(Из сборника «Рассказы маленького мальчика»)
Мы играем в футбол в нашем дворе. Мяч летает из угла в угол. У нас во дворе полным полно углов.
– Им есть, где разгуляться! – говорят наши родители.
И мы разгуливаемся вовсю. Дым коромыслом!
А после дождя в футбол играть совсем негде. Посреди двора – большая лужа.
Но вот приходит верблюд и медленно выпивает всю лужу. А потом уходит восвояси.
– Ура! – кричим мы. – Да здравствуют верблюды!
Мы снова играем в футбол. Целое утро, целый день и целый вечер. Потом снова льёт дождь, и лужа полным-полна.
Мы долго ждём верблюда. Но его нет. А в школе нам рассказывают, что верблюд – корабль пустыни и запасается водой на много дней.
Из-за этого верблюда мы теперь долго не сможем играть в футбол. От скуки мы валяем дурака.
– Им негде разгуляться, – с грустью говорят наши родители.
Они тоже ждут верблюда. Мы ждём верблюда все вместе.
Эта штуковина остановилась на рельсах – прямо напротив нашей дачи. Ее привез поезд. Она лежала в железнодорожном вагоне, огромная, изогнутая и торчала своими железячками в разные стороны.
– Вот бы этот старбердан к нам на огород! – мечтательно сказал папа.
– Чего-чего?! – не поняли мы с мамой.
– Как же еще назвать эту штуковину, если она непонятная?.. – пожал плечами папа.
– А зачем ее на наш огород? – осторожно спросила мама.
– Ну… мы могли бы на ней… матрацы сушить, – ответил папа.
– Ха! – сказала мама. – Матрацы можно и на заборе сушить.
– На заборе совсем не то, – возразил папа. – Вот старбердан дает стопроцентную просушку матраца!
Он схватил два наших матраца и побежал к железной дороге. Там папа забросил матрацы на эту штуковину-старбердан и стал любоваться.
– Вот это да! – закричал папа от восторга и даже заплясал вприсядку. – Эх, красота! Эх! Эх! Я не переживу, если мы не установим эту штуку на нашем огороде!
Пока папа плясал, поезд загудел, дернулся и медленно покатил вперед. И вместе с поездом покатили от нас наши матрацы.
– Машинисты! Машинисты! – закричал папа.
– Матрацы! Матрацы! – запричитала мама.
– Ура! Ура! – непонятно почему закричал я.
И мы вместе побежали за поездом. Когда папа понял, что матрацы уже не догнать, он остановился, махнул рукой в сторону уходящего поезда и сказал:
– Пусть кому-то будет мягко и тепло на этих матрацах!
При этих словах мама тихо заплакала. Ей было жаль уехавших матрацев. И тогда – чтобы поднять ей настроение – мы с папой запели прощальную матрацную песню, которую сочиняли прямо на ходу:
Прощайте, матрацы!
Прощайте, матрацы!..
Мама улыбнулась сквозь слезы и вместе с нами подхватила песню:
Прощайте, прощайте,
Матрацы, матрацы!
Пред вами открыты
Все в космосе трассы!
До встречи, до встречи
На Марсе, на Марсе…
— Что можно делать глазами?
— Смотреть.
— А ещё что?
— Можно и не смотреть!
— И всё? Неужели больше ничего-ничего не умеете? Тогда вам просто необходима
ГЛАЗАРИЯ, или ПРАВИЛА ПОЛЬЗОВАНИЯ ВЫРАЖЕНИЯМИ О ГЛАЗАХ
1. Если у вас ГЛАЗА РАЗГОРЕЛИСЬ (очень захотелось чего-то) или ГЛАЗА РАЗБЕГАЮТСЯ (не можете остановиться на чём-то одном), а то и вовсе ГЛАЗА НА ЛОБ ЛЕЗУТ (изумлены), то успокойтесь и НЕ РАСКИДЫВАЙТЕ ГЛАЗ (не глазейте по сторонам) — в этом удивительном мире еще не то можно увидеть.
