Первый день каникул! Первое утро каникул! Самая первая мысль при пробуждении: каникулы! Да, здорово. Но Саня Пистолетов, лёжа в постели, пребывал, между тем, в довольно сумрачном настроении. Действительно, в их 8Б, как, впрочем, и в 8А и даже в 8В наступили долгожданные осенние каникулы. Но что этому предшествовало! Теперь его, Александра Сергеевича Пистолетова, все называют корвалолом. И обиднее всего, что случилось это благодаря Марине Родионовне, учительнице географии, которую Саня искренне считал абсолютно безобидной и даже доброй. Да и кто бы мог заподозрить эту полную сорокалетнюю женщину с терпеливыми глазами многодетной матери в том, что она станет причиной ужасных страданий! Который раз человечество убеждается в том, как обманчива бывает женская внешность.

А было всё так. Ровно неделю назад, когда рассвет каникул ещё только забрезжил на хмуром небосклоне октября, в обычной средней школе № 11 шёл обычный урок географии. Марина Родионовна задала вопрос: «Зачем Петр Первый хотел организовать экспедиции на северо-восток Азии?» Куницын, прямо скажем не самый лучший ученик в классе, высказал догадку, что Петра беспокоило, не затаились ли там недобитые шведы. Догадка стоила Куницыну очередной двойки, но развеселила класс изрядно. Всех, кроме Марины Родионовны. После проницательного Куницына было ещё несколько ответов, от которых Марина Родионовна только морщилась и бралась рукой за левый бок. В конце концов был вызван Пистолетов, который громко отрапортовал: «Искать, где Азия сошлась с Америкой». Марина Родионовна облегченно вздохнула и произнесла ту самую сакраментальную фразу: «Пистолетов, ты просто корвалол для меня». Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как с той же секунды прилипла эта кличка к Сане. Весь день народ на переменах хватался за сердце и трагически протягивал к нему руки, взывая о помощи. Потом коронным номером стало в присутствии Сани начать принюхиваться и спрашивать друг друга: вроде аптекой запахло? Никогда ещё Саня не ждал каникул с такой надрывной тоской. Ну почему он такой невезучий? И что у него за имя: Александр. С первого взгляда вроде ничего, но ведь зовут– то Шуриком. И какая связь между Александром и Шуриком? Хотя Пушкин тоже был Александр Сергеевич. И ничего, выбился в люди. Интересно, а Пушкина называли в детстве Шуриком? Да что теперь об этом. Теперь он даже не Шурик – Корвалол!

Размышляя в таком грустном направлении, Саня, не замечая ничего вокруг, как лунатик, пришел на кухню, машинально съел один из двух лежавших на тарелке бутербродов с колбасой и поплёлся в комнату, где печально молчал безжизненный со вчерашнего вечера компьютер. В это время зазвонил телефон. Саня включил компьютер и, наблюдая за тем, как на мониторе проходят этапы очередной реинкарнации компьютерной души, взял трубку. Звонил Горын.

– Привет, Корвалол! Выходи во двор. Сёмыч с Русей обещали подойти. Мячик попинаем, – жизнерадостно выкрикивал Горын. Господи, как он всегда орёт по телефону.

– Нет, не выйду. У меня горло болит, – соврал Саня и быстро повесил трубку. Подойдя к окну, Саня тоскливо посмотрел на улицу. Там, на воле, светило солнце, девчонки беззаботно качались на качелях, а он вынужден сидеть дома, мужественно перенося свою обиду. Да теперь ещё и с ангиной…

В дверь позвонили. Саня неохотно оторвался от созерцания родного двора и пошёл в коридор. Незваным гостем оказался Горын. Умудряются же некоторые поговорить с тобой по телефону и через минуту уже звонить в дверь.

– Корвалол, мячик дай, – с порога выпалил Горын.

– Я не корвалол, а мячик спускает! – раздраженно заявил Саня. Он, значит, сиди один, с больным горлом, а они будут радостно пинать в футбол его же мячом!

– Да ничего он не спускает. Что ты врёшь– то, – нахально произнёс Горын.

