В тот год в горах Гугарка на севере Армении осень наступила быстро. В хмурую, дождливую погоду идти по липкому суглинистому грунту было тяжело, особенно в гору. Издалека старик-пастух, которого мы увидели, выглядел на фоне пожухлого, с каменными выступами склона горы как-то сиротливо. Он стоял, грудью опираясь на пастуший посох, и, кажется, был уверен, что мы обязательно подойдём к нему. Он был прав – вдали от населенных пунктов радостна каждая встреча с человеком, тем более в это время года, когда в горах почти безлюдно.

Несмотря на злобный лай собак, охранявших небольшую отару овец, вскоре мы стояли рядом со стариком. После обычных для случайного знакомства расспросов – кто мы, откуда родом, куда идём, – старик закурил предложенную сигарету. Разговорились… Я рассказал, что мы – геологи, собираем образцы горных пород и минералов, чтобы составить геологическую карту.

– А я – живу здесь в горах один, как говорят, за версту – кругом никого. В неделю один-два раза приходит внук и приносит продукты. До деревни нашей недалеко: по ту сторону той высокой горы, она Круглой шишкой зовётся, – сказал пастух.

Пора было двигаться дальше. Я хотел попрощаться, но старик попросил задержаться и… показать собранные камни. Просьба, можно сказать, была неким исключением из неписанных правил гор – не проявлять излишнего любопытства по отношению к встречным. Во всяком случае, за годы моей работы такое ещё не случалось.

Мой напарник, молодой деревенский парень, развязал рюкзак и начал доставать из маленьких ситцевых мешочков камни. Старик с интересом рассматривал их. Когда очередь дошла до голыша желтоватого халцедона, он взял камень в руки, провёл по нему – словно погладил – шершавой ладонью и сказал:

– Это лисий камень, да, он! – Потом задумался и, загадочно улыбаясь, признался: – Мне было интересно: есть ли он здесь – в этих местах.

Предугадав мой очевидный вопрос, старик как бы переспросил:

– Почему он так называется? А вот послушай. Этот камень такой же рыжеватый, такой же гладкий и вёрткий, как лиса, и так же, как она, норовит выскользнуть из рук. Но не это главное – у таких камней повадки как у лисы: появятся неожиданно, и так же неожиданно исчезнут. Сегодня камень лежит на земле, а пройдёшь завтра – его уже нет. Потом может снова появиться: на том же месте или неподалеку. А знаешь почему? Лиса, как гласит предание, – хитрый и ловкий оборотень, может принять любой облик. В поле, на пашне, видя опасность в лице человека, превращается в камень. И не только сама – этой хитрости она обучает и своих лисят. Вот потому иногда ты видишь целое семейство – пять-шесть, а то и дюжину таких лисьих камней. Они даже зарываются в землю – каждый в свою нору. А уйдёт человек, камень вновь оборачивается лисой, выходит из земли, и всё семейство уходит с этого места. Но потом лисы возвращаются – ведь здесь их дом. Многие недолюбливают лису, считают её мстительной, злой. Она действительно такая, но только для недобрых людей, зато щедро одаривает тех, кто не трогает её. Вот и ваши красивые камни – это подарок лисы: видимо, вы ей чем-то понравились.

Старик прищурился, машинально окинул взглядом отару овец и продолжил:

– Говорят, если человек будет держать в руке зуб лисы, то собаки испугаются и не станут лаять на него, не укусят. Мои собаки залаяли, потому что у вас нет такого зуба.

Трудно было понять, шутит или всерьёз говорит пастух. Впрочем, если и шутит, то немудрено: разница в годах была по меньшей мере тридцать пять – сорок лет.

– А ты знаешь, что сало лисы – хорошее лекарство? В старину люди растапливали такое сало на медленном огне и по каплям вливали в ухо – оно исцеляло тугоухость, да и вообще лисье сало устраняет всякую ушную и костную боль. А тому, кто отправлялся в дальний путь, натирали салом руки и ноги. И сколько бы ни шёл человек, не уставал. Вам, геологам, такое сало, наверное, оказалось бы в самый раз.

– Неужели это правда? – не выдержал мой напарник. – Я знаю о целебных свойствах медвежьего сала, ну ещё барсучьего. А вот о лисьем – не слышал…

Беседа определенно выходила из «каменной» колеи. Отыскав в полевой сумке несколько кусочков красиво окрашенного халцедона, я выложил их на ладони и показал старику.

– Скажи, – обратился я к старику, – почему лисий камень бывает стольких цветов: этот, красно-коричневый, например, называется сардом; под солнцем он будто бы краснеет, как девица, становится цвета красного вина; жёлтый, цвета лимона – церагат, а такой – нежно-розовый – называется сердолик?