2. Чтобы ВЫРАСТИ В ГЛАЗАХ (приобрести уважение) другого человека, вовсе не нужно СТРОИТЬ ГЛАЗКИ (кокетничать) и ЛЕЗТЬ В ГЛАЗА (стараться обратить на себя внимание), и ЕСТЬ его ГЛАЗАМИ (подобострастно смотреть). Иначе вы можете НАМОЗОЛИТЬ ему ГЛАЗА (надоедите). И человек, у которого ГЛАЗ НАБИТ или НАМЕТАН (опытный), СМЕРИТ вас ГЛАЗАМИ (посмотрит как бы оценивая), СВЕРКНЁТ ГЛАЗАМИ (выразит чувство гнева) и скажет: “С ГЛАЗ ДОЛОЙ!” (прогонит).
3. Если кто-то захочет вам ПУСТИТЬ ПЫЛЬ В ГЛАЗА (составить ложное впечатление о себе) или начнет СТРЕЛЯТЬ ГЛАЗКАМИ (игриво поглядывать) или даже ЗАМАЗЫВАТЬ вам ГЛАЗА (обманывать), то не надо ХЛОПАТЬ ГЛАЗАМИ (бездействовать).
Посмотрите ПРАВДЕ В ГЛАЗА (трезво оцените его) и, НЕ МОРГНУВ ГЛАЗОМ (не колеблясь), скажите ему В ГЛАЗА (открыто: “У вас ДУРНОЙ ГЛАЗ” (взгляд недоброжелательного человека).
4. Когда вам ПОПАДЕТСЯ НА ГЛАЗА (неожиданно встретится) человек, который С БЕЗУМНЫХ ГЛАЗ (возбужденный) идёт, КУДА ГЛАЗА ГЛЯДЯТ (куда попало), и к тому же у него ГЛАЗА НА МОКРОМ МЕСТЕ (часто плачет), НЕ ПРЯЧЬТЕ ГЛАЗ (не отворачивайтесь)! Помогите ему, сделайте ему что-нибудь РАДИ ПРЕКРАСНЫХ ГЛАЗ (из чувства симпатии).
Стоит вам освоить эти правила и, главное, — запомнить, что ГЛАЗА — ЗЕРКАЛО ДУШИ, как тут же наступит отличное настроение или ПОЛНАЯ ГЛАЗАРИЯ!
Недавно Кукумбер встретился с известным путешественником Севой Ивановичем Кулебякиным и показал ему новые номера журнала «Кукумбер». За те мгновения, пока прославленный путешественник листал журнал, его взгляд становился бархатным, буравящим, косым, молодцеватым, одичалым, бараньим, бесшабашным, взболтанным, стрелоподобным, дымным, осоловелым… Короче, это был говорящий взгляд.
И тогда Кукумбер задал С.И. Кулебякину вопрос:
– Есть ли у взгляда свой язык?
– Есть! – ответил ученый. – И очень красноречивый. Путешествуя по миру, я занимался не только изучением производимого глазами взгляда. Оказалось, что разные народы по-разному используют взгляд, когда разговаривают друг с другом.
1. Например, шведы во время разговора гораздо дольше задерживали на мне взгляд, чем англичане.
2. Индейцы племени навахо учили детей не смотреть на меня вообще.
3. У южноамериканских индейцев из племён витуто и бороро я наблюдал, как говорящий и слушающий по традиции смотрят в разные стороны.
4. А когда я выступал перед всем племенем бороро с лекцией об Издательском доме «Наша школа», индейцы попросили меня повернуться к ним спиной и смотреть вглубь хижины. Так у них принято во время публичных выступлений.
5. Японцы при разговоре смотрят на вашу шею. Глядеть прямо в лицо по их понятиям невежливо.
6. А вот у арабов просто необходимо смотреть на того, с кем разговариваешь. Иначе на тебя обидятся. Однако у большинства народов всё-таки не принято рассматривать человека, особенно незнакомого, в упор. Такое поведение могут посчитать оскорбительным…
Тут Кулебякин поёжился, вздохнул, припоминая, наверное, что-то не совсем приятное, и добавил:
– Хотя, если вам встретится незнакомец, который будет пристально рассматривать вас, не надо на него сразу обижаться и бросаться с кулаками. Может быть, он просто хочет с вами познакомиться?.. Я также пришел к выводу, что девочки у всех народов глазастее, чем мальчики, – продолжил Сева Иванович. – Они гораздо чаще и дольше смотрят собеседнику в глаза. Так задумано самой природой. Потому что все девочки потом становятся мамами и должны будут по взгляду понимать своего ребенка, еще не умеющего говорить.
Кулебякин задумался, но тут же неожиданно предложил:
– А давайте сыграем в гляделки?
– Как это? – немного испугался Кукумбер.
