Провеснело и продятлило!
Я хочу, чтоб солнце в сад лило!
Снег лежит? Не надо здесь его!
Я хочу, чтоб было месиво!
Я хочу, чтоб было здорово,
Холодрыга живодерова!
Чтоб собаки были лайными,
Чтобы птицы были стайными,
Шли б, носы не опустив мы, и
Чтоб стихи все были рифмые.
Лето я на мякине не проведу,
Я проведу его к осени по линейке.
Не захочу я увидеть, как листья спадут,
Лета мне хватит на перезаряд батарейки.
Я не возьму его за руку, ветку, листок,
Я проведу его взглядом и провожу его взглядом,
Сяду и отдохну. Приготовлен урок.
Собран портфель. Больше нету задания на дом.
(2002)
Лев Оборин, 16 лет
Лев Оборин, 1987 года рождения, член детской студии «Жизальмо». В 1996 г. стал номинантом Первой Национальной Премии Детского Творчества «Призвание» в номинации «Поэзия». С 1999 года – стипендиат Межрегионального благотворительного фонда «Новые имена» Российского Фонда Культуры в номинации «Поэзия». В 2002 году стал стипендиатом Президентской программы «Одаренные дети России». Награжден дипломом Министерства образования РФ.
Уважаемые Читатели!
Когда я был маленьким, я, как и вы, очень любил читать. Да и сейчас люблю.
Ещё больше я любил писать.
И в том, и в другом случае – погружение в слова. Для меня знакомство со словами, как ни странно, началось с холодильника. Родители купили мне пластмассовую азбуку на магнитиках и примагнитили её на железный холодильник. Я выучил буквы, и тут-то началось самое интересное.
Буквы начали у меня складываться в слова. Когда это получалось, я приходил в неописуемый восторг – бегал по коридору и выкрикивал новые слова направо и налево.
Когда я подрос, я начал писать стихи и рассказы. Пишу до сих пор – и всегда ко мне приходит это ощущение восторга. А когда я стал вдобавок переводить с английского языка – восторг удвоился – ведь теперь меня окружали и английские слова, и русские. И радость помогала мне перебороть страх: а вдруг чего-нибудь напутаю, не так переведу.
Для меня создание чего бы то ни было – стихотворения ли, рассказа, просто какой-нибудь фразы – это в первую очередь радость. Иногда кажется, что стихи я пишу, только чтобы ощутить волшебство – как приходят слова и сплетаются в строчки. И когда то, что написано, продолжает жить своей новой бумажной жизнью – появляется в журнале, например – это даже удивительно для меня.
Ваш Лев Оборин
Атлантида как в воду канула
Бормашина слмлсь
Гуманоид понял, что он не в своей тарелке
«Головоломка», записки каратиста
Жалоба гвоздя: «Ты меня в гроб вгонишь»
Заработок парикмахера висит на волоске
Кафельный торт
Реклама грелок: «Кто-то нагрел на этом руки»
Рулетка «Надо сматываться»
Стреляя в кобру, попадай в очко
Сколько волка ни корми – он всё ест
Турагенство «Мы пустим вас по миру»
Фраза Мойдодыра: «Таз уполномочен заявить»
Швырнуло ветром. Смыло волной. Укусило осой.
Когда на суздальские храмы
Лучи выплёскивал закат,
Я видел луговые травы,
Я слышал: гуси голосят.
А утром звезды догорали,
Упав на древние кресты.
И ветер шевелил кусты,
И август был не за горами.
Дождливые бывают дни,
Березы мокнут,
И вспархивают воробьи,
И бьются в окна.
Последняя пчела с пыльцой
С цветка слетела,
Намокло старое крыльцо
И потемнело.
Как обычно – понедельник
На окне застыл,
Солнце снова осветило
Старые кусты.
Ветки яблони на крыше,
Яблоки на них,
Зреют яблоки и слышат,
Как проходят дни.
Дни идут все тише, тише,
И уже одни
Только яблоки и слышат,
Как проходят дни.
Разговор зашел о попугаях.
- Попугаи – прелесть! – заявил Будильников. – Я всю жизнь держал попугаев. И буду держать! Никто не помешает мне разводить попугаев!
- А мне больше нравятся канарейки, - осмелился возразить Затульник. – Они такие желтеньк…
- МОЛЧАТЬ! – закричал Будильников. – Канарейки – просто ерунда! Они не умеют разговаривать!
Затульник поразмыслил и снова попытался отстоять честь канареек.
- Если канарейкам поставить швейную машинку, начать шить, они будут смешно ве-рещать. Вот так: чик-чик-чик-чик!
- А попугаю никаких машинок не надо. Он и так говорить может.
- Говорят, волнистого попугайчика трудно обучить говорить. Он туповатый…
Тут Будильников разъярился и стукнул Затульника. Затульник повалился на пол, притворно стеная. Будильников сорвал со стены календарь с канарейками и порвал.