Старик снисходительно прищурился:

– Не знаю, как вы их называете, но для меня все они цвета лисы, все они – лисьи камни. Почему разного оттенка? Так ведь и лиса бывает разной: зимой одного цвета, летом – другого, осенью – третьего. В наших краях водятся не только серые и рыжие, но также красные лисы; ты, небось, таких и не встречал? Вижу, не веришь – улыбаешься. А ты найди время и зайди вот в то ущелье, – он махнул рукой вдоль синей гряды гор, – там пройдись по пашне, и найдёшь разные лисьи камни. Если же не встретишь их в первый раз, не отчаивайся, вернись туда через некоторое время.

В ту осень не удалось исполнить напутствие старика. Да и предание, если говорить откровенно, скорее смахивало на добрую сказку для малышей.

…Вернувшись из экспедиции в город, я попытался по справочникам и лапидариям узнать что-нибудь о лисьем камне. Увы, поиски оказались тщетными. Правда, обнаружил, что с животным миром связаны названия многих камней. Так, испокон веков известен безоаровый камень, или безоар, – из внутренностей безоарового козла. Армяне называли этот камень «тунадег» — противоядие. Многие владыки Востока всегда держали при себе безоар – на случай возможного отравления. Правда, в его полезные свойства верили не все. Наполеон, например, получив в подарок от шаха Ирана такой камень, приказал бросить его в огонь: не верил он в целебные свойства камней. Возможно, зря: многие полагают, что император был отравлен…

Во внутренностях леопарда, правда, почему-то только у самок, находили и использовали в лечебных целях так называемый «леопардовый камень». В старину, в качестве целебных, применяли также петушиный, голубиный, рыбий, орлиный, ласточкин камни. В наши дни популярны другие «животные» камни: кошачий глаз, тигровый глаз, соколиный глаз. Их используют в основном в ювелирных целях.

Узнал я и о лисьем сале: согласно старинным лечебникам, у лисьего сала действительно множество полезных качеств, в частности, оно считалось хорошим средством от усталости и ревматизма. Но о лисьем камне нигде не упоминалось…

Годы спустя один из моих маршрутов пролегал вблизи того ущелья, на которое когда-то указал старик. На краю свежевспаханной пашни начинался двугорбый скалистый отрог с жилами молочного кварца, из которых мне нужно было отобрать несколько проб на золото. Вспомнив слова старика, я решил пройтись по пашне и невольно оглянулся, будто мог увидеть поблизости старого пастуха…

Вдали покрытые снежными узорами синие горы замыкали ущелье. Нависшие на них грозовые тучи готовы были пролиться дождём… Вскоре, действительно, начал покрапывать дождь, и на пашне то и дело стали попадаться мелкие куски халцедона, яшмы, агата! Особенно обрадовали меня окатанные, будто полированные голыши красно-каштанового сарда, на мой взгляд, самые красивые из халцедоновых камней. Усилившийся дождь уже не мог остановить меня: мокрые самоцветы, словно волшебные цветные магниты, притягивали руки. Мне не хотелось уходить. Отправив напарника укрыться под ближайшим деревом, я продолжал собирать образцы. Засовывал их в карманы, в полевую сумку, находил всё новые. И, вдруг, – что это: на гребне чёрной борозды, где не было ничего, абсолютно ничего, вдруг прорезывается серо-жёлтое пятно, с ноготь! Пятно буквально на глазах становится больше и больше и превращается в агат, точнее – в буро-жёлтый сардоникс. Потом неподалеку в земле появилось другое «растущее» пятно: красная яшма! Буро-чёрная почва пашни начала расцвечиваться жёлтыми, серыми, розовыми «цветами» – «лисье семейство» выходило из «нор»!

Теперь уже нетрудно было понять истоки предания: дождь смывал с камней землю, обнажал и очищал их. Потом ветер запорошит землей и пылью, вновь захоронит многие куски лисьего камня. И если пройтись по тем же местам через некоторое время, покажется, что многие из них просто исчезли. А будущей весной плуг проложит новые борозды и вынесет из глубинных слоев почвы те же или другие куски цветного камня, захоронит часть старых. Так дожди и ветры, словно соревнуясь, «показывают» или «прячут» самоцветы, отводя красивым голышам всё новые места…

Загадка «лисьего камня» проста ещё и потому, что чёрные или серые камни обычно не привлекают внимание людей. Яркие же, особенно жёлтые и красные, – как бы «фотографируются» в памяти…

Некоторые халцедоновые камни из безымянного ущелья хранятся в моей коллекции самоцветов. Вопреки всем канонам минералогии я по-прежнему называю их лисьими камнями. Как дань уважения к мудрому старику, с которым встретился в годы исканий и надежд…