– Будем смотреть друг другу в глаза. Кто первый отведет взгляд в сторону, тот и проиграл.
Они стали играть в гляделки. Глядели-глядели, глядели-глядели… И Кукумбер заснул. Когда он проснулся, Севы Ивановича рядом уже не было.
– Мама, встань, пожалуйста, на голову, – попросил я, стоя на голове.
– Ну, уж нет! – резко отказалась мама. – Моя голова для другого дела.
– Папочка, встань, пожалуйста, на голову, – попросил я.
– Может быть, ещё и ушами похлопать?! – возмутился папа. – Ты посмотри на маму, на меня, на кота Лукьяна, наконец! Разве мы стоим на голове?! Ты в меньшинстве. Значит, ты не прав!
Тогда я раскрыл свои книжки там, где в них были картинки, и поставил всех нарисованных девочек и мальчиков, тётенек и дяденек и даже одного милиционера на голову.
– Ну, а теперь кто в меньшинстве? – спросил я.
– Если тебе так нравится, стой на голове, – сдались мама и папа. – Только мы не пойдем у тебя на поводу.
Но вот наступил мой день рождения. И ради этого события мама и папа решили пойти у меня на поводу – встали на голову. Мама на свою, папа на свою.
Прихожу я из школы и вижу эту удивительную картину. А родители говорят:
– Поздравляем с днём рожденья! Это наш сюрприз!
Только они не привыкли вверх ногами разговаривать, им тело на подбородок давило и говорить мешало. Поэтому вместо «Поздравляем с днём рожденья!» у них получилось «Пзвзэм здн рэшди!»
Но я то всё понял. И обрадовался этому сюрпризу на голове больше всякого подарка на ногах. И сам тут же на голову встал.
Скоро родители устали стоять на голове и хитренько так говорят:
– Мжбыт сесь зстл ипит чэстртэм.
Что означало: «Может быть, сесть за стол и выпить чая с тортом?»
– Нет, – говорю я нормальным языком (я же тренирован в головном состоянии). – Хоть я и люблю торт, но давайте, пожалуйста, ещё немножко постоим.
Так мы и простояли на головах весь вечер. Потом от усталости сразу спать легли.
И засыпая, я бормотал:
– Чай с тортом все пробовали. А вот дня рожденья на голове ни у кого не было…
Ветер гнул деревья в дугу. Они наклонялись в ту сторону, где под деревьями сидел мой папа. Он был задумчивый и грустный, как пингвин в ожидании Северного сияния.
Мама взглянула в окно на папу и сказала:
– Чего это он там делает?
– Проветривается, – сказал я.
– А, по-моему, он простужается, – сказала она. – Сходи за ним и приведи его домой.
Когда я подошел, папа расстёгивал рубашку и подставлял свою голую грудь упругому ветру.
– Ты чего делаешь? – спросил я.
– Распахиваю душу всему миру, – ответил папа.
От удивления я даже икнул, но папа тут же всё объяснил:
– Видишь: деревья, как огромные веники, гнутся в мою сторону – это они сметают из воздуха всякие чувства, мысли и вести в мою распахнутую душу. И я становлюсь мудрее!
– А если они наметут тебе всякой чепухи: глупых и злых мыслей?! – испугался я.
– Нет! – смело ответил папа. – Дурные мысли меня не коснутся. Вот!
И он показал пальцы, сложенные крест-накрест.
– Ага! – догадался я. Я-то знал, что так надо держать пальцы при встречах с ведьмами и колдуньями, чтобы они не навеяли тебе чёрных мыслей.
– Ну, ладно, – сказал папа. – Я еще посижу тут, на ветру, а ты иди – помоги маме по дому.
Мы с мамой пропылесосили ковры в комнатах и вымыли пол на кухне. А тут и папа возвратился, светящийся от радости.
– Ну, что скажешь? – спросила мама, выжимая половую тряпку.
– Жизнь прекрасна!!! – завопил папа и крепко-крепко обнял нас с мамой.
От него шла такая сильная сила, что нам показалось, будто мы стали лёгкими-лёгкими и вот-вот взлетим прямо к небу. Прямо туда, откуда с огромной высоты, задумчивый и грустный, как пингвин в ожидании Северного сияния, на нас с надеждой глядит наш Боженька.
Люблю греться на солнышке. Сядешь во дворе на скамейку и греешься. Можно ещё в лес пойти или на пляж. Везде – солнце!
