Было мне известно с давних пор,
Просто никогда не признавался –
Это папа, выйдя в коридор,
Дед Морозом переодевался.
Наизнанку старое пальто,
Вместо бороды смешная вата...
Сразу было видно - всё не то,
Слишком молодой ещё мой папа.
Говорил: «Смотри, какой мешок –
Это Дед Мороз подстроил чудо!
Если прочитать один стишок,
Можно все что хочешь взять оттуда!»
Встанешь, дурачок, на табурет...
Примешь небогатые награды...
Я, конечно, знал, что чуда - нет.
Просто все вокруг так были рады...
Милый папа, добрая душа –
Разве Новый год на самом деле?
Для чего ты кашляешь, спеша
В валенках по дому еле-еле?
Где же разноцветные огни,
Тишина ночного снегопада...
Ты меня, как в детстве, обмани –
А подарка мне уже не надо...
Спасибо тебе, хомячок дорогой,
За то, что ты весь симпатичный такой:
За рыжую спинку, за белое брюшко,
За розовый пальчик, за голое ушко,
За быстренький усик, который щекочет,
За хвостик, что в руки даваться не хочет,
За то, что ты щёки надул - и молчок,
Большое спасибо тебе, хомячок!
Волю всю собрав в комок,
Красный, как с морозу,
Я дарю тебе цветок –
Жёлтую мимозу.
Я сгораю на корню.
Жжёт коленки парта, –
Но цветок тебе дарю
На восьмое марта.
Подарю и стану вновь
Бледный и угрюмый.
Ты насчет любовь-морковь
Ничего не думай!
Никак не запомню – ну не успеваю! –
Куда я деваюсь, когда засыпаю?
Я только что был и боялся без света,
Отвлекся чуть-чуть, и – меня уже нету.
Лежу, лоб наморщив, в ответах копаюсь –
Откуда берусь я, когда просыпаюсь?
И надо ж родиться таким чудаком мне:
Засну – и не знаю, проснусь – и не помню.
Я сел на кровати, оделся, обулся.
Вдруг кажется мне – я совсем не проснулся!
Ведь я перед этим улёгся, укрылся,
Боялся, отвлёкся и – в сон провалился!
Ага – значит, надо раздеться, разуться
И снова заснуть, чтобы вправду проснуться!
Зубки заболели…
Что за чудеса?
Смотрят еле-еле
Мокрые глаза.
Дергает и ноет
Нерв такой-сякой,
Словно домик строит
Гномик за щекой.
Боль – конца не видно!
Там – уже нора!
Гномику обидно,
Но к врачу пора.
Врач твое мученье
(Клещи тут как тут)
Вылечит в теченье
Нескольких минут.
Завернув в платочек,
Гномика отдаст –
Пусть живет где хочет,
Только не у нас.
Не горюй, мой сладкий, –
Через пару лет
Новенький и гладкий
Вырастет на грядке!
А у папы – нет…
Как-то сдуру я придумал –
Дай-ка влезу на сосну?!
На ладони дунул-плюнул –
Счас, мол, храбростью блесну!
Вмиг нашел дремучий лес
И на дерево полез…
Вот сижу я на макушке,
Говорю себе: «Ага-а…»
Подо мною как подушки
Развалились облака…
Вниз гляжу я словно в яму,
В сук вцепившись словно в маму:
«Ой! Снимите дурачка!
Очень страшно, мамочка-а-а!…»
«Мой папа!» - как сын мой, бывалоча, скажет
И всем на меня гордо пальцем покажет:
«Мой папочка, - скажет он, - храбрый и сильный,
Талантливый, умный, веселый, красивый,
Порядочный, скромный, смешной, современный,
Симпатией пользующийся неизменной
За доброе сердце, отходчивый нрав!»
Ну... Что возразить?...
Мальчик, в сущности... прав...
С ногами залезу на тёмный диван,
Зажмурю глаза, чтоб удобней мечтать –
Мне папа сегодня волшебный роман
С цветными картинками будет читать!
Из окон плывёт замечательный мрак…
Над книгой таинственно лампа горит…
«Джез Крюк, извиняюсь, вы – круглый дурак!» –
Отец с выражением мне говорит.
Но только вступлю я в заманчивый бой,
Лишь ветер в груди паруса развернёт –
Как папа, устало кивнув головой,
Уронит страницу и сладко зевнёт.
«Ну папа! Читай – там пиратский фрегат!»
Всё тихо… Вода в батарее журчит…
Во сне пробормочет отец наугад:
«Свистать всех наверх!» и опять замолчит.
И сердце сжимается, как кулачок.
