Конечно, вы думаете, что вы самые крутые, что только у поколения, вскормленного пепси и сниккерсами, есть такие навороченные и потрясные игрушки, вроде Барби. Как бы ни так! Куклами ещё Зевс забавлялся. А своя Барби была ещё в 17 веке! И даже две. Вот так-то.
Однажды верховный древнегреческий бог Зевс разгневался на людей и решил им страшно отомстить. Он заказал божественному кузнецу Гефесту… куклу необычайной красоты. Гефест сотворил ее из земли и воды. Богиня Афина возложила ей на голову прекрасный венец, Афродита одарила обаянием, грацией и изяществом, нимфы украсили ее наряд гирляндами из весенних цветов, а Гермес научил хитрости и изворотливости. Ожившую куклу назвали Пандора – «осыпанная дарами», а в приданое дали ящик, который запретили открывать. Пандора спустилась на землю, вышла замуж за человека, покоренного ее очарованием и, конечно, открыла запретный ящик, из которого вылетели Болезни, Голод, Зависть и прочие чудовища. Так, – говорится в древнегреческом мифе о Пандоре, – на Земле появились разные несчастья, а также особая порода изнеженных женщин, требующих роскоши и украшений.
В XVII веке этим именем звали французских кукол, которые унаследовали от своей греческой тезки красоту и страсть к роскошной жизни. Пандор было две. Так, в паре, их и покупали. У одной был гардероб из вечерних туалетов, сшитых по последней моде, а у второй – из домашних платьев. Парижские изготовители Пандор получали заказы со всего мира. Все богатые дамы хотели иметь красавиц-кукол, чтобы… быть в курсе парижских мод. Выписывали их и российские модницы.
Таких кукол покупали и для молодых девушек из богатых и благородных семей. Они должны были развить у своих хозяек чувство моды и стиля. К тому же девушки с удовольствием шили новые наряды своим любимицам и таким образом учились рукоделию.
В XVIII веке увлечение дорогими куклами во Франции стало просто манией. В приданое к этим куклам-принцессам давались: сундучки с нарядами, мебель, искусно сделанная из дорогих пород дерева, кареты, посуда – все это из золота, серебра, фарфора, хрусталя и слоновой кости.
Изготовление игрушечной обстановки и утвари достигло высочайшего искусства. Этому способствовало правило тех времен – для принятия в цех ремесленников подмастерье должен был изготовить уменьшенную копию изделия. Каретник – карету, мебельщик – мебель и так далее. В музеях Европы сейчас хранятся такие «экзаменационные» игрушки: миниатюрные резные креслица с мягкими подушками, стульчики-грелки, крошечные чайные приборы, серебряные подсвечники, ложки, утюги, гитары…
В XIX веке в Париже появилось множество «кукольных» профессий: кукольные модистки, сапожники, мастера по корсетам и перчаткам. Специальные магазины торговали миниатюрными веерами, украшениями, нижним бельем и другими предметами. Специальные журналы рекламировали последнюю моду для кукол. Куклы могли продаваться с целыми сундуками одежды и аксессуаров. Но всегда можно было пойти в магазин, чтобы подобрать для своей маленькой модницы еще один наряд, сумочку или перчатки.
Их – двадцать сестер. Как все сестры в мире, они чем-то похожи, хотя и различаются ростом, возрастом, нарядами. У каждой своя история. Однажды мне удалось поговорить с кремлевскими башнями, и они с удовольствием рассказали о себе. Не верите? Что ж, считайте, что это был сон…
Мне снилось, что в новогоднюю ночь я стою около Спасской башни и, запрокинув голову, стараюсь рассмотреть сказочных белых зверей, украшающих ее верхушку. С неба на меня смотрят лукавые звезды, подмигивают друг другу и, шаля, сыплют мне за шиворот холодные пушинки снега. Первыми проснулись Куранты. Они пробили двенадцать часов, люди на Красной площади у елки закричали «Ура!» и стали поздравлять друг друга с Новым годом.
Просыпаясь, вздохнула Спасская башня.
— С доброй ночью, сестрицы! С Новым годом! – раздался ее гулкий голос.
— …ночью! … годом! – эхом откликнулись со всех сторон голоса ее сестер.
Белокаменный зверек, что сидит под самыми курантами, заметил меня и заверещал:
— Человек! Нас подслушивает человек!
Башни сначала рассердились, но, узнав, что я корреспондент детского журнала «Кукумбер», даже согласились дать мне интервью. Первой вступила в разговор Спасская башня.