Это летом так хорошо. А зимой на пляже не согреешься. И в лесу снега полным-полно. Увязнешь по горлышко и… И привет!
Зимой я греюсь на солнышке дома. Жаль только, что стены мешают солнцу осветить комнату целиком. Вот луч и прорывается сквозь окно, греет комнату по кусочкам. Сначала кресло, потом пол, потом шкаф. И я догоняю солнечный луч, сижу то в кресле, то ни полу, то на шкафу.
И вдруг луч ложится на стену. Как же быть?! Ведь так хочется погреться на солнышке…
– Эх!
И я забираюсь на стену!
Там тепло-тепло, даже спать хочется. Я засыпаю и не слышу, как в комнату входит мама.
– Ты зачем на стену забрался?! – спрашивает она.
– На солнышке греюсь, – говорю я, открывая глаза.
– Солнце уже на потолке, – говорит мама.
И, правда, пока я лежал на стене, солнце на потолок убежало.
– В новой рубашке на потолок не лезь, – строго говорит мама. – Перепачкаешься в побелке.
– Ладно, – соглашаюсь я. И надеваю старую, рваную рубаху.
Запасайтесь морковкой!Мама очистила мне морковку.– Хрум-хрум-хрум, – начал я.– Здорово у тебя получается! – позавидовала мама. И очистила
морковку себе.– Хрум-хрум-хрум, – начали мы с мамой.– Чего это вы тут делаете? – удивился папа, заглянув на кухню.– Морковку жуём, – говорим мы.И папа очистил себе морковку. Стали мы жевать втроём.– Хрум-хрум-хрум!Тут к нам в дверь постучали.– Чего вы делаете? – спросила соседка. – У нас в квартире от вас
шумно.– Морковку жуём! – говорим мы.И соседка присела за стол.– Хрум! Хрум! Хрум! – хрумкали мы вчетвером.Потом к нам зачастили соседи по подъезду.– Чего вы тут творите?! – изумлялись они.– Морковку жуём! – отвечали мы.И они по очереди присоединялись к нам.– Хрум!!!! Хрум!!! Хрум!!! – хрумкали мы все вместе.У нас с полок стали падать кастрюли. Стол и шкафы ходили ходуном.
Оконные рамы хлопали, стёкла дребезжали.Прохожие останавливались возле дома и смотрели на наши окна.– Эй! Чего вы там затеяли?! – кричали они. – Морковку жуём! – вопили мы в ответ. – Хрум!!! Хрум!!! Хрум!!!Во дворе зашумели деревья, тревожно закричали кошки. Ещё немного, и
мы устроили бы МОРКОВНЫЙ УРАГАН. Да вот только морковка кончилась…
У одной мухи разболелись зубы. Она уже не могла жужжать по-прежнему, всей пастью: жжжЖЖЖ… Она жужжала сквозь сжатые от боли зубы: ПССС… Псс… псс…
И кусаться по-прежнему она уже не могла, только тюкалась в тело жертвы воспаленными деснами: тюк… тюк… тюк…
«И это жизнь? – спросила себя муха и сама себе ответила: – Нет, это мука. Пора кончать счеты с жизнью…»
Она разогналась, зажмурила глаза и, выставив вперед больные зубы, со всего маха врезалась в железно-бетонную стену жилого дома.
– Ба-БАХ!!!..
… Вы слышите, как время от времени раздаются удары, от которых сотрясается ваш дом? Это мухи с больными зубами бьются в стены.
После этого на стенах нередко возникают ветвистые трещины. Их приятно рассматривать в минуты отдыха.
Одна муха летела над картофельным полем. А внизу хулиганы швырялись картошкой.
– Швырь-швырь! Швырь-швырь! Швырь-швырь!
– Бум!!!
Это картошка попала мухе прямо в ухо.
Муха потеряла сознание и сорвалась в пике. Она стремительно падала вниз и вот-вот должна была столкнуться с ЗЕМНЫМ ШАРОМ.
Но в нескольких метрах над землей муха очнулась, вышла из пике и… избежала столкновения.
Муха осталась жива, но оглохла вследствие ЗАКУПОРКИ левого слухового канала картофельным клубнем.
Чего только не делала муха, чтобы избавиться от противной картошки!
Она несколько раз нарочно срывалась в пике, тряся левым ухом. Выполняла фигуры высшего пилотажа, в том числе и петлю Нестерова. Но безуспешно: картошка продолжала торчать в ухе.