Затульник испугался.
- Я тоже люблю попугаев, - признался он. – Я… всегда их… в детстве… любил. Хо-рошие птицы.
Будильников поднял Затульника с пола и повёл в ресторан.
Некоторые хирурги, увидев, что сейчас им придется резать курицу, приходят в заме-шательство. И особенно пришел в замешательство один мой знакомый хирург.
Звали этого хирурга Василий Андреевич Млекопитайцев. Кстати, друзья дразнили его Млекокитайцевым. Известно ведь, что китайцы не пьют молока. Вдобавок глаза у Васи-лия Андреевича были раскосые.
И вот однажды купила семья Василия Андреевича живую курицу. А резать все отка-зываются. Подходит жена к Василию Андреевичу. Ты, говорит, у нас хирург, ты и режь.
Тут-то Василий Андреевич и пришел в замешательство.
Перевод с английского Льва Оборина
Отрастите усы подлинней –
Будет слышно, как ветер в них шепчет.
Привяжитесь усами к сосне,
Только ветку найдите покрепче.
Набежит ветерок – оттолкнитесь ногами
И качайтесь! А сколько – решайте сами!
Сказала букве «Г» Однажды буква «А»: «Я просто разрываюсь, Но я ведь так важна!» Подумай: без меня И Ваня будет «Вня», И кошка будет «Кошк», И ложка будет «Ложк». Не будет океана. Ну разве это ложь? А «Г» и говорит: «Меня не проведёшь. Будет Вня смеяться, И мяукть кошк, Окен – волновться, И рботть ложк. Все на месте будет, Коль тебя не будет!»
Эдику Снежинкину 11 лет. Стихи начал писать с 3 лет. Мама всегда записывала за ним каждое слово. С 4 лет посещает литературную студию «Зайчик-попрыгайчик». Учится в 7 классе школы с углублённым изучением иностранных языков № 36. Также учится в музыкальном училище им. Гнесиных по классам валторны, скрипки и фортепиано. Посещает художественную студию «Юная кисточка». Стихи Эдика неоднократно публиковались в газетах «Осенний лист», «Пионерская правда», «Кушай кашку», «Вундеркинд», «Столичное настроение». Весной 1999 года у Эдика вышел первый стихотворный сборник, летом 2000 года – второй.
Стихи Эдика впервые попались мне на глаза в 2000 году. Я сразу понял, что это – новый талант нашей русской литературы. Со временем он разовьется в гений. Мой совет юному Эдику – не зазнаваться.
А. Вознесенский.
Я впервые познакомился со стихами Эдика и с его очаровательными родителями в 1998 году, когда он привели его ко мне на «прослушивание». Я сразу понял, что стихи его неординарны, и мальчик чрезвычайно талантлив. Удачи, маэстро! Только не зазнавайтесь.
А. Битов
Эдика я знаю давно, но впервые пишу предисловие к его сборнику. Он очень способный, одарённый мальчик. Стихи его живы, динамичны, по-детски восхитительны. Я считаю поразительным тот факт, что в нашей несчастной стране появляются яркие таланты – и таланты детей! Пусть только Эдик не зазнаётся.
Е. Евтушенко
Я вообще-то далёкий от стихов человек, но, когда родители Эдика попросили меня написать предисловие к его сборнику, я сразу согласился. Дело в том, что об Эдике я слышал и раньше. Он, как говорят, юный Пушкин! Очень хорошо. Возможно, раз он всесторонне одарён, когда-нибудь, он заинтересуется скульптурой. Только пусть не зазнаётся.
З. Церетели
Он не зазнается, гении на это не способны! А вообще-то, Эдик – мальчик умненький. Вот только бы не зазнался.
И. Хакамада
Я ничего не слышал об Эдике, но детишек я люблю. Пусть не зазнаётся!
М. Джексон
Я очень много слышал об Эдике Снежинкине, он, по-моему, гениальный ребенок! Просто чудо, пупочка, а какие стихи! Я обязательно переложу их на музыку!
М. Джексон
Наблюдаю я за кошкой,
Как она смотрит в окошко.
Кошка-кошка, моя кошка,
Молока ты съешь немножко!
Я увидел: в дельфинарии дельфины.
Ах, какие же у них гладкие спины!
Ты студия моя,
Хожу в студию я.
А зовут её «Зайчик».
Не простой, а «попрыгайчик»!
Вы только что ознакомились со стихами талантливейшего ребенка: Эдика Снежинкина. Не пропустите его следующий сборник, выходящий этим летом!
Ф. Киркоров
Снежинкин Эдуард Михайлович. Поэтический сборник «Дельфины». Печать офсетная. Гарнитура «Таймс». Подписано в печать 31. 12. 01. Сдано в набор 01. 01. 02. Тираж 3000 экз.