«Не спи!» – за рукав я пижаму трясу.
Но папа сквозь пальцы куда-то течет,
И мирно сползают очки на носу…
Вскричал ювелир: «Дорогая овечка!
Позвольте на пальчик надеть вам колечко!»
«Я вас не просила, -
Сказала овечка, -
А впрочем, спасибо-
Наденьте, конечно...»
Тогда парикмахер вскричал: «Извините!
Сейчас же решенье своё измените!
В согласии с модой позвольте, овечка,
От челки кудрявой отстричь вам колечко!»
«Я вас не просила, -
Зевнула овечка,
А впрочем, спасибо -
Стригите, конечно...»
Один рассердился: «Раз так - я в обиде!»
Другой хохотал: «Расчешу всем на диво!»
Овечка вздохнула:
«А-ах... Да делайте со мной что хотите...
Мне, в общем-то, всё равно - лишь бы было красиво...»
Медленно в зловещей тишине
Двигается муха по стене.
Темнота за окнами. Зима.
Снег лежит, убитый наповал.
Мрачный педагог, сводя с ума,
Открывает медленно журнал
И обводит взглядом кабинет,
Прямо в душу острый глаз ввернув...
Я сижу, как будто меня нет,
Низко в плечи голову втянув.
Двадцать человек среди Руси.
Все дрожат, как очередь к врачу.
«Господи, помилуй-пронеси», -
Про себя я мысленно шепчу.
В маленькую парту, словно в гроб,
Больно упирается нога...
«Здесь Анпилов?» - спросит педагог.
Вот и начинается - ага.
«Отвечай скорей, как на духу –
Кто тут папа?» - голос повторил.
Я на всякий случай ни гу-гу.
Мало ли что мальчик натворил.
Если никуда не вылезать
И глядеть задумчиво в окно,
Может, всё, что мне хотят сказать,
Рассосётся как-нибудь само?
Вон ворона села на сугроб.
Молча снег идёт, как на войну.
...Сморщила учительница лоб
И вздохнула сумрачно:
«Ну-ну...»
Если долго не копаться
В старом сундуке,
Или долго не кататься
На половике,
Или путать не пытаться
Бабушке клубочки –
Можно скоро разорваться
Прямо на клочочки!
Ну, а если проскрести
На столе царапину,
Или в кашу вытрясти
Папиросу папину,
Или развинтить умело
Мамины очки –
Вот тогда другое дело!
Всем спасибочки!
Стала сладкою рябина… Вся трава – как веник… Муравей несет дубину В теплый муравейник… В муравейнике напилит Из нее поленья… Потому что наступила Осень… к сожаленью…
Это кто поменьше кошки
И побольше огурца
Ходит-бродит по дорожке,
Переваливается?
Кто сердито глазки пучит,
Мух, зевая, ловит ртом?
Неуклюжая, как туча,
И в пупырышках притом?
Не зловредная ли баба,
Сплетница подъездная?
Нет, конечно! Это – жаба,
Добрая, полезная!
Если долго не копаться
В старом сундуке,
Или долго не кататься
На половике,
Или путать не пытаться
Бабушке клубочки –
Можно скоро разорваться
Прямо на клочочки!
Ну, а если проскрести
На столе царапину,
Или в кашу вытрясти
Папиросу папину,
Или развинтить умело
Мамины очки –
Вот тогда другое дело!
Всем спасибочки!
Стала сладкою рябина… Вся трава – как веник… Муравей несет дубину В теплый муравейник… В муравейнике напилит Из нее поленья… Потому что наступила Осень… к сожаленью…
Это кто поменьше кошки
И побольше огурца
Ходит-бродит по дорожке,
Переваливается?
Кто сердито глазки пучит,
Мух, зевая, ловит ртом?
Неуклюжая, как туча,
И в пупырышках притом?
Не зловредная ли баба,
Сплетница подъездная?
Нет, конечно! Это – жаба,
Добрая, полезная!
Таится опасность за каждым углом,
Чтоб в пятку вонзиться разбитым стеклом,
Чтоб ржавым гвоздем поцарапать –
И кровь будет красная капать.
Зажмурю глаза – а уж сердце дрожит –
А вдруг дома в ящике бритва лежит!?
И кажется – мальчик сейчас дорогой
В тот ящик проклятый влезает рукой.
И так постепенно с ума я схожу,
Весь день за вещами со страхом слежу:
Кусаются ножницы, бьёт молоток,
Трясёт провода электрический ток.
Сосулька с карниза на голову – шмяк,
Горой молоко начинает вскипать,
В подвале живёт безработный маньяк…
А значит – я должен ребёнка спасать!