Тогда муха, не выдержав мук, начала приставать к гражданину Дубову А.Н. Она лезла к нему в рот, в глаза, щекотала в носу…
Гражданин Дубов А.Н. терпел долго, ведь он не привык обижать маленьких мух. Вот он терпел, терпел, а потом не выдержал и ка-А-А-АК даст мухе по морде!!!..
От такого мощного удара картошка из левого уха мухи вылетела со счастливым свистом.
– Ура! – закричала муха. – Я снова слышу!
И она тут же полетела в консерваторию имени Петра Ильича Чайковского слушать пьесу Николая Андреевича Римского-Корсакова «Полёт шмеля».
Один мальчик, Федя Григорьев, влюбился в одну девочку, Померанцеву Машу. Влюбиться-то он влюбился, но не был уверен: по-настоящему или нет?
И тогда он стал читать разные книги про любовь, чтобы отыскать приметы настоящей любви.
И вот в одной толстенной книжке он нашёл такую Мысль: если ты по-настоящему влюблён в кого-то, значит, ты должен любить всё-всё-всё вокруг – весь мир.
И Федя решил проверить свои чувства.
– Вот, например, я не люблю гречневую кашу, – сказал он себе, – но если я по-настоящему влюблён в Померанцеву Машу, значит, я должен любить и кашу…
Также Федя не любил яичный желток, селёдку, овсяное печенье, компот из сушёных яблок, солянку, лимон, хлебные корки… Но больше всего на свете он ненавидел чеснок!
И вот Федя поместил перед собой на стол все эти продукты и спросил себя: люблю ли я их?..
Но тут раздался телефонный звонок. Федя поднял трубку и обомлел: звонила Маша Померанцева и приглашала его в кино.
Федя договорился с Машей о встрече, потом как в тумане подошёл к столу с нелюбимыми продуктами, медленно съел всё и закусил тремя головками ненавистного чеснока. Потом вдруг встрепенулся и побежал в кинотеатр покупать билеты.
– От тебя сильно чесноком пахнет, – сказала Феде Маша Померанцева после фильма. И добавила тихо: – Но это ерунда. Ты всё равно мне нравишься.
(Из сборника «Рассказы маленького мальчика»)
– Почему? – спросила мама.
– Что «почему»? – переспросил папа. – Ты о чем?
– О том, что держу в руках, – ответила мама.
В руках она держала новую мясорубку усложненной конструкции.
– Почему она не крутится?! – удивлялась мама.
Тогда папа взял мясорубку в мужские руки. Но мясорубке было всё равно. И в мужских руках она не хотела крутиться.
Тогда папа прикрепил мясорубку к столу и надавил на её ручку со всей силой. Мясорубкина ручка не сдвинулась ну ни капельки.
– Давай на подмогу! – сказал папа маме.
И они схватили упрямую мясорубкину ручку четырьмя руками. И бе-е-есполезно!
– Нам не хватает тебя, сынок, – сказал мне папа.
Ну и я вместе с ними навалился на мясорубкину ручку.
– Давайте покряхтим, – предложил папа. – От этого наша сила возрастёт.
И все начали кряхтеть. Мы с мамой тихо и жалобно – от напряжения, а папа протяжно и гулко, как медведь-шатун. И вдруг от нашего кряхтения что-то сдвинулось. Пол поплыл у нас под ногами, загремели падающие кастрюли и тарелки, и кухонный потолок оказался на месте пола.
Надо же! Мы так старались, что перевернули целый дом, а мясорубкина ручка не сдвинулась ну ни капельки!
– Эй-ей-ей! Соседи! Перестаньте шалить! – застучал к нам в дверь и закричал испуганно сосед дядя Коля.
Папа отворил ему, и мы увидели, что дядя Коля стоит на потолке перед нашей дверью. Его рубчатые подошвы оставили на побелке очень чёткие отпечатки.
– Что случилось? – спросил дядя Коля.
– Да вот, новая мясорубка не крутится, – сказал огорченный папа. – Из-за неё мы и дом перевернули…
– Хо-хо! – обрадовался дядя Коля. – Я думал, беда какая случилась, а это же – ерунда! Мясорубку я вмиг налажу, у меня точно такая же конструкция…
Тут он немного смутился, покраснел и попросил:
– Только вы сначала дом обратно переверните. Пожалуйста…
Мы быстренько перевернули дом обратно, а дядя Коля тут же наладил нашу новую мясорубку.
