Однажды из города Санкт-Петербурга,
Из города Санкт-Петербурга
Пришла к нам по почте огромная булка,
В посылке огромная булка.
Ах, что за булка
Из Санкт-Петербурга!
Мы ели,
Мы ели,
Мы ели,
Мы ели её две недели.
Есть, говорят, в Париже,
А может быть и ближе,
Дом с черепичной крышей,
А может — с жестяной.
И в доме том, в Париже,
А может быть и ближе,
Живёт котенок рыжий
У девочки одной.
Шёл дождик по лугу,
Прилёг на зелёную травку.
Шёл дождик по саду,
Споткнулся о старую лавку.
Шёл дождик по лесу,
Увидел медведя в берлоге.
Шёл дождик по речке,
Промокли у дождика ноги.
Был в одном пароходстве корабль с забавным названием «Шпилька». И служил на нем боцман. Ох, и строгий он был! Сам никогда не нарушал морских законов и другим не давал. Да и корабль всегда выглядел отлично. За что пользовался боцман уважением у всех моряков. Правда, кое-кто из матросиков считал боцмана уж слишком суровым, но… Но после одного случая и они поменяли своё мнение. А было всё так… Появился на «Шпильке» матрос Лёшик, хороший матрос, дело своё знал, работы не боялся, да и нрава был покладистого. Да вот только фамилия у него была рыбная – Окунев. И увлечение под стать фамилии. Любил Лёшик рыбалку. При первой возможности – раз, и уже со своими удочками где-нибудь да пристроится.
– Ох, не нравится мне эта рыбалка, – ворчал боцман.
– Да что тут такого, – успокаивали его. – Ловит человек рыбу, никому не мешает.
– Не мешает, факт, – вздыхал боцман. – но уж слишком глаз у него горит да азарту много, и бахвальство его порядком надоело. Все уши прожужжал… И задумается, бывало, да песню свою затянет.
Холодные волны бьют в борт корабля,
И ветер рвёт парус на части,
И, кажется, с карты исчезла земля,
Такое матросское счастье…
А Лёшик как ни в чём не бывало рыбу ловит да себя нахваливает:
– Я раз тунца поймал в Японском море. На корабль еле затащили – точнёхонько в размер корабля. Хвост даже немного с кормы свисал… Я в этом деле чемпион мира, не меньше.
– Да ну? – как-то не выдержал боцман такой похвальбы. – Так уж и чемпион?
– А можно проверить, – предложил Лёшик. – Устроим соревнования по рыбалке, и всё станет ясно. Что скажете, боцман?
– Холодные волны бьют в борт корабля… – начал было размышлять боцман, а потом рубанул рукой воздух и сказал: – Решено! Но смотри: проиграешь – чтоб удочек твоих я больше не видел!
– Договорились! – улыбнулся Лёшик, и они с боцманом пожали друг другу руки.
А на следующий день боцман собрал матросиков и спросил, есть ли охотники рыбу половить. Вызвались четверо…
– Вы уж, братцы, постарайтесь – победите этого чемпиона, – попросил их боцман.
– Будем стараться! – пообещали матросики.
Удочек у Лёшика набралось на всех. А судьёй единогласно выбрали боцмана. И началось! Лёшик поначалу просто сиял, как надраенная рында, но потом… Потом настроение у него стало меняться. У других матросиков клёв такой пошёл, что ой-ё-ё-ёй – удочки закидывать не успевают, таскают одну за одной. А у Лёшика – ничего… Он уж и поближе к остальным подойдёт, и подальше, и на другой борт перебежит, и наживку поменяет. А толку – ноль, ни одного завалящего бычка поймать не может. Боцман ходит, улыбается, руки потирает да на Лёшика посматривает – всё как нельзя лучше устраивается! Лёшик же сам не свой: зубами скрипит, смотрит на всех затравленно, ноздри, как у загнанной лошади, вздымаются – нервничает дальше некуда! А уж когда он побледнел словно мел, да слёзы у него на глазах выступили, боцман улыбаться перестал, да вновь задумчиво песню свою затянул:
Холодные волны бьют в борт корабля,
И ветер рвёт парус на части….
А затем подошёл к матросикам-рыболовам и говорит вполголоса:
– Вы, братцы, пыл-то поумерьте. Посмотрите, что с парнем делается. Соревнование соревнованием, а морская дружба – это морская дружба…
– Да мы что, – отвечают матросики, – рыба какая-то странная попалась, сама так и лезет на крючок.
Походил боцман, походил – и опять к матросикам:
– А вы, братцы, наживку на крючок не насаживайте.
– Да мы наживку уже и вовсе не берём. Так она ж на голый крючок бросается!