Я бережно в ватку его заверну
И спрячу в коробочку в тёмном чулане –
Мы вслух будем книжку читать про Муму
И в тихие игры играть вечерами.
Хорошо нам всем известный мальчик
Перед зеркалом стоит и рожи корчит —
Сам себе крючком покажет пальчик
И как дурачок до слез хохочет.
Или в первый раз услышит слово,
Например, «морковка» или «блинчик» –
упадёт и дёргается, словно
На него внутри напал родимчик.
Видеть это людям неприятно,
Потому что взрослым всё не ново,
Им твоё веселье непонятно,
Впрочем, в жизни много есть смешного,
Человек устроен очень странно:
На плечах растёт большая репа,
А на ней цветущая поляна,
Что довольно выглядит нелепо.
Или есть безумные названья:
«Кочерга», «пупок», «кирпич», «невеста».
Или - что такое «ноль вниманья»?
Для чего?
Откуда?!
Неизвестно…
Мне подарили книжку на день рождения. Красивую, про разбойников. Когда гости разошлись, я заставил папу немного почитать вслух, ну – хоть первую страничку! Папа прочел. На первой же странице разразилась ужасная драка между двумя бандитами. Один другому даже так пригрозил:
– Я буду биться с тобой до последней капли крови!
Всю ночь мне снился несчастный злобный разбойник, в котором не осталось ни одной капли крови. Весь слабый и бледный, он был похож на вареную курицу. Он очень похудел, кольчуга на нем болталась. Но мечом он размахивал так же бойко.
Утром я спрятал книгу на верхнюю полку в задний ряд. Бесполезно – ночью разбойник опять вылез из книжки и напугал меня во сне. На следующий день я тайком засунул книгу в папин шкаф, стоявший в дальней комнате. И запер на ключ. Но и это не помогло. И на третью ночь бледный хулиган, пошатываясь, атаковал меня. Он хотел, чтобы и во мне тоже не осталось ни одной капли крови!
Кажется, папа о чем-то догадался. Я подслушал, как он озабоченно сказал маме на кухне:
– Однако, какое у мальчика живое воображение…
Пора было что-то делать. Выкидывать книги, как и хлеб – нельзя. Дарить дареное – неприлично. Я решил выбрать из двух зол меньшее и пренебречь приличиями. Как раз у Сашки Галеницкого намечался день рождения. Я подумал, что Сашка – парень выносливый и будет рад почитать что-нибудь захватывающее дух.
Саня, действительно, очень оживился при виде яркой обложки, повертел в руках и, почему-то покраснев, как бы между прочим сказал:
– Ну спасибо… Кстати – у тебя недавно день рождения был… Я болел тогда, а подарок приготовил. Вот, держи – отличная книга. Про войну!
Вернувшись из гостей, я попросил папу почитать мне Сашкину книженцию. Папа, вздохнув, надел очки и произнес первую фразу:
– Ага – попался! Да я с тебя шкуру спущу, мерзавец!
Я зажмурился. Все начиналось сначала…
Живет в каракуле овца
На солнечной полянке –
Весьма красивая с лица
И вкусная с изнанки.
Живет в каракуле овца
На солнечной полянке –
Весьма красивая с лица
И вкусная с изнанки.
(Посвящение маме)
Чаусы, Чаусы, белый снежок.
Ножку, пожалуйста, сунь в сапожок,
Белую нитку проденет портной
В ушко игольное звездочки той,
Вышьет на скатерти жаркую свечку.
Грейся, бродяжка, в еврейском местечке.
Чаусы, Чаусы, мамины руки
Тёплую шубку сошьют по науке.
Слышишь, за печкой умолкнул сверчок?
Так вынимай же невечный смычок.
Месяц в окошке, живи и надейся.
Спой нам, бродяжка, мотив иудейский.
Чаусы, Чаусы, только не плач,
Что же нам делать с тобою, скрипач?
Палец метает стежок за стежком,
Дом заметает наш белым снежком.
Видишь, часы головою кивают.
Что ты, бродяжка, здесь так не бывает.
В солнце, слякоть и в мороз
Псина черноухая
Воздух втягивает в нос,
Всё на свете нюхая.
Все собаки во дворе
Сами, не по выучке
Запах внюхивают в две
Любопытных дырочки.
А уж мой-то черт весной –
Хвостик закорюкою, —
Расступись, народ честной! –
Только дырки хрюкают.
Как лохматый пылесос
На коротком поводе!
Что он чует, вот вопрос,
В доме, в поле, в городе?
Может, он чего найти там
Вкусное пытается?
Нет! Он просто аппетитным
Запахом питается!