Оказывается, там в одном месте была маленькая пупочка, на которую нужно было чуть-чуть нажать. А мы-то упирались!..
– О чём ты думаешь, Лукаша? – спросила мама кота, кусая пирожок. – Наверно, опять о еде?
Кот сидел на табуретке и задумчиво глядел в потолок.
– Нет, – сказал папа и зевнул. – Кот мечтает поспать часок-другой. И чтоб ему снились красивые кошки.
– Совсем нет! – сказал я и дунул в свисток. – Он хочет сначала сыграть в одну игру, потом в другую. А потом ещё пострелять из лука.
Кот сидел на табуретке и глядел задумчивыми глазами в потолок. Там, над крышей дома, высоко в небе светилась планета Альфа-Кошка. Лукьян думал о том, что скоро закончится его командировка на Землю. Он вернётся на свою планету и расскажет там о странных земных существах под названиями «мама», «папа» и «маленький мальчик». Вот все удивятся!
Мы с папой сидели на диване и смотрели телевизор. На экране какой-то дяденька стоял в ящике и о чём-то рассказывал.
Вдруг он исчез!
Папа встал и стукнул кулаком по телевизору. Дяденька появился, отпил воды из стакана и снова исчез.
– Что-то не клеится, – сказал папа. – Надо подумать.
Он стал ходить по комнате: восемь шагов туда, восемь обратно.
Я считал шаги, а папа думал.
– Есть! – сказал папа и ушёл в коридор.
Вернулся он с верёвкой. Привязал верёвку к ножке телевизора и сел на диван.
Теперь, как только дяденька исчезал, папа дёргал за верёвку. Телевизор трясся, и дяденька тут же появлялся обратно.
Нам с папой было очень интересно. Один раз папа даже позволил мне дёрнуть за верёвку. И у меня получилось!
Но тут пришла мама. Она посмотрела на нас. Потом пощёлкала какими-то рычажками, и дяденька перестал исчезать. Он всё говорил и говорил.
И тогда мы с папой выключили телевизор и легли спать.
Мы с младшим братом сидели в ванне. Я пускал военные кораблики и стрелял «Бах! Ба-бах!!!». А брат пел громкие песни.
– Ля-ля-ля!
– Про что эта песня? – спросил он.
– Эта песня про «ля-ля-ля», – ответил я и снова выстрелил из корабельных пушек «Бах! Ба-бах!!!».
Тогда брат спел новую громкую песню:
– Трам-пам-пам!
И спросил:
– Про что эта песня?
– Эта песня про «трам-пам-пам», – ответил я и снова выстрелил из пушек «Бах! Ба-бах!!!».
Брат снова спел очень громко и длинно:
– Киль-бум-бум! Киль-бум-бум!
Он не успел спросить, про что эта песня, а я не успел выстрелить из пушек, потому что за дверью ванной комнаты раздались голоса наших родителей.
– Вай-вай-вай! – кричали они.
Через дверь невозможно было понять смысл их слов. И тогда мы с братом замолчали и прислушались. А родители прислушались к нам.
И в нашем доме наступила полная тишина.
В аквариуме у мальчика жила рыбка. Она плавала-плавала, уснула как-то раз, и во сне сама не заметила, как проплыла сквозь стенку аквариума и полетела по комнате.
Мальчик неожиданно проснулся и увидел в воздухе комнаты летящую рыбку. Мальчик подумал, что он сам оказался в аквариуме. «Если я в аквариуме, значит, я стал рыбкой», – подумал он и поплыл по воздуху комнаты.
…С тех пор так они и жили: рыбка летала, а мальчик плавал. И комната была как аквариум.
А где-то далеко, за стенами дома было много-много разных рыб, много-много разных птиц и много-много людей. Они летали, ходили, плавали.
И почему-то никто этому не удивлялся.
Одна муха летела над картофельным полем. А внизу хулиганы швырялись картошкой.
– Швырь-швырь! Швырь-швырь! Швырь-швырь!
– Бум!!!
Это картошка попала мухе прямо в ухо.
Муха потеряла сознание и сорвалась в пике. Она стремительно падала вниз и вот-вот должна была столкнуться с ЗЕМНЫМ ШАРОМ.
Но в нескольких метрах над землёй муха очнулась, вышла из пике и… избежала столкновения.