– Вы, господин Тортилленко, зря это самое… топор дома держите. Холодное оружие…
– Понимаю. Но не в силах расстаться.
– А тюкнете кого?
– Никого я не тюкну… им и тюкнуть-то никого невозможно. Сувенир. Из Японии привез.
– Вы что же, были в Японии?
– Случилось бывать.
– И топор оттуда?
– Да.
– И сенсэи им рубят?
– Сенсэи не рубят. Плотники рубят.
– Ежу понятно. А что плотники делают с деревом?
– Рукоятки… на такие вот топоры.
– Хм… а потом?
– Топор изготовят – и снова рукоятки рубят.
– Так что же там: топор делают, чтобы сделать другой топор?
– Ну да.
– Чудно… А хоть еще для чего идут топоры в ход?
– Идут. Тюкнуть кого. Вот так вот тюкают…
– Эй, эй, поосторожнее, господин Тортилленко!
– Настало время открыть вам правду. Я не Тортилленко. Я японец, по имени Джю Аюкадза. Кия!
Один мой знакомый очень любил хвастаться, что у него, мол, миндалевидные глаза. «А у меня зато глаза миндалевидные!» – говорил мой знакомый, если кто-то при нем рассказывал о своих делах.
Все его за это бахвальство не любили. Главное – никто не понимал, что это значит: миндалевидные. Если, думали многие, это что-то вроде «недальновидные», так чем же тут гордиться?
И вот однажды терпение людей лопнуло. Ночью они ворвались в дом моего знакомого и потребовали объяснить, что означает «миндалевидные».
Мой знакомый продрал свои замечательные глаза и ответил:
– Миндалевидные – это значит «формы миндаля».
– Чего формы?
– Миндаля. Это орех такой.
– Какой еще орех? Ты говори, не увиливай, а то хуже будет.
Знакомый мой подумал-подумал и говорит:
– Вот у древних египтян тоже были миндалевидные глаза.
– Ты, – говорят ему, – не египтянь тут, а отвечай, чем у тебя глаза лучше наших!
– Да не лучше, а просто особенные. Такие… как бы вам получше растолковать… узковатые, и…
– Так ты китаёза или египтянец?
– Или, может, ты – татаро-монгол? – острит один умник.
– Татаро-монгол! – закричали тут все. – Ах ты завоеватель! Завоевать нас решил, да? Внедряешься, да? Снова иго разводить будешь! Бей его, ребята!
Насилу тогда вырвался мой знакомый. Больше он своими глазами не хвастался.
Перевод с английского Льва Оборина, 14 лет.
Жил бегемот, и мечтал он летать, Летать, тра-ля-ля, тру-ля-ля. Пришил себе крылышки (весу под стать) Под стать, тру-ля-ля, тра-ля-ля. Взобрался на гору со снегом, туманом, Взобрался, тра-ля, тру-ля-ля, Что над облаками и под океаном, Поднялся, тру-ля, тра-ля-ля. счастливый конец: Подпрыгнул легонько, от счастья взревел, Взревел, тра-ля-ля, тру-ля-ля. И словно орёл, к облакам полетел, Взлетел, тру-ля-ля, тра-ля-ля. печальный конец: Подпрыгнул как жаба, как камень, упал, Упал, тра-ля-ля, тру-ля-ля, Все кости, бедняжечка, переломал, Сломал, тру-ля-ля, тра-ля-ля. конец для трусливых цыплаков: Вниз он взглянул и вверх он взглянул, Взглянул, тра-ля-ля, тру-ля-ля. И к дому затем своему повернул, Повернул, тру-ля-ля, тра-ля-ля.
Я – тумба,
Можно в меня положить что угодно,
Можно в сарае пылить год от года,
Мной любоваться, как носорогом,
Ножку сломать и лечить, как ногу.
Глупого можно сравнить со мною
Или меня с его головою
И пошутить: мне взяться за ум бы.
Я – тумба,
Можно моим любоваться телом
Или краску сдирать – от нечего делать.
Можно ударить меня от злости,
Можно играть на мне в карты и кости.
Можно сидеть на мне тихо и тупо.
Я – тумба.
Я вам полёт посоветовать как лекарство хочу.
Это отличная штука; здоровье она обеспечит.
Особенно потому, что может сказать «я лечу»
И мечтатель, который летит, и доктор, который лечит.
В коре деревьев сокрыта мощь,
В коре апельсинов сокрыта сладость,
А что я могу, и что мне мочь
От самого мига рожденья надо?
Какие же вещи я должен знать,
Какие же вещи мне знать не надо?
А может, мне просто стихи писать,
Ходя между сосен родного сада?
Такие событья. Такие дела.
Я сад исходил от края до края.
Но сколько природа в себе сплела,
Чего я ещё до конца не знаю.