Фото Сергея Махотина

Биографические справочники называют Андрея Алексеевича Усачева прозаиком, поэтом, драматургом и сценаристом, радиоведущим, а также лауреатом разнообразных премий. Все это правильно и важно, но в справочниках, как всегда, умалчивают о самом главном: Андрей Усачев, прежде всего, волшебник. Согласитесь, волшебники в нашей жизни встречаются куда реже, чем прозаики, поэты и даже драматурги, а уж тем более радиоведущие. Не знаю, может, эта информация засекреченная и поэтому в справочниках ее не найти, но, с другой стороны, если заглянуть в книги Усачева, сразу становится ясно: мы имеем дело не с простыми, а с волшебными историями.

А историй в этих книжках видимо-невидимо: стихи и поэтические азбуки, и сказки в стихах и прозе, и песни, и поэмы, и смешные и совсем не страшные «Страхотворения», и занимательные путешествия, и игры в язык и с языком, и, конечно, уже давно полюбившиеся многим сказочные повести – такие, например, как «Умная собачка Соня» или «Малуся и рогопед».

Я не перестаю удивляться разнообразию талантов А. Усачева: он придумал много-много книг, причем многие из этих многих-многих не совсем обычные: не просто сборники стихотворений или сказок, а учебные пособия, прогулки в стихах по музеям и даже специальные буквари. Но все его книги объединяет поэтические пристрастия автора – прежде всего, именно поэтические: стихи Усачева это настоящие приключения, поскольку Андрею свойственно сочинять самые невероятные сюжеты и разыгрывать их в размер и в рифму.

Ему это удается делать даже в очень коротких стихах. Когда меня просят прочитать что-нибудь «из Усачева», я прежде всего вспоминаю вот это:

Англичане любят
Есть на завтрак ПУДИНГ,
Потому что ПУДИНГ –
Очень вкусный БЛЮДИНГ.

Тот, кто любит ПУДИНГ
И часто ходит в ГОСТИНГ,
Не бывает ХУДИНГ,
А бывает ТОЛСТИНГ.

Как видите, автору удалось сыграть в особый «макаронический» стих, приделав к русским существительным английские «инговые» суффиксы. И таких игр в стихах Андрея Усачева полным-полно.

Чтобы стать придумщиком и рассказчиком, надо немало повидать и испытать. Вот Андрей Усачев и побывал – дворником, сторожем, охранником на железной дороге, машинистом сцены, уборщиком на пляже, посудомойкой, редактором и вот уже несколько десятилетий «работает» писателем.

Кроме поэзии, А. Усачев с большой пользой для нас с вами открывает и другие жанры. Например, сочиняет детские песенки и поет их под гитару. Или собирает детский фольклор. Или обрабатывает какие-нибудь известные сюжеты, да так, что под его пером они превращаются в смешную пародию, в драматическую сценку или в необычную сказочную повесть. А к тому же пишет пьесы для кукольного театра и сценарии мультиков.

Истории Усачева парадоксальны. В них заложена фольклорная игра в перевертыши. Автор требует от читателя внимания – он рассчитывает на его подсказку и сотворчество. На мой взгляд, такие произведения не только развивают разум, но и обращены к сердцу, а тогда возникает главное: чувство гармонии.

В его стихотворениях и прозе самые привычные вещи порой приобретают магические свойства, которые передаются и его читателям. Вот я, например, только что написал слово «гармония» и тут же по звуковой ассоциации вспомнил про гармонь из его одноименной «маленькой поэмы», – казалось бы, вполне традиционный народный инструмент, но в руках музыканта Афони гармошка начинает звучать не только для жителей родного села, но и для всего окружающего мира:

Вот гармошка! Ну, гармонь!
Пляшет кошка, пляшет конь!
Пляшет бык, и пляшет гусь...
Пляшет вся честная Русь!

Пляшут звери во лесах.
Пляшут звезды в небесах.
Афанасий прибавляет
На верхах да на басах...

Более того, гармошка не останавливается на достигнутом, а отправляется по городам и весям, завоевывая весь мир. Причем и этого ей оказалось мало – когда Афоня обнимает своей гармонью всю землю, выясняется, что его руки уперлись в другой конец земли, и дальше двигаться некуда. Тогда музыкант принимает единственно верное решение:
Встал Афоня у ворот,
Дал гармони задний ход
И, свернув гармонию,
Закончил филармонию.

А потом взглянул на руки.
Оглядел притихший люд.
– Эх, – сказал он, – что за руки!..
Развернуться не дают!

В этой истории поэт явно наследует русской фольклорной традиции – эти люди и животные словно сошли с ярмарочных лубков. Но, как мы помним, в каждой сказке помимо чудес обязательно должен быть «намек – добрым молодцам урок». С одной стороны, богатырская сила Афони позволила ему покорить своей гармошкой весь мир, а с другой, не так уж и плохо, что у мира оказались пределы, и Афоне пришлось «дать задний ход». Возможно, после такой «филармонии» мастерства у Афони стало побольше, хотя молодецкой удали, наверное, поубавилось.