— Помнишь Куликовскую битву? – спросила она, но тут же спохватилась. – Впрочем, где тебе – ведь это было в 1380 году. Так вот, в те времена на моем месте стояла Фроловская стрельница. Стрелять из нее – стреляли, Москву защищали. А вот о красоте не заботились, не до того было. Но в 15 веке царь Иван Третий сделал Москву столицей Российского государства и принялся ее украшать. Для этого пригласил лучших зодчих из разных стран. Итальянец Пьетро Антонио Солари выстроил на месте Фроловской стрельницы меня. Правда, не сразу я стала такой, как сейчас. Век от века нас с сестрами достраивали и украшали. В 1625 году московский каменщик Бажен Огурцов увенчал меня зеленым шатром, а английский часовщик Христофор Головей сделал мои первые часы с колокольным звоном. В те времена люди меня почитали – каждый передо мной шапку снимал. Да и позже не обижали. В 1935 году мне и еще четырем сестрам рубиновые звезды подарили…
— Ах, сестрица, ты у нас, известно, баловень судьбы, — перебила ее Никольская башня. – А вот мне не везет, хотя мы во многом похожи: и рост одинаковый – около 70 метров, и звезды рубиновые над шатрами горят, и архитектор один строил. Да только меня в 1806 году перестраивать вздумали. Карло Росси, хоть и знаменитость, но сделал меня менее нарядной. А в 1812 году мой шатер французы взорвали, убегая из Москвы. Спасибо, архитектор Бове починил. Чуть больше века спокойно постояла – опять беда: артиллерийскими снарядами во время Октябрьской революции повредили свои же, русские…
— Ладно жаловаться, — вмешалась Набатная башня. – Тебя тогда архитектор Марковников отреставрировал. А вот я в 18 веке навсегда голоса лишилась. Под моим шатром висел прекрасный колокол, отлитый из бронзы с серебром. Как только с наблюдательной вышки подавали сигнал тревоги, караульщики ударяли в колокол, и звучал мой набат на всю Москву. Но в 1771 году случился чумной бунт. Восставшие ударили в мой колокол, созывая горожан. Бунт жестоко подавили, и я пострадала – императрица Екатерина Вторая велела вырвать у моего колокола язык.
— Зато ты высокая, красивая, — позавидовала Кутафья башня. – А я – коротышка. Меня иногда даже не считают – говорят, что башен всего 19. Загадка была в старину: «Маленькая кутафьишка в темном месте сидит» — это про пуговицу. Выходит, я – пуговица…
— Неправда, — возразила ее соседка Троицкая башня. Я вот – 80 метров, самая высокая из вас, а всегда тобой любуюсь: какая ты хорошенькая в узорчатом венце. К тому же – впереди нас всех стоишь, В старину ты первой защитницей Кремля была.
— А я? – вскричала Москворецкая башня. – Ты забыла, кто первым врагов встречал, что из-за реки приходили? Москва-река тогда рядом со мной протекала, в этом месте соединялась со рвом, который Кремль опоясывал. Здесь враги высаживались, на приступ шли, но я крепко стояла…
— Благодаря мне крепость осаду могла выдержать, без воды не осталась бы, — пробасила мощная угловая Арсенальная башня. – Мои стены уходят глубоко в землю и бережно стерегут тайник – колодец с чистой водой.
— И у меня тоже тайник, — не выдержав, выдала тайну Тайницкая башня. – Даже два: колодец и подземный ход, что к речному берегу выводит. И еще – я самая старшая из вас…
— А я – самая младшая! – выкрикнула Царская башня.
— Так помолчи! – отрезала грозная Боровицкая. – Звездные башни не все высказались, а она – туда же. Я буду краткой. С того места, где я стою, Москва начиналась, а сейчас люди через мои ворота в Кремль проходят. Звездами вообще только проходные башни украшали: меня, Спасскую, Никольскую и Троицкую. Правда, пятую звезду непроходной Водовзводной дали – уж очень она удачно стоит. С нее вид на Кремль открывается от Москва-реки.
— Меня раньше Свибловой звали, уточнила красавица Водовзводная. – А в 1633 году построили во мне машину для подъема воды из реки и переименовали.
— И я когда-то проходной была, — вздохнула Константино-Еленинская башня. – Через мои ворота войско Дмитрия Донского проходило, когда на поле Куликово отправлялось с ордой хана Мамая воевать, Но давно заложены мои ворота…
— А я! А я! – закричали все башни разом, спеша рассказать свои истории. Но наступила тишина.
Новогодняя ночь кончилась. Я выключила диктофон и поспешила вытереть лицо, мокрое от растаявших новогодних снежинок, которыми бросались в меня шалуньи-звезды.
Вы можете считать, что это был всего лишь сон. Но уверяю вас: все, что рассказали башни – чистая правда!