Как-то раз – было это в середине восьмидесятых годов – Олег Григорьев выступал в Ленинградском Доме детской книги. Ребята, как специально, собрались веселые и ироничные, да к тому же Олег сумел их раззадорить своими остроумными и «подначивающими» стихами. Поэтому, когда дело дошло до вопросов, один мальчик тут же поднял руку и спросил:
– Сколько росту вы весите?

Олег не задумываясь ответил:
– Метр семьдесят килограмм.

Ответ оказался в духе Олега Григорьева – ведь все стихи его точно такие: неожиданные, иногда нарочито перепутанные, превращающие стихописание (и стихочитание!) в весёлую и познавательную игру.

Когда я был маленький и зимой катался за городом на лыжах, моя мама после этих прогулок стаскивала с меня валенки и, чтобы они просушились, надевала каждый на жердь от забора. Можете себе представить, с каким удовольствием я потом, много позже, прочитал такие, например, стихи Олега Григорьева:

На заборе валенки
Вверх ногами сохли.
Значит, эти валенки
Вниз ногами мокли.

И так случалось всякий раз: стоило мне прочитать одно из стихотворений Григорьева, как я тут же вспоминал какую-нибудь историю, которая и со мной тоже приключилась. Тем более что у героев Олега простые, много раз слышанные фамилии: Сизов, Петров, Сидоров, Клыков… Вот с таким Сизовым я сидел за одной партой, с Петровым дрался во дворе, с Сидоровым ходил в первые школьные походы…

Удивительное дело! Олег Григорьев словно надевает на самого себя маску того или иного персонажа – и они тут же оживают «во всей своей красе». Так говорила моя школьная учительница Инна Николаевна, когда кто-либо из ее учеников что-нибудь вытворял: «Ты показал себя во всей своей красе!..»

По правде сказать, у Олега было немало поводов поизучать своих не всегда добропорядочных героев. В детстве он был, как тогда говорили, «центровым» – жил с матерью и старшим братом в Ленинграде, в двух шагах от Дворцовой площади, и все его мальчишеские игры проходили в центре города: во время демонстраций, когда ребята забирались под трибуны и мёрзли до посинения, опасаясь попасть в руки милиции, в проходных дворах на Невском или в собственном дворе, где приходилось что ни день завоёвывать своё право на место под солнцем.

Олег рано начал рисовать. Но большинство его детских рисунков погибло во время наводнений: что ни год вода заливала подвальную комнату, где они тогда жили. Он хотел рисовать одно – педагоги заставляли делать совсем другое. Он хотел учиться, но в первый же школьный день у него украли портфель со всеми столь тяжело по тем послевоенным временам собранными учебниками и тетрадями.

А знаете, что больше всего Олег любил рисовать? Самые привычные предметы быта: кухонную утварь, рабочую разношенную обувь, будничную одежду, грубо сколоченную мебель. А также – насекомых, птиц, животных. И маленьких смешных человечков, которые никак не могут вырасти… Возможно, именно от рисунков произошли и названия его детских книжек: «Чудаки», «Витамин роста», «Говорящий ворон».

Ольга Тимофеевна Ковалевская, редактор издательства «Детская литература», как-то рассказала мне о своём знакомстве с поэтом. Он не появился в условленный час, и после долгого ожидания Ольга Тимофеевна спустилась по делам на первый этаж, в библиотеку. Там она обнаружила неизвестного человека – он держал в руке птицу со сломанной лапкой и безуспешно дозванивался в ветеринарные лечебницы. Это был Олег Григорьев – подходя к издательству, он нашел раненого стрижа, зашел в первую же дверь и, забыв про всё на свете, стал заниматься его судьбой.

Честно говоря, читая стихи Олега Григорьева, мне тоже хочется иногда забыть про всё на свете и просто принять участие в жизни его героев. Может, и с вами это случится?
Михаил Яснов