Увлечение Андрея Усачева фольклором сказывается во многом из того, что он пишет (это еще один «фирменный знак» автора); например, в стихотворении «Живот-животок» даже есть подзаголовок: «Русская народная сказка». И речь здесь, конечно, не о простом животе, а о животе, напоминающем терем-теремок из одноименной прибаутки. Поэт заимствует и описание теремка, и знаменитую сюжетную канву:

Вот – Живот-животок,
Он не низок, не высок,
Он не узок, не широк –
Расчудесный такой Живот
Средних размеров.

Но если в теремок просятся на постой разные звери, то на «животок», само собой, претендуют многочисленные яства: пышка-ватрушка, плюшка-пампушка, пирог-зубами-щелк. Последним приходит грандиозный торт-тортище, и тогда бедный живот, испугавшись, что вот-вот лопнет, с мольбой обращается к бабушке, но та собирается накормить его еще и блинами.

Здесь тоже есть намек, да еще какой: мы и вправду знаем таких бабушек, которым кажется, что главное проявление любви – накормить внука или внучку до отвала, хотя на самом деле тем куда лучше побегать на свежем воздухе. Возможно, прочитав «Живот-животок», некоторые бабушки задумаются, стоит ли так раскармливать своих внуков. Да и дети-сладкоежки больше не захотят уподобляться обжоре Робину-Бобину из народной английской песенки.

Кстати, в творчестве Усачева явно прослеживаются и параллели с английским фольклором (вспомним его «Пудинг»!), точнее сказать, с творчеством одного из главных его популяризаторов – Корнея Чуковского. В «Книжном дереве», например, напрямую упомянут классик нашей литературы для детей и его чудо-дерево с чулками и башмаками. Усачев перечисляет и другие деревья, увешанные плодами, пряниками, шоколадками и карамелью, но признается, что самым притягательным для него стало дерево, на котором растут книжки:

С ветвей свисали гроздьями
Альбомы для раскраски,
Росли тома огромные
И маленькие сказки…

Бегут к нему писатели
С мешками и корзинками
За книжками, журналами,
Веселыми картинками.

Если к дереву Чуковского дети бежали за обувью, чтоб не сверкать зимой «дырками-заплатками, голенькими пятками», то Усачевское дерево щедро одаривает новыми книжками писателей. А когда друзья поэта сомневаются в существовании такого дерева, он заверяет их, что эту книжку именно оттуда и снял. 

В «Книжном дереве» интересны не только сходство со стихотворением Чуковского, но и различия, обусловленные разницей между эпохой, когда жил Корней Иванович, и нынешними временами. Если Чуковский сочинял свое дерево в суровую пору, в которой проблема чулок и башмаков стояла крайне остро, то Усачев, наш современник, предпочитает в очередной раз напомнить о том, что книги, литература, творчество являются чудеснейшими плодами самого волшебного из деревьев – древа человеческого таланта. И никакие модные туфли или вкусные конфеты не могут подарить нам той радости, какую дарят книги.

Не могу удержаться и не вспомнить еще об одной традиции нашей детской литературы в творчестве Усачева – о поэзии обэриутов:

Шел по улице жучок
В модном пиджачке.
На груди блестел значок,
А на том значке
Нарисован был жучок,
Тоже в пиджачке.
И на нем висел значок,
А на том значке,
Был еще один жучок...
Но он был так мал,
Что глядел я целый час
И не разобрал:

Был ли у жучка значок?
Был ли на значке жучок?

На первый взгляд, стихотворение опять же укладывается в фольклорную традицию, оно выстроено в духе сказки про белого бычка, то есть, докучной песенки. Но эта бесконечность «малых величин», эта осознанная скромность деталей заставляет вспомнить Даниила Хармса с его «перевертышным» взглядом на мир, с узнаваемой эстетикой исчезновения людей и предметов. Правда, здесь нет свойственного Хармсу ощущения тревоги, но какой-то каверзный подтекст, подвох присутствует. К тому же, слово жучок имеет в русском языке множество значений. Что еще за жучок такой? И что за модный пиджак? А какой на нем значок? Да и был ли он вообще? Вот так с помощью достаточно лапидарных средств Усачеву удается заинтриговать читателя, заставить его призадуматься.

Ну, а из прозы Усачева безусловно в первую очередь стоит прочитать (или перечитать) «Умную собачку Соню» – уверен, что она знакома многим читателям, полюбившим смешные и поучительные истории из жизни этого симпатичного существа, получившего от поэта Тима Собакина прозвище «королевская дворняжка». Или вот, например, сказочная повесть «Бука с планеты Бук», уже по ее подзаголовку – «Пособие для маленьких детей и пожилых инопланетян» – ясно, что речь пойдет о внеземном разуме. В повести девочка Аня пытается обучить инопланетянина Буку родной речи – что из этого выйдет, вы узнаете, прочитав книжку. Пришельцу Буке нельзя отказать в незаурядных языковых способностях: он быстро запоминает слова и, не задумываясь, предлагает собственную их этимологию:

«– БУМАГА, БОЛОТО, БЕГЕМОТ…

– Это – БЕГЕМОТ?! – завопил Бука. – Это – ЖИРАФ! Посмотри, какой он жирный!.. А у бегемотов длинная шея, и они отлично бегают. Поэтому их и называют – БЕГЕмоты!