Саня даже опешил от такой наглости. Мяч последнее время действительно чувствовал себя неважнецки. Пистолетов сходил в комнату и принёс в доказательство своего пятнистого колобка с запавшей от недомогания щекой. Это было ошибкой. Горын схватил мяч, покрутил его в руках, потом быстро засунул подмышку и, не давая Сане вставить слово, скороговоркой выпалил:

– Ладно уж, вынесу насос. Будем подкачивать. А ты, если что, выходи.

После этих слов Горын хлопнул Саню по плечу, открыл дверь и, перескакивая через две ступеньки, помчался на улицу. Саня метнулся к окну и увидел, как Горын бодрым галопом несётся к детсадовскому загону, который служил им футбольным полем. Там его уже ждал Руся. Пацаны немного попинали спущенный мячик, потом Горын побежал к своему подъезду в доме напротив.

«За насосом, наверное. Сейчас, скорее всего, Дениска выйдет, Влад, и будут гонять весь день. А я в окошко буду смотреть, – грустно размышлял Саня. На душе стало совсем паршиво. – Инсталльну– ка я сейчас новую стрелялку и зарублюсь в неё до вечера», – с каким– то злорадством подумал Саня. Он сел за стол, снял с полки купленный вчера диск и вставил его в сидюшник. Через несколько секунд на мониторе появилась картинка автозапуска, на которой вместо чего– нибудь боевого переливалась надпись: «Сделай себе друга».

«Что за ерунда!» – подумал Саня и откинулся на спинку стула. Взяв лежавшую рядом с монитором коробку от диска, он недоуменно смотрел на обложку. На ней был нарисован мускулистый солдат с безжалостным лицом. Солдат, широко расставив ноги, стрелял из шестиствольного пулемета по какому– то отвратительному монстру. О каких друзьях может идти речь?!

Настроение окончательно испортилось. И что теперь: выйти во двор и сказать, что горло прошло? Саня меланхолично поёрзал мышкой по заставке и нажал «Начать». В самой середине окна появился текст, переливающийся радужными буквами: «Вы получите всё, о чём мечтали! И это не шутка. Философский камень по сравнению с нашей программой – булыжник для неудачников! Наша программа позволяет перестраивать молекулярные структуры по вашему проекту!». Напористый текст был напечатан на фоне лесной лужайки. Самая зелёная, какая только может быть, трава очень натурально прорастала сквозь буквы и, казалось, свисала с монитора.

«Неплохо. Посмотрим, как это работает», – ободрился Саня.

Чуть ниже следовало: «Предупреждение! После правильного выполнения всех шагов вы получите натурный экземпляр дружелюбного существа. Не виртуальный, а самый настоящий, поэтому позаботьтесь заранее о его появлении в вашей квартире».

Саня быстрым взглядом окинул комнату. В углу возле шкафа можно отлично обосноваться. Саня встал и подошёл к будущему жилищу своего друга. На полу лежали грязные носки, обломок клюшки, сломанный теннисный шарик и ещё несколько его личных вещей. Саня всё это собрал, положил на диван, вернулся к компьютеру и нажал «Далее».

«Для изготовления организма программе потребуется белковый материал. По весу примерно в пропорции два к одному», – гласила следующая инструкция, а на сменившейся картинке смутно проглядывали какие– то страшноватые твари. У Сани приятно похолодело в груди. Он сходил на кухню, принёс второй, не тронутый ещё бутерброд, сметану и кастрюлю с борщом, и попытался оценить вес продуктов. «Какая– нибудь мышь или крыса получится, – поморщился Саня. – Если уж браться за это дело, то нужно создавать что– нибудь не меньше овчарки, – решил Саня. Необходимо было радикально увеличить белковую массу. – Может, соседку позвать?» – пришла ему в голову смелая мысль. Вредная ведь такая старушонка.

Саня начал обдумывать план, как заманить старушенцию к себе в комнату и чем её занять, пока процесс будет идти. «Нет, неизвестно, сколько будет продолжаться молекулярная перестройка, и отвлекать Маргариту Степановну всё это время посторонними разговорами у меня вряд ли получится», – трезво оценил свои силы Саня. Да и в то, что из Маргариты Степановны может получиться друг, верилось с трудом. Он кликнул мышкой на стрелку продолжения и на следующей странице инструкции прочитал, что в качестве биомассы можно использовать траву, ветки, листья (даже опавшие).