Муха осталась жива, но оглохла вследствие ЗАКУПОРКИ левого слухового канала картофельным клубнем.
Чего только не делала муха, чтобы избавиться от противной картошки!
Она несколько раз нарочно срывалась в пике, треся левым ухом. Выполняла фигуры высшего пилотажа, в том числе и петлю Нестерова. Но безуспешно: картошка продолжала торчать в ухе.
Тогда муха, не выдержав мук, начала приставать к гражданину Дубову А.Н. Она лезла к нему в рот, в глаза, щекотала в носу…
Гражданин Дубов А.Н. терпел долго, ведь он не привык обижать маленьких мух. Вот он терпел, терпел, а потом не выдержал и ка-А-А-АК даст мухе по морде!!!..
От такого мощного удара картошка из левого уха мухи вылетела со счастливым свистом.
– Ура! – закричала муха. – Я снова слышу!
И она тут же полетела в консерваторию имени Петра Ильича Чайковского слушать пьесу Николая Андреевича Римского-Корсакова «Полёт шмеля».
( сказка ёлочная )
Обычно небо бывает белое, или голубое, или темно-синие, или розовое… И только раз в году оно бывает зеленое.
Потому что в это время по небу летят елки. И на каждой из них трепещет на ветру табличка с именем будущего владельца.
…Вон на той елке табличка «МАША», на той «ПАША», на той
«ОЛЯ»…
И каждая елка должна перед Новым годом прилететь к своему владельцу, чтобы он творил с ней чудеса.
И к тебе тоже должна прилететь твоя елка. Должна… если в полете ее не подстрелят зловредные браконьеры. Они сидят в одном месте, в засаде, с пулеметом и дожидаются очередную стаю елок. И – трах-тах-тах!!! – пускают по ним обдирающие очереди. Они хотят, чтобы у тебя не было ни елки, ни Нового года.
Подбитые злодеями елки падают в снег и потом, скрываясь – лесами, лесами – сквозь кусты и буераки, по пояс в снегу пробираются к детишкам, которые ждут их…
…И если тебе достанется на этот Новый год кривоватая, ободранная, с обломанными ветвями елка, пожалуйста, не обижайся на нее. Знай, что ее сбили браконьеры, когда она стремилась к тебе. И не смотря ни на что все-таки пришла.
И Новый год тоже придет к тебе. Обязательно. Поэтому не тяни время и прямо сейчас начинай творить с елкой чудеса.
Папа сидел за столом и писал письмо тёте Дусе. Стол был раздвижной, из двух половинок.
Только папа написал: «Дорогая Дуся, здр…», – как его ручка попала в щель между двумя половинками стола, и письмо прорвалось. На месте неоконченного слова «здр» оказалась самая настоящая дырка.
Папа взял новый листок бумаги и снова написал:
«Дорогая Дуся, здр…» Др-р-рык! – дрыкнула ручка и снова застряла в щели.
– Это не письменный стол, – сказал папа, – а стол для делания дырок в письмах. Очень удобно, быстро и надежно!
Потом он лёг на пол и стал там писать письмо. Но в полу между досками тоже были щели. «Дорогая Дуся, – писал папа, – здр…» Др-р-рык! – дрыкнула ручка и снова проделала дырку.
Папа совсем загрустил и сидел на полу в полной растерянности.
– Не расстраивайся, – сказал я ему. – Хочешь, пиши на моей спине. Она гладкая и мускулистая.
Папа потрогал мою спину, сказал «Ого!» и начал писать на моей спине.
«Дорогая Дуся! – писал папа. – У нас дома полным-полно дырок. Поэтому все мои «здравствуй», предназначенные тебе, провалились неизвестно куда. Теперь я пишу на гладкой и мускулистой спине моего любимого сына, но боюсь утомить его. К тому же, ему очень щекотно. Поэтому письмо будет очень коротким. Возвращаю по назначению все провалившиеся «здравствуй» тебе: Здравствуй Дуся, здравствуй, здравствуй, здравствуй, здравствуй, здравствуй, здравствуй, здравствуй, здравствуй!.. До свидания, Дуся».
Скоро пришел ответ от тёти Дуси. Она признавалась, что никогда в жизни не получала такого замечательного письма с таким огромным количеством пожеланий здравствовать. Теперь она чувствует себя замечательно, здравствует без конца и посылает нам с папой миллион воздушных поцелуев: «Чмок, чмок, чмок, чмок, чмок, чмок, чмок, чмок!..»
