Фото Сергея Махотина

Однажды поэт Марина Бородицкая загадала «очень трудную загадку»:

Я раздобыл ее в лесу,
Искать ее устал,
И вот – домой ее несу,
Поскольку не достал.

Не знаю, как вы, дорогие читатели, но я так и не смог ее разгадать. Если хотите подумать, закройте ладонью отгадку, которую я сейчас напишу: это – заноза!

«Подумать» – и вообще-то хорошее слово, но цена его неизмеримо возрастает, когда дело касается стихов. Кажется, стихи Марины Бородицкой – легкие, крылатые, звучные, ритмически совершенные – само собой входят в наше сознание и не нужно производить никаких усилий, чтобы они запомнились и полюбились. Так-то так, да не совсем. Как раз стихи Бородицкой рассчитаны на читателя умного и внимательного, который умеет увидеть за строчками картинку, за звуком – мысль, за рифмой – образ.

Уселся воробышек
Рядом со мной.
– Не трусишь? – спросил я. –
Ты что же, ручной?

–Я дикий! – сказал он,
Взлетев на скамью. –
Бросай бутерброд,
А не то заклюю!

Вот такая мальчишеская энергичность очень в духе трогательной и женственной Марины. Как-то на вопрос: «Кем вы хотели стать в детстве?» она ответила: «По порядку: медсестрой, токарем на заводе, юнгой на корабле, летчиком-парашютистом… и наконец – о чем до сих пор, несбыточном, плачу! – актрисой-травести: играть мальчишек, девчонок, Виолу в "12-й ночи" и заднюю ногу крокодила!»

Вот видите, какой веселый и оптимистичный человек Марина Бородицкая!

К тому же она поддерживает и развивает уникальную традицию отечественной поэзии, существуя одновременно в трех измерениях – в лирике, переводе и детской литературе. Ее знают и любят как детского поэта, автора многочисленных и популярных стихов, в основном, для самых маленьких (что редкость) и для подростков (что еще бóльшая редкость), – и не менее любят и знают как «взрослого» лирика и переводчика англоязычной поэзии, от народных песенок до Чосера, Бернса, Китса, Киплинга, Милна…

О детских стихах Марины Бородицкой, о ее взрослой лирике, о ее удивительных переводах, о ее подвижнической деятельности как пропагандиста настоящей поэзии я могу говорить долго и с возрастающим пристрастием: на мой взгляд, Марина Бородицкая – приметнейшая фигура сегодняшней литературы, и каждая ее новая книга, надеюсь, подтверждает это мое мнение. Наш общий с Мариной друг поэт Марк Вейцман как-то заметил: «Марина Бородицкая – один из редких поэтов, умеющих выражать счастье, а оно, что бы ни говорили, всегда с избытком разлито вокруг».

Вот об этом счастье и хочется думать, говоря о Марине Бородицкой. Прочитав ее стихи «для взрослых», видишь: она нередко пишет о печалестях, горестях, тяжести бытия, несправедливости – а получается о свете, надежде, счастье и любви. Пишет о страждущей, приземленной плоти, – а получается о странствующей неусмиренной душе. Марине свойственны и талант изображения, и талант отображения, но более всего – талант преображения: оказывается, можно сделать фактом высокой поэзии и приземленный быт, и эстетику поденного литературного труда.

Чтобы заниматься всем этим сразу, да еще так продуктивно, да при этом воспитывать литературную смену (в ее учениках числятся многие уже известные детские писатели, а на радио Марина ведет авторскую передачу для старшеклассников), надо быть, по меньшей мере, весьма оптимистичным человеком, распахнутым любому возрасту. Например, в подзаголовке ее книжки «Прогульщик и прогульщица» написано: «Стихи для детей и не только». Это «не только» открывает самые широкие горизонты: «не только» – это, конечно, и для сегодняшних взрослых, но самое главное – это для тех взрослых, которыми завтра станут юные читатели.

А начинаем с малого. Одна из совсем малышовых книг Бородицкой называется «Ореховый гном» – вот по какому стихотворению:

	В орехе одном,
В орехе лесном
Вчера поселился
Ореховый гном.
В ореховый домик
Он скрылся от всех,
Но ветку пригнули,
Сорвали орех,
И вот
Он плывёт
В лукошке моем:
Качается дом,
Кувыркается гном,
Гадает –
Куда принесут?
Съедят
Или впрок запасут?

Марина Яковлевна умеет нас подводить к любопытным вопросам, на первый взгляд, простым, но попробуй-ка, ответь! Изюминка в том, что, отвечая, ты должен поставить себя на место героя стихотворения. В данном случае, надо быстро преобразиться вот в такого орехового гнома, представить себя в ореховом домике и понять, что происходит в твоем ореховом мире. Целая вселенная в одном вопросе!

Детство в стихах Бородицкой очень узнаваемо, но повернуто к нам своими «умными» сторонами. Кто бы ни стал ее героем – ребенок или звереныш, рыбка или дождик, лужица или светлячок – каждый решает свои вопросы «детского бытия», а поэт им, героям, и нам, читателям, просто немного помогает, внося в мир гармонию звука и слова. А это, скажу я вам, необыкновенно увлекательное и полезное дело!

Могу с вами поделиться главным секретом чтения: оно «получается», когда проходят годы, а ты снова и снова возвращаешься к книге, полюбившейся тебе когда-то в детстве или отрочестве. И каждое новое прочтение приносит новые ощущения, одаривает новыми мыслями и обогащает новыми чувствами. Мне кажется, стихи Марины Бородицкой предполагают вот такое длительное, многолетнее соучастие в чтении.