Тогда боцман и скомандовал:
– Режьте, братцы, крючки! Ради морской дружбы! Негоже товарища до слёз доводить!
– Есть! – дружно ответили матросы и отрезали от лесок крючки. Клёв у них сразу и закончился. А у Лёшика, наоборот, начался – видимо, рыба вся к нему перешла. Лёшик весь ожил, порозовел, выуживает рыбины, улыбается, а то и шутки шутит да над остальными посмеивается. А когда у него рыбы стало побольше, чем у всех, боцман остановил соревнование:
– Баста, братцы! Конец спорам! Лёшик победил… Он и чемпион! Все согласные?!
– Все! – в один голос ответили матросы.
– Ну и порядок, – вздохнул боцман и пошёл к себе в каюту:
– Холодные волны бьют в борт корабля,
И ветер рвёт парус на части….
Но только вскоре в дверь его каюты постучали. Это был Лёшик. В руках он держал все свои удочки.
– Чего тебе? – удивился боцман.
– Вот, – сказал Лёшик и показал удочку, на леске которой не была крючка. И пояснил: – Отрезано…
– Ну и что? – боцман посмотрел в глаза Лёшика.
– А то, – улыбнулся Лёшик, – что морская дружба – это морская дружба? Ведь так?
– Разумно, – хмыкнул боцман и тоже улыбнулся.
Говорят, с тех пор Лёшик про рыбную ловлю больше ни гу-гу, да и удочки свои достаёт крайне редко… А если и ловит рыбу, то без прежнего азарта, а так, для камбуза, если попросят…
Жили в одном городе два сапожника, два Иваныча – Яков Иванович и Ерофей Иванович. И у каждого из них была своя сапожная мастерская. Только вот незадача у Якова-то у Иваныча от заказчиков отбою не было, а у Ерофея Иваныча – совсем наоборот. Хоть и дело своё Ерофей знал не хуже Якова и работал добросовестно, а не было заказчиков, и всё тут. Ох и переживал Ерофей Иваныч, ох и переживал, даже по ночам не спал, всё с боку на бок ворочался, да размышлял:
– Швы у меня прочные, крою аккуратно, да и товар на обувь беру самый надёжный, и клиентов не обижаю.…Ан нет, всё нос воротют. Не хорош им Ерофей.… Ну, что такого может быть у Якова, чего нет у меня? Ой, не иначе у него секрет какой есть…. Самый самый секретный…
И решил, однажды, Ерофей Иваныч, этот секрет непременно выведать. Но как? Не идти же в ученики проситься. Вот и задумался Ерофей, долго думал, а потом придумал. Нарядился он бабкой старой, лицо в платок замотал, так чтоб только нос один выглядывал, да глазам всё видно было. Нашёл клюку и пошёл к Якову. А Яков как всегда за работой сидит, да молоточком подошву к чьим-то сапогам прибивает, да напевает за работой:
Ах, мощённые, ах дороженьки,
Пожалейте вы да сапоженьки,
Пожалейте вы, да ботиночки,
Тротуарчики и тропиночки…
Эх, стучи тук-тук
Веселей, каблук,
Как приятен стук
Каблучков, тук-тук…
Тут-то и объявился Ерофей Иванович в бабкином наряде, объявился и говорит, не своим голосом:
– Здравствуй, чоботарь… Почём за чоботы берёшь…
– День добрый, бабуленька, – отвечает Яков. – Беру, почём тебе не жалко, да и мне не обидно.
– Это хорошо, – говорит Ерофей бабкиным голосом, а сам глазом повсюду косит, всё высматривает, вдруг чего секретного увидит.
– Хорошо, говорю, что не дорого. Только, говорят, Ерофей, получше тебя с чоботами справляется.
– Может оно и так.
– Но только говорят, у тебя секрет есть особый, которым ты клиентов у меня, то есть у этого самого, у Ерофея переманиваешь…
– Напраслину говорят, – улыбнулся Иваныч, который Яков. – Я наоборот, иного заказчика к нему уговарил сходить…
– Да, ну…
– Вот, только сейчас, перед тобой один приходил, я его к Ерофею и направил.… Не встретился тебе, важный такой купчишка…
– В картузе?!!!
– В нём самом…
– Да, что ж ты сразу-то не сказал?!!! – воскликнул Ерофей Иваныч, своим голосом, забыв, что он бабка. И подобрав юбку, помчался по улице, догонять купца.
– Ох, артист, – засмеялся Яков, признав второго Иваныча. – Ну, артист… Вовек бы не догадался…
А Ерофей, сговорившись с купцом о сапогах, опять за своё. Решил дело-то с секретом до конца довести. Только на этот раз переоделся он принцем заморским, сделал из полотенца тюрбан. Усищи из пакли такие себе смастерил, любо дорого посмотреть, с завитками, по пол аршина в каждую сторону. И вновь в мастерскую к Якову заявился. А тот всё песенку свою поёт да работу работает.