«Вот это молодцы! Вот это здорово придумали!», – обрадовался Саня и смачно запустил зубы в тело второго бутерброда.

Подойдя к окну и тщательно исследовав взглядом двор, Саня обнаружил возле мусорных баков здоровенную кучу жухлых листьев. Не долго думая, он кинулся на кухню. Собрав все имевшиеся полиэтиленовые пакеты, он подбежал к столу, укусил ещё раз бутерброд и помчался на улицу…

Многие вещи на свете в одиночку делать не рекомендуется. Например, в одиночку ужасно неудобно заталкивать старые жухлые листья в небольшие продуктовые пакеты.

– Эй, Корвалол, что это ты делаешь? – издалека крикнул Сёмыч, перелезая через забор. Саня терпеливо молчал и, не повернув головы, продолжал паковать листья, зная, что приятель стопудово подойдёт и спросит ещё раз. Так оно и случилось. – Зачем тебе сдались эти листья? – снова спросил Сёмыч, подойдя к Сане вплотную.

– А трепаться не будешь? – важно произнес Саня, решив временно не обижаться на кличку.

– Нет, нет. Давай, говори, – пробурчал Сёмыч.

Саня выпрямился во весь рост и, оглянувшись по сторонам, вполголоса произнёс:

– Секретную программулину достал. Клонов можно штамповать из чего хочешь. Только это законом пока запрещено.

– Ты чего, серьёзно? – недоверчиво посмотрел на него Сёмыч.

– Да уж куда серьёзнее. Сейчас только муху сделал. Размером с кулак получилась! Летала – просто зверь. У меня на столе бутерброд лежал, так она за минуту его наполовину сгрызла. Ну, я разозлился и теннисной ракеткой ей сзади так закрутил! – Саня изобразил сложнейший кручёный удар. – Едва форточку нашла.

– А сейчас что планируешь делать? – посмотрев на пакеты, спросил Сёмыч.

– Ещё не решил. Какое– нибудь млекопитающее, – небрежно бросил Саня.

– Слушай, давай крокодила склонируем. Вот прикольно будет. На поводке его будем водить. Прикинь, как прохожие шарахаться будут, – оживлённо заговорил Сёмыч, присаживаясь к куче. Вдвоём они быстро наполнили пакеты и потащили их к Сане. Высыпав листья посредине комнаты, Саня оценил кучу опытным взглядом и сказал, что этого будет мало. Приятели ещё два раза спускались за биомассой, пока вся куча со двора не перекочевала в Санину квартиру. Она получилась высотой около метра и занимала всю центральную часть небольшой комнаты. Выглядело это как большой муравейник.

– Ладно, приступаем к синтезу, – и они подсели к компьютеру. После нескольких настроечных шагов программа напечатала: «В настоящий момент у вас уже есть друзья?» Посмотрев испытующе на приятеля, Саня ответил «Да», и они двинулись дальше.

После нескольких наводящих вопросов о примерном характере будущего друга программа потребовала, чтобы на время синтеза в центр исходной биомассы был помещён сотовый телефон. Это было неприятной неожиданностью. Сане на день рождения должны были подарить мобильник, и он даже знал, куда мама его до времени спрятала. Но вытаскивать сотик из коробки, распаковывать, чтобы испортить маме всю радость дарения?..

– А как же ты муху–то сделал? – нахально спросил Сёмыч.

– Я тогда другой режим выбирал. Для синтеза насекомых никакого сотика не нужно, – огрызнулся Саня. Немного поколебавшись, он пошёл к шкафу, под кучей одежды нашёл свой будущий подарок и нехотя вернулся с ним к столу. После осмотра коробки выяснилось, что мобильник мама уже доставала. Больше того, она даже вставила симку, так что у Сани окончательно отлегло от сердца. Со спокойной душой они с Сёмычом тщательно изучили Санин новенький сотик и поиграли на нём во все встроенные игры. Минут через двадцать Сёмыч сказал, что неплохо было бы закачать каких– нибудь новых игрушек. Тут приятели вспомнили наконец о синтезе друга. Саня, тяжело вздохнув, аккуратно положил на кучу листьев листок бумаги, на него сотик, и они снова подсели к монитору. Программа установила связь с мобильником и стала в него перекачивать какую– то информацию, сопровождая этот процесс космическим уханьем и бульканьем.

