Пересказала Наталья Василькова
В то утро мушка Зззии проснулась в отличном настроении.
– Ах, какое солнышко! Скорей, скорей на прогулку!
Но прежде всего она, конечно, сделала зарядку. Раз-два! Перед-ние лапки вперед! Вверх! Головку вправо-влево! Задние лапки вытянуть! Крылышками помахать! Раз-два! Раз-два! Теперь – потягивание. Та-ак! Всё!
Умывшись, Зззии оглядела комнату.
Ну-ка, ну-ка, там на столе вроде бы крошки от печенья. Позав-тракаем. А вот капелька сладкого чая – на закуску. А тут что? Какая-то белая пыль. Сахарная пудра? Увы, нет… Самая обыкновенная соль, фу! И наша лакомка удалилась…
Вот теперь можно покружиться под солнышком.
– Меня зовут Зззии! Меня зовут Зззии! – тихонько жужжала муш-ка, вертясь вокруг солнечного луча. Шмель Пушок, которому очень понра-вилась ее песенка, покружился с ней немножко, а потом полетел своей дорогой.
Зззии была ужасно любопытной, ей просто необходимо было все увидеть, все потрогать. Она летала туда-сюда, повсюду засовывая хобо-ток и совсем не думая об опасности.
А между тем, паук Татарань очень внимательно наблюдал за нею.
Татарань натянул свою паутину между двумя кустиками и ожидал жертву, крепко вцепившись в ветку всеми восемью лапками. Он как будто расслабился, грея на солнце спину, но на самом деле не переставал сле-дить большими выпуклыми глазами за полётом мушки. Видно, съесть хо-тел…
Думаешь, он злой? Но ты ведь не считаешь себя злым, когда уп-летаешь куриную ножку или котлету? Паук питается мухами, вот и всё.
Зззии, опьяненная жарким солнцем, продолжала кружиться.
Она и не заметила, как наткнулась на паутину. Ловушка! Зззии попробовала вырваться, но чем больше старалась, тем сильнее запутыва-лась в сетке. Мимо пролетела бабочка.
– Милочка! Милочка! Помоги мне! – закричала Зззии.
– Что ты! Что ты! Я же испорчу крылышки! – ответила бабочка. – Нет-нет, не могу. Как же ты не заметила паутины, экая ты легкомыслен-ная!
Прилетела оса.
– Ося!0ся! Спаси меня! – попросила мушка.
– Нет уж, спасайся сама, зачем мне-то попадаться! Подергай сильнее, авось порвёшь паутину…
Зззии была в отчаянии. Она чувствовала, что силы на исходе, что скоро она уже не сможет двигаться, а этого только и ждал Татарань, чтобы закусить ею.
К счастью, Пушку что-то понадобилось на этом участке сада. Он опустился на цветок мальвы, и Зззии заметила шмеля.
– Пушок, Пушок! – простонала она. – Освободи меня!
Пушок поколебался. Но, вспомнив, как совсем недавно они о Зззии танцевали вальс под солнышком, решился.
– Потерпи чуть-чуть, – сказал он мушке. – Сейчас попробую ра-зорвать паутину, может быть, это удастся.
Он отлетел подальше, напрягся и сильным рывком кинулся в самый центр паутины. Победа! В сетке образовалась огромная дыра, мушка упа-ла, отряхнула с себя драные нити и уселась отдохнуть на листок.
Татарань, потерявший в один миг свой хитрый капкан и свой вкусный завтрак, был взбешен. Он поднялся повыше и стал яростно плести новую сеть. А что еще ему оставалось?
Несколько дней спустя Зззии, забывшая уже о своём приключении, залетела во время прогулки в столовую дома. И что же она там увидела? Женщина, вооруженная тряпкой, гонялась за Пушком! Бах! Пам! По столу! Бах! Пам! По стене! Она так устрашающе хлопала тряпкой, что бедный пе-репуганный до смерти шмель метался по комнате, даже не замечая откры-того окна, в которое вполне можно было вылететь.
Бах! Пам! Она все-таки задела Пушка. Оглушенный шмель упал на ковёр. И женщина уже поднимает ногу, чтобы раздавить его! Ужас! Зззии, конечно, не могла допустить такого и начала быстро-быстро кружиться у лица женщины.
– Зззззииии! Зззззииии! Зззззииии! Меня зззззовут Зззиии! Зззззииии! 3зззиии!
Она кружилась, она жужжала, она садилась на нос женщины, на её ухо, на нос, на ухо, на нос, на ухо… Женщина пыталась защититься от назойливой мушки, отгоняя её, но не тут-то было. Зззии не отставала и, в конце концов, добилась своего: женщина совсем забыла о шмеле.
