Познакомились мы в 1945 году в Строгановском художественном училище. Токмаков выделялся из всех бешеной требовательностью к самому себе. Все мы там беспрерывно рисовали – делали наброски друг с друга и со всякого, кто соглашался минутку попозировать. Однако видеть Токмаковские наброски нам доводилось редко, потому что, едва закончив или даже не закончив рисунок, он с яростью набрасывался на него, мял, рвал и засовывал в урну.

Вы, наверно, читали книги о викингах, свирепых морских разбойниках, предках нынешних норвежцев и прочих скандинавов? Среди викингов были люди, которых называли «берсерки», – во время битвы берсерки впадали в неистовую ярость и проявляли силу и выносливость, не свойственные человеку в обычных обстоятельствах. Когда битва заканчивалась, они падали на землю и лежали без сил. Что-то от берсерков было и в Токмакове. Он и работал, и всякое дело делал так, как будто занимал где-то силы сверх своих человеческих. Помню, он боролся на лугу с нашим общим другом – самым сильным человеком из всех, какие мне только встречались. Этот заведомый силач никак не мог одолеть Токмакова и называл его медведем, хотя Токмаков и так Лев.

Однажды мы с Токмаковым гуляли по Красноярскому парку и набрели на силомер. За плату тебе вручали особой формы железяку, и ты ударял ею по наковаленке, рядом с которой возвышалась шкала со стрелкой, – до какого деления взлетит стрелка, такой силы, значит, твой удар. Токмаков ударил, и стрелку заклинило за пределами делений. Когда мы возвращались после прогулки, служители всё ещё чинили силомер. Зато и Токмаков отшиб себе руку, так что несколько дней не мог писать этюды. Впрочем, в тот же день он был отчасти вознаграждён. За Енисеем на вершине одной из сопок возвышается скала, очертаниями слегка напоминающая туфлю. Называется скала, как нам сказали прохожие, Токмак.

Первый шквал славы обрушился на Токмакова, когда вышла с его иллюстрациями книга Джанни Родари «Джальсамино в стране лжецов». Рисунки не были похожи ни на чьи другие. До него так никто не рисовал. Но книга почему-то всё-таки вышла. Вся Москва гудела, всюду только и разговору было, что об этой книжке и о том, что Джанни Родари должен вот-вот приехать – поглядеть на Токмакова.

С тех пор Токмаков рисовал так, чтобы было ни на кого не похоже, да и самого себя он никогда не повторял.

Вот он какой – мой друг Лев Токмаков.