Проходила минута за минутой, а информация всё текла в маленький, блестящий, время от времени попискивающий в ответ компьютеру телефон.

– Давай пока телик посмотрим, – предложил Сёмыч. Саня согласился, и они пошли в комнату родителей. Сейчас там было безлюдно, и приятели почувствовали себя очень раскованно. Особенно Сёмыч. Он завалился с ногами на диван, закинул руки за голову и после некоторого раздумья сказал, что люстра у Саниных предков контрафактная. Саня не знал, что означает слово «контрафактная», и обиделся не на шутку.

– Тебя в гости позвали, как друга, а ты гадости говоришь, – высказал он свою обиду.

– Да ты чего, я же говорю, ненашенская у вас люстра, крутая, то есть, – удивился Сёмыч, который, оказывается, вкладывал в слово «контрафактный» самый что ни на есть положительный смысл.

Они стали смотреть какое–то кино. Фильм оказался убойным ужастиком, и приятели так увлеклись, что не заметили, как за окном стемнело. Полумрак комнаты, освещённой бледным мерцанием экрана, многократно усиливал страх, рождаемый крадущимся убийцей – главным героем фильма. Девочка, которую искал убийца, сидела в тёмной комнате под столом и тряслась от страха. Убийца неумолимо, метр за метром, сокращал расстояние до жертвы. Вдруг Сёмыч вздрогнул невпопад и шёпотом спросил:

– Тебе не кажется, что чем–то пахнет?

– Очень смешно, – ответил Саня, но, принюхавшись, сам почувствовал какой– то странный запах. Он шёл из комнаты, где у них должен был идти синтез дружественного существа.

– По–моему, это пахнет не листьями, – тоже перейдя на шёпот, произнёс Саня, и они уставились на тёмный проём двери.

«Ну вот и всё!» – раздался сзади злорадный крик. Ребята невольно пригнули головы и обернулись. На экране забившаяся в угол девочка с ужасом смотрела на приближавшегося к ней монстра.

– Где пульт? – прошептал Сёмыч. – Надо хотя бы этого нейтрализовать.

Саня, постоянно оглядываясь на дверь, подошёл к телевизору и для надёжности выдернул его из розетки. В комнате стало совсем темно. Сёмыч поднялся с дивана и начал пятиться назад, пока спиной не почувствовал Санину руку.

– Да стой ты. Надо просто пойти и включить свет, – сказал Саня, пытаясь придать своему голосу уверенность. Но получилось это таким затравленным, едва слышным шёпотом, что приятелям стало ещё страшнее. Прошло минуты три напряженного молчания, пока Сёмыч собрался с духом и прошипел в ответ:

– Вот иди и включи.

– Если я включу свет в этой комнате, то мы на какой– то миг ослепнем и можем стать легкой добычей, – рассудительно заметил Саня, хотя от слова «добыча» целые эскадроны мурашек запрыгали у приятелей по спинам.

– Тогда включи свет там, у него… – сказал Сёмыч и сделал ещё один небольшой шажок назад. Саня прижал указательный палец к губам, давая понять Сёмычу, что нужно переходить на язык десантников. Сёмыч в знак согласия изо всех сил закивал. Саня, ткнув себя пальцем в грудь, показал путь по левому, дальнему краю комнаты, где должен был идти десантик– Саня. Показав на Сёмыча, Саня чиркнул указательным пальцем по темноте и наметил быстрый и короткий путь к двери для десантника–Сёмыча. Сёмыч активно замотал головой, выражая явное неодобрение. Саня махнул на него рукой, и приятели на время прекратили обсуждение, вслушиваясь в звенящую тишину соседней комнаты. Вдруг оттуда донесся оглушительный для приятелей шорох. Они, не сговариваясь, одновременно сели на корточки, прижавшись друг к другу плечами. Сёмыч с минуту, наверное, лихорадочно произносил пальцами какую–то речь, но Саня не смог понять даже общей её направленности.

– Ладно, говори так, – шепнул Саня приятелю, не сводя глаз с контура двери.