– Спасайся, Пушок! Окно открыто! Лети! Лети!
Шмель, собравшись с силами, поднялся в воздух и вылетел в сад. Зззии – за ним. И какой же прекрасный вальс они станцевали вдвоем под весёлым солнышком, празднуя освобождение от опасности!
Тики-Тики-Ток, маленькая птичка, чьи предки когда-то прибыли из далекой Бенгалии, очень скучала в клетке. Не потому, что клетка была плохая: клетка была красивая, золотая, с разноцветными стеклянными шариками по углам. И не потому, что в клетке плохо жилось: каждое утро туда ставили блюдце с отборным зерном и другое — со свежей водой, а на дно насыпали мягкий песок, ведь птичьи лапки такие хрупкие. И не потому, что там было тесно: клетка была огромная, просторная, занимала весь широкий подоконник. И не потому, что там было одиноко: вместе с Тики-Тики-Ток жили её братья и сёстры, такие же хорошенькие, как она сама, — с ярко-красными клювами, хвостиками и крылышками, блестящим серым тельцем, сверкающими глазками-бусинками. Такие же хорошенькие и всегда весёлые, оживлённые.
А Тичи-Тики-Ток была грустной. Она не играла с братьями и сёстрами. Она усаживалась одна-одинешенька на палочку, прикреплённую под куполом клетки, прятала головку под крыло и делала вид, что спит. Но она не спала — она скучала. День и ночь она думала о своей прекрасной солнечной родине, о своей Бенгалии, где все птицы резвятся на свободе среди высоких красивых деревьев, среди ярких цветов и больших добрых животных, каких никогда не встретишь здесь. Что тут хорошего? Одни решётки — куда ни глянь. За решётками — крыши и трубы, из которых идёт противный чёрный дым. А из животных — только злая, вредная кошка, что так и норовит весь день просунуть в клетку лапу с жуткими когтями. Тики-Тики-Ток была не довольна жизнью. Она думала-думала и, наконец, решилась.
— Завтра, когда клетку будут чистить, — сказала она братьям и сёстрам, — я вылечу на свободу. И отправлюсь в Бенгалию. Кто со мной?
— Что ты? Что ты? — закричали все птички разом. — Что ты?! Так далеко! Мы даже не знаем, где это! Это безумие, безумие, безумие! У нас слабые крылья! Нет-нет-нет, что ты, что ты! Нам и тут хорошо, оставайся с нами!
— Ни за что! — отрезала Тики-Тики-Ток. – Я решила!
И на следующий день, стоило чуть приоткрыть дверцу клетки, птичка вырвалась на свободу и вылетела в открытую форточку.
Скорее, скорее в Бенгалию!
А где она, в самом деле?
— Простите, пожалуйста, — вежливо обратилась Тики-Тики-Ток к Воробью, который прыгал по дорожке. — Не хотите ли вы сопровождать меня в Бенгалию?
— Фью! — присвистнул Воробей. — В Бенгалию? 3ач-чем? Ч-чем тут-то плохо? Хоч-чешь искупаться, — давай сведу тебя к руч-чью. Хоч-чешь есть, — вот тебе ч-чудные крошки.
— Я не ем крошек, — гордо сказала Тики-Тики-Ток, — и не принимаю холодных ванн. Я собираюсь в путешествие и…
— Ну и лети куда хоч-чешь, — обиделся Воробей. — Только лучше бы не на зиму глядя!
Толстый Голубь опустился на землю рядом с растерянной птичкой.
— Могу ли я помочь вам? — спросил он.
— Да! Да! Да! — радостно закричала Тики-Тики-Ток. — Вы ведь голубь? Вы знаете, как лететь в Бенгалию? Вы-то, наверное, знаете, ведь голуби носят почту…
— Нет, — покачал головой Голубь. – Я домашний… Но, мне кажется, мой двоюродный брат когда-то что-то говорил об этом. Кажется, там есть большая река… Кажется, Ганг… И леса, и цветы… И там всегда тепло…
— Да! Да! Да! — опять закричала птичка. — Это Бенгалия! Конечно, Бенгалия! Где она? Куда лететь?