Ане очень захотелось треснуть Буку букварем по голове, но она сдержалась».

Такой вот пытливый, памятливый инопланетянин, напоминающий некоторых чересчур дотошных учеников, любящих досаждать товарищам и учителям. При подобном рвении изучение азбуки, конечно же, продвигается с большим трудом. Тем не менее, Аня и Бука расстаются друзьями, а итогом их совместной работы становится не только словарь, но и песенки, придуманные Букой и записанные Аней. Вот, например, альтернативные названия месяцев, предложенные пришельцем:

В ДИКАБРЕ – дикий холод.
В СНЕГИРЕ – метель и голод,
В БЛИНВАРЕ – отбросив сны,
Ждут весны, пекут блины.

Хоть и холодно в ЗИМАРТЕ,
Но весна уже на старте.
И когда придет КАПРЕЛЬ,
Начинается капель.

Получилось забавно, но ведь это не просто баловство инопланетянина, а попытка увязать названия месяцев с погодой, с природным циклом. Тут есть свой резон, ведь латинские названия, которыми мы пользуемся, что-то означают только для тех, кто знаком с латынью и древнеримской историей. А благодаря пришельцу Буке можно помечтать о названиях, имеющих смысл для всех, кто знает (или учит) русский язык.

Разъяснением русских слов – а именно, идиом и крылатых выражений – Усачев с увлечением занимается и в книге под названием «Великий могучий русский язык:

Что такое идиома?
Если люди говорят,
Что У ВАС НЕ ВСЕ, мол, ДОМА…
Отвечайте:
– Я и брат!..

Фразу «ВЗЯЛИ НОГИ В РУКИ»
Умный правильно поймет.
А хватать себя за брюки
Будет только сумасброд.

Идиомы – это фразы,
Смысл которых – МЕЖДУ СТРОК.
Вы поймете это сразу,
Если ВАРИТ КОТЕЛОК.

Так получаются веселые объяснения одних идиом с помощью других, тех – с помощью третьих и т.д. Безусловно, стихи Усачева не только помогают узнать смысл подобных выражений, но еще и развивают важные чувства – чувство слова и чувство юмора. К ним стоит добавить еще и чувство стиля, – к примеру, стихотворение «Бросить камень в чужой огород» отсылает нас к высказываниям восточных мудрецов; вдобавок в нем упоминается традиционный японский сад:
Это раньше любил наш народ
Бросить камень в чужой огород…

А теперь наш народ
стал намного умней:
Тащит каждый кирпич
в Сад Камней!

И здесь проявилась присущая Усачеву многозначность: то ли он имеет в виду, что российский менталитет стал ближе японскому, то ли намекает на новые веяния в среде российских садоводов. Так или иначе, в этом коротком стихотворении примечательно обыгрываются идиома «бросить камень в чужой огород», «героями» которой становятся кирпич, возможно, приобретенный неправедным путем (да попросту втихаря стащенный у кого-то со стройки) и японский сад камней, располагающий к медитации и философскому мировосприятию. Наверное, такие стихи доставят больше удовольствия взрослому, нежели ребенку, но, опять-таки, помогут привить юному чаду не только чувство юмора, но и вкус, меру и такт.

Зато стихотворение «Вертится на языке», безусловно, возвращает нас в мир детства, ведь в нем замечательно передано ощущение некоего синкретизма, присущего человеку именно в юном возрасте, когда слова связаны со вкусами, запахами, тактильными ощущениями:

Что, друзья, на языке 
Вертится?
Ну, прозрачное такое
И светится:
Не волчок,
И не юла,
Не арбуз,
Не пастила…

Догадался?
Молодец!
Это Слово…
– Леденец!

Вот какие у Андрея Усачева волшебные стихи! Волшебные не только потому, что в них царит фантазия и происходят разные необычайные события, но и по той причине, что благодаря этим произведениям читатель может чувствовать себя то ребенком, то взрослым. В одном из интервью Андрей как-то сказал: «Я не разделяю себя на большого и маленького. Я пишу для себя: иногда для себя взрослого, иногда – ребенка».

Усачева, конечно же, нужно читать всей семьей, ведь тогда и родители или дедушки с бабушками смогут сбросить бремя лет и забот, а дети или внуки узнают что-то новое, задумаются о важных и увлекательных вещах. И уж точно никому не будет скучно. Читая Андрея Усачева, можно не только вдоволь посмеяться, но и самому на минутку превратиться в собачку Соню или инопланетянина Буку. Большинство его героев – добрые, симпатичные, забавные – поэтому шансов превратиться в злодея у читателя немного.

Одним словом, надеюсь, что вы смело окунетесь в волшебный мир Андрея Усачева, и приметесь читать его книги с утра до ночи (а детям можно и ночью – под одеялом, с фонариком!), вообще всегда, когда захотите понять, что такое настоящая детская литература.

Михаил Яснов (из книги «Путешествие в Чудетство»)