– Когда у тебя родители придут? – облегченно выдохнул Сёмыч, как будто у него вынули кляп изо рта.

– А сколько сейчас времени? – ответил вопросом на вопрос Саня.

– У меня подсветка на часах не работает, – прошептал Сёмыч. Саня горестно вздохнул и начал выдвигать новый план. Он заключался в том, чтобы совершить совместный отчаянный рейд до двери комнаты и закрыть её. На том и порешили. Двигаться решено было ползком, чтобы в случае чего быстро укрыться под диваном.

Вытянувшись на полу, начинающие десантники проползли сантиметров двадцать и остановились. Оказалось, что при таком способе передвижения они создают в сотню раз больше шума, чем если бы они крались на цыпочках. Положив подбородки на линолеум, приятели замерли, пытаясь утихомирить свое шумное дыхание. В это время Сёмыч почувствовал, как на его правую руку, лежавшую в пыли под диваном, кто– то заползает.

– Ай! – придушенно вскрикнул Сёмыч, судорожно затряс кистью, а потом, уперевшись руками в пол, попытался встать, но зацепился головой за книжную полку. Удар был настолько силен, что Сёмыч заорал и снова оказался на четвереньках. На его беду, на этой книжной полке стояла бронзовая статуэтка Льва Николаевича Толстого килограмма эдак на три. Великий писатель сидел, задумавшись, на здоровенном бронзовом пне и грустно смотрел на выцветшие обои Пистолетовых. После удара он покачнулся и вместе с пнем рухнул на многострадальную голову Сёмыча. Истошный визг невезучего десантника мгновенно оборвался, и в воздухе повисла звенящая тишина.

Саня почувствовал, как от страха желудок у него сжался в кулак, если так можно выразиться. Пистолетов вскочил и бросился в коридор. Обезумев от страха, он начал беспорядочно натягивать на себя шапку, чей–то ботинок, куртку… Из комнаты, где стоял компьютер, вновь послышался шорох. Сердце у Сани сжалось, и он уже хотел выскочить из квартиры в том, что успел надеть, но тут его обожгла мысль: «Сёмыч!» Спотыкаясь, в одном ботинке, Саня залетел в комнату, подхватил Сёмыча подмышки и поволок к двери. В коридоре, поддерживая одной рукой раненого друга, Саня зажёг свет. То, что он увидел, заставило его забыть о монстре в комнате. У Сёмыча на голове была рана размером сантиметра три, из которой довольно сильно сочилась кровь. Волосы возле раны слиплись, а кровь, пробив себе русло, стекала уже по щеке. Саня бережно прислонил друга к входной двери и набрал на телефоне спасительные цифры…

Скорая приехала через пятнадцать минут. Сёмыч к тому времени уже очухался, но так и сидел в коридоре бледный и потерянный, прижимая к ране носовой платок. Саня сидел рядом с ним на корточках, держа в руках стакан воды. (Из фильмов про войну Саня знал, что истекающие кровью раненые всегда просят пить).

Врач, молодой высокий парень лет двадцати восьми, осмотрел рану, промыл её и сказал, что Семена нужно везти в больницу, чтобы наложить швы.

– Меня зовут Александр Петрович. Кто из вас хозяин квартиры? – спросил он, оглядывая испуганных пацанов.

– Я, – ответил Саня.

– Нужно позвонить его родителям и сообщить о том, что произошло, – сказал Александр Петрович, складывая свои медицинские принадлежности в железный докторский чемоданчик.

Сёмыч объяснил, что звонить сейчас бесполезно, потому что из родителей у него есть только мать, и она сегодня дежурит в ночь.

– Я с вами поеду, – твердо сказал Саня, глядя на бледное лицо друга. – А родителям сейчас напишу записку…

Швов Сёмычу наложили аж семь штук, и он ходил в школу с довольно смешной шишкой, прикрытой здоровенным лейкопластырем. Но над ним мало кто смеялся, потому что Сёмыч к тому времени уже три года занимался дзюдо. И Саню корвалолом больше никто не называл. Потому что Сёмыч был теперь его лучшим другом. А из сухих листьев кроме отогревшегося жука–рогача, который так напугал Сёмыча, ничего больше не вышло. Наверное, программа была контрафактная…