пусть он побудет у нас. Он был такой одинокий и такой бездомный.

Мама перестала смеяться. Лицо её стало серьёзным.

– Понимаешь, Саша. Ведь его кто-то сделал. Значит, он чей-то. Я хочу сказать, что и у снеговика может быть хозяин.

– Мама, я за ним полдня наблюдал. Никому он, кроме меня, не нужен. Его сделали, поиграли немного и бросили. Точно так же, как нехорошие люди выбрасывают кошек и собак. Или детей своих бросают.

При этих словах глаза у мамы стали грустными, как после папиных звонков. Она задумчиво посмотрела на снеговика и сказала:
– Может, ты и прав, сынок. Пусть снеговик живёт у нас. Только коврик давай вернём на место. А для снеговика есть большой таз. В нём нашему новому жильцу будет гораздо удобнее.