— Кажется, очень далеко, — сказал Голубь. — Очень-очень далеко… Я вам не советую лететь туда на таких маленьких крылышках. Кажется, лучше будет найти какое-нибудь дупло, вы там перезимовали бы…
Тики-Тики-Ток не стала слушать дальше и улетела от Голубя, который продолжал бормотать, все так же покачивая головой: «Кажется, мне кажется…»
Был один из тех последних дней золотой осени, когда так ласково светит солнце, что забываешь о близкой зиме, и только холодные ночи напоминают о ней. Но до ночи было еще далеко, и Тики-Тики-Ток порхала, купаясь в солнечных лучах и раздумывая:
«Что это они все о зиме да о зиме? Как сговорились! Такое солнце, так хорошо! Вот только куда лететь-то? Бенгалия, а Бенгалия, ау-у!»
И вдруг она увидела прямо перед собой площадку, где росли пышные яркие цветы, а вокруг шелестели золотыми листьями высокие красивые деревья.
Сердце птички отчаянно забилось: Бенгалия! Вот она! Совсем не далеко — совсем рядом! Нашла! Нашла! И она опустилась на площадку, которая, по правде говоря, была самым обыкновенным балконом дома, соседнего с тем, где жила Тики-Тики-Ток. Но птичка никогда прежде не видела этого балкона, и, оказавшись среди буйно цветущих гераней, петуний и ноготков в горшках, ничуть не усомнилась в том, что обрела, наконец, свою родину.
Облетев балкон, Тики-Тики-Ток уселась на листок одной из гераней, и та, удивленная ее внезапным появлением, спросила:
— Ты кто? Цветок, бабочка или птичка?
— Ясно, птица! — гордо ответила Тики-Тики-Ток. — Видишь, какие перья!
— А откуда ты взялась?
— Вернулась на родину из плена. Ведь это Бенгалия, да?
— Бенгалия? – переспросила Герань. — Не думаю… Хотя всё может быть…
— Да как же не Бенгалия?! — воскликнула птичка. — Вот змея! И лес недалеко.
— Где змея? Какой лес?
— Какой лес? Обыкновенный. Вот там деревья, видишь? А змея, — птичка захихикала, — да вот же она, у тебя в горшке!
— Конечно, всё может быть, — сказала Герань, — но, по-моему, это просто червяк. Дождевой. Они всегда так извиваются.
— Дождевой! Нет, вы только послушайте! Ну, откуда, откуда в такую сушь может взяться что-нибудь дождевое! Змея, я тебе говорю! Ты, наверное, не знаешь: в Бенгалии полным-полно змей и других больших животных. Например, слонов. Где слоны? Бенгальские принцы в роскошных нарядах ездят на слонах в праздничные дни, мне бабушка говорила… Ну, где же слоны? А! Наверное, сегодня не праздник… А вот и гавиал! Значит, близко Ганг! Такая большая река, где…
— Что еще за гавиал?
— Так называют крокодилов, которые живут в Ганге, этой большой реке, где…
— Бедная птичка! Что ты выдумываешь? Конечно, всё может быть, конечно, в Бенгалии могут быть и крокодилы, но у нас тут сроду не было таких злых тварей.
— Вовсе они не злые! Ну, смотри, смотри, вот же он — греется на солнышке, а ты говоришь!
— Это же ящерица! Её выпустили погреться.
— Нет, это маленький гавиал. Когда он вырастет и станет настоящим крокодилом, я назову его Эсперанца, что значит Надежда. Красиво, правда? И очень подходит… Но ты-ты, конечно, можешь звать его Ящерицей, это не имеет значения.
И Тики-Тики-Ток без сожаления рассталась с бестолковой Геранью: вокруг было столько интересного. Целый день она исследовала свою Бенгалию, осмотрела её всю-всю и, хотя не нашла большой реки Ганг, осталась очень довольна. Она поздоровалась со всеми цветами, попробовала побеседовать с ящерицей и, хоть у той явно не было желания вести эту беседу, не стала унывать. Она кружилась над балконом, распевала весёлые песенки и радовалась солнцу. А к вечеру, когда солнце зашло, так устала, что обессиленная заснула, упав на ветку дерева. И даже не заметила, как эта ветка протянулась к соседнему дому и постучалась в окно квартиры, где на подоконнике стояла золотая клетка с братьями и сестрами Тики-Тики-Ток.
Хозяева квартиры, которые везде искали пропавшую птичку и очень печалились о ней, услышали стук. Они открыли окно, увидели беглянку, осторожно, чтобы не разбудить, сняли с ветки и вернули на место — к семье.
…С этого дня Тики-Тики-Ток больше не скучает. Она без устали рассказывает братьям и сёстрам, как путешествовала в Бенгалию. Какое там солнце, какие цветы, какие змеи и какой прекрасный крокодил Эсперанца ждёт — не дождётся новой встречи с ней. А хозяева птичек очень внимательно следят за тем, чтобы дверца клетки всегда была хорошо закрыта.