– Я, – заявляет ему Ерофей. – Есть принц заморский.
Яков Иванович от таких слов чуть молоток свой из рук не выронил.
– Ух, ты, – говорит. – Неужто сапоги заказывать будете?
– Нет, – отвечает ему так важно-важно Ерофей. – Сапогов у меня во дворце хоть пруд пруди, особенно кирзовых, но есть и хромовые… Кхм, кхм… Две пары…
– Тогда может, какие сандалии англицкие закажите?
– Да и сандалиями у меня чулан битком набит, и ещё в сенях немного…
– А что же тогда, – спрашивает Яков Иванович, – изволите изволить?
– Да, вот, слыхал я у нас в царстве заморском, секрет у тебя есть особый, которым ты заказчиков к себе заманиваешь. Ну и решил, так сказать, проездом поинтересоваться. Так что рассказывай давай скорее, раска-а-а-а-а ….
И тут Ерофей Иванович как чихнул:
– А-пчиииих!!!!!
Что усы у него паклевые улетели неведомо куда. Видать, от пакли в носу щёкотно стало.… Испугался, растерялся Ерофей Иванович, стоит не жив, не мёртв.… Опять обман раскрылся…
А Яков-то Иваныч, на этот раз уж молоток совсем уронил:
– Ну, Ерофей, ну и ну!!! И как это ты умудряешься, то бабкой, то принцем…
– Да понимаешь, это всё из-за секрета твоего, – грустно вздохнув, признался Ерофей Иваныч.
– Какого секрета? – не понял Яков.
– Ну, почему твою обувку все нахваливают да вновь к тебе идут? А мою, эх.… Даже говорить не хочется… Может, мне в ученики к тебе пойти поучится…
– Вот удумал, – рассмеялся Яков. – Чему тебе учиться, ты и так всё умеешь. А секрет у меня прост. Ты вот скажи, о чём думаешь, когда сапог или ботинок тачаешь…
– Я? – задумался Ерофей. – Думаю, как бы сделать так, чтобы подороже заплатили. А ты о чём?
– А я думаю о человеке, для которого обувку делаю, о том, чтобы ему удобно носить было. Словно бы делал для матушки своей или для батюшки. Вот и весь секрет.
– Ох, ты!!! – обрадовался Иваныч, который Ерофеем был. – Спасибо тебе за науку. Побегу, попробую. Может, и у меня что получится…
Побежал Ерофей Иванович до своей мастерской и сразу же за сапоги для купца взялся. Говорят, купец сапоги очень хвалил и ещё заказал Ерофею. А там и другие заказчики стали приходить, всё чаще, чаще.… Так что теперь у обоих Иванычей всё стало в полном порядке. Вот так вот.
К нам снег пришёл издалека
И вздумал отдохнуть,
На облаках, на облаках
Проделав долгий путь.
Наш двор увидел сверху он,
Сказал:
«Прилягу тут,
Мне отдых нужен или сон
Хотя бы пять минут».
Всю ночь он падал, до утра.
И только задремал,
Во двор сбежалась детвора,
И понял снег: «Пропал».
По снегу ездили с горы
И скатывали в ком,
Он был снежками для игры,
И был снеговиком.
Он с толку сбит был и измят,
Но судя по всему,
Быть добрым другом для ребят
Понравилось ему.
Молочница и дворник
заспорили с утра.
- Сегодня будет вторник.
- Нет, вторник был вчера.
- Часы пробили восемь.
- Нет, ровно девять раз.
- Наступит скоро осень.
- Но только не у нас.
- Как ярко солнце светит.
- На небе - облака.
- Сегодня - южный ветер.
- Но ветра нет пока.
- Прекрасная погода.
- Но не прекрасней Вас.
Мы видимся два года
и спорим каждый раз.
Давайте наши споры
отложим наконец
и, я прошу, пойдёмте
со мною под венец.
Прошу Вас согласиться
хотя бы раз со мной,
принять кольцо в подарок
и стать моей женой.
- Ах, милый, милый дворник,
Я Вам отвечу: «Да».
Сегодня точно - вторник.
- Нет, милая, среда...
Садовые маргаритки
Послали летом улитке
Письмо на красивой открытке,
Где так написали они:
«Садовые маргаритки
Скучают по милой улитке,
Ждут в гости её у калитки
На все выходные дни».
Пришёл к ним ответ от улитки:
«Прекрасные маргаритки,
Надеюсь, до вашей калитки
Я очень скоро дойду.
Я сильно по вас скучаю,
Несу шоколадку к чаю,
И буду у вас, обещаю,
Не в этом, так в новом году».