Тем более, что многие ее книжки получаются на вырост: в них могут оказаться и стихи, казалось бы, для совсем маленьких, как, например, моя любимая «Щи-талочка»:

Чищу овощи для щей.
Сколько нужно овощей?

Три картошки, две морковки,
Луку полторы головки,
Да петрушки корешок,
Да капустный кочешок.

Потеснись-ка ты, капуста,
От тебя в кастрюле густо!

Раз-два-три, огонь зажжен –
Кочерыжка, выйди вон!

И тут же веселая школьная лирика – вроде, возможно, многим знакомого стихотворения «На контрольной»:
Не решается задачка – хоть убей!
Думай, думай, голова, поскорей!
Думай, думай, голова,
Дам тебе конфетку,
В день рожденья подарю
Новую беретку.
Думай, думай – в кои веки прошу!
С мылом вымою тебя! Расчешу!
Мы ж с тобою
Не чужие друг дружке.
Выручай!
А то как дам по макушке!

Или такие щемящие стихи про то, что почти наверняка знакомо и ребенку, и взрослому: про родной дом, идущий на слом, – а на самом деле, не только о нем, но прежде всего, о прошлом, об уходящем детстве, о том чувственном опыте, который должен навсегда с нами остаться:
Мой дом на Пушкинской сломали,
Пустырь забором обнесли,
В пятиугольной нашей зале
Звезду небесную зажгли.

Вдохну вечерний воздух влажный,
Приму столичный праздный вид,
А в горле ком – пятиэтажный.
Оштукатуренный, стоит.

А в стихотворении «Прогульщик и прогульщица», например, не просто рассказ о ребятах, решивших вместо школы отправиться в музей: это трогательная история первой любви, когда, повесив курточки в гардеробе, наши чудные прогульщики «В пластмассовые номерки друг дружке пальцы вдели…» Иногда хватает всего одного намека, одного точного поэтического образа, чтобы нарисовалось целое художественное полотно.

Уверен, что многие из нас, читая и слушая Марину Бородицкую, наверняка могут сказать: «Да это же все про меня! Это я такое помню, я так слышу, я об этом думал, и со мной такое бывало…» Если стихи – про нас, это счастье. Счастливое чувство единения с автором и редкостного соучастия чужих стихов в нашей собственной судьбе.

Стихи Марины Бородицкой хочется перечитывать и время от времени возвращаться к каким-то целебным строчкам – как это делал старый портной из ее стихотворения: с любовью и вдохновением шил он платье своей маленькой внучке, шил «на счастье и на здоровье», любуясь своей работой и с утра до вечера повторяя:

Ах, боже ты мой, боже,
Какая красота!..

А еще – несколько слов про Маринины переводы. Когда-то давным-давно попалась мне в руки книжка – она называлась «В один прекрасный день». День оказался действительно прекрасным – потому что вместе с книжкой я открыл для себя удивительных английских поэтов. Алана Милна, автора знаменитого «Винни-Пуха», я, конечно, знал и раньше. А вот Джеймса Ривза и Элеонору Фарджен тогда прочитал в первый раз. Эти три поэта стали визитной карточкой не только английской поэзии для детей, но и их переводчиков.

Если бы известный всем Знак качества распространялся на поэзию, я думаю, каждый текст Марины Бородицкой был бы им отмечен. У серьезного поэта есть свои интонации, словечки, фразы, – вот и в переводах Бородицкой прежде всего узнается ее индивидуальная речь. Потому что «Драконов нечего беречь!» или – о мыльном пузыре – «Мой не лопнул дольше всех!» – так воскликнуть могла только она, Марина Бородицкая.

Теоретики перевода не прекращают спорить о том, до какой степени индивидуальность переводчика может проявляться в его работе и не должен ли яркий поэт несколько притушить свои собственные краски, чтобы не затмить переводимого автора. В этом споре я остаюсь на стороне переводчика. Мне кажется очень важным то обстоятельство, что, читая переводы Маршака или Пастернака, Левика или Гелескула, мы всегда узнаем их авторство. Ведь эти переводы стали для нас явлением собственной нашей поэзии.

Переводы М.Бородицкой в той же самой степени не спутаешь ни с какими другими – как ее собственные стихи и прозу. Просто потому что они – талантливы. Все, что пишет, она пишет на одном дыхании, стихи и переводы как-то незаметно перетекают друг в друга и создают единое ощущение большой литературы – по степени «вживаемости» в текст, органичности, удивительной чистоте звучания и остроумию они соответствую тому, что мы называем «переводами поэта». В данном случае я не постеснялся бы сказать: выдающимися переводами значительного поэта.

Читайте Бородицкую, друзья! Это высокое чтение.

Михаил Яснов (из книги «Путешествие в Чудетство»)

«Я просто не мыслю Московской — и Российской — литературной жизни без журнала «Кукумбер» — некоммерческого, неполитического, неангажированного, а просто отличного детского ЛИТЕРАТУРНОГО журнала, составляемого по принципу «Берём всё, что хорошо написано для детей». Люди, выдирающие с нашей общей грядки такие журналы (да бог с ним с множественным числом — он один у нас такой!) должны понимать, что они собственными руками, как ненужный аппендикс, выдирают из детских организмов самый важный орган — воображение. Орган, без которого человек никогда не поймет, что другому — тоже больно. Снова рубим сук, на котором… и т.д.?»

Марина Бородицкая (из текста обращения детских писателей «ПОМОЖЕМ КУКУМБЕРУ!», 2011)