Это письмо написал ИМЕННО ТЕБЕ Очень Хороший детский писатель Олег Кургузов. Он автор многих книг: “По следам Почемучки”, “Про каплю Акву” и других. За книгу рассказов “Солнце на потолке” Олег получил Международную литературную премию имени Януша Корчака. Но что для меня лично ещё важнее – он очень добрый. Однажды я сам видел, как он заступался за другого хорошего детского писателя, про которого не очень умный дядька наговорил глупостей. Ещё я уважаю и люблю его за то, что он всегда относится к читателю как к другу, он не приседает перед ним, не обманывает его, не делает ему “козу”, не сюсюкает, он ему доверяет. Но это ты и сам уже понял из его письма к тебе. Ты даже можешь ничего не отвечать, просто когда будешь читать рассказы Олега, открой ему навстречу своё сердце. Как он открывает тебе своё.
Виктор Меньшов
Здравствуй, брат мой!
Вчера целый день у меня случались неприятности, каких, впрочем, бывает полным-полно у всех взрослых, и У ТВОИХ ПАПЫ С МАМОЙ — тоже. Я промаялся весь день, а ночью долго не мог заснуть. А когда, наконец, заснул, мне приснилось, что где-то у меня есть младший брат — ТЫ. И я понял: без твоей помощи, без твоего тепла мне будет очень трудно.
Мне снилось, будто ты подошёл ко мне, стоящему на перекрёстке под проливным дождем, упёрся в мой живот своей тёплой кудрявой башкой и пробормотал:
— Здравствуй, брат мой!
Ты укрыл меня плащом и повёл к дому. Мы шли с тобой сквозь потоки дождя, как два корабля сквозь бурю: я — большой усталый корабль с закопчёнными трубами и ты — маленький катер-проводник.
…Знаешь, есть у моряков такие маленькие катера-проводники, которые приводят огромные корабли из бурного моря в тихий порт. Большому кораблю трудно пробраться среди прибрежных подводных скал, с высоты своего роста он не видит их и может напороться брюхом на их острые пики. И тогда катер-проводник берёт своего старшего брата на буксир — будто за руку — и осторожно протаскивает мимо преград прямо к причалу…
Где твой буксир — твоя рука, брат мой?
Я увидел тебя во сне, но я точно знаю, что ты существуешь наяву, на самом деле. ТЕБЯ НЕ МОЖЕТ НЕ БЫТЬ, БРАТ МОЙ!
Взрослые всегда оберегают детей, помогают им, защищают их. Но ты не можешь себе представить, как иногда бывают БЕЗЗАЩИТНЫ сами взрослые! Они, как большие неуклюжие корабли, могут запросто напороться на острую подводную скалу, если их не встретит в море маленький катер-проводник.
Посмотри вокруг. Может быть, твои близкие взрослые, ТВОИ ПАПА И МАМА так же НУЖДАЮТСЯ В ТВОЕЙ ПОМОЩИ, как и я? Может быть, им тоже нужен маленький катер-проводник?
ПРОТЯНИ ИМ РУКУ, брат мой!
Думающий о тебе, взрослый дядька ОЛЕГ
Мальчик Киря печатал на пишущей машинке письмо своей бабушке. У бабушки было плохое зрение, и печатные буквы она разбирала легче, чем рукописные.
Мальчик Киря умел печатать на машинке только одним пальцем, поэтому он часто промахивался мимо нужной клавиши и нажимал не ту букву. Поэтому в письме у Кири было много ошибок.
Закончить своё письмо к бабушке Киря хотел фразой: «Ждём твоего письма». Но он перепутал очерёдность букв «Ж» и «Д», и у него получилось «ДЖем твоего письма».
Бабушке очень понравилось всё письмо внука. Но особенно ей понравилась последняя фраза: «Джем твоего письма».
«Значит, – решила бабушка, – для Кири моё письмо – это такое же счастье, как его любимый джем».
Бабушка прослезилась от радости и вместе с ответным письмом отправила внуку баночку его любимого клубничного джема. А на бумажке, которой была закрыта баночка, она написала большими бабушкиными буквами: «Джему моего сердца».
Ветер гнул деревья в дугу. Они наклонялись в ту сторону, где под деревьями сидел мой папа. Он был задумчивый и грустный, как пингвин в ожидании Северного сияния.
Мама взглянула в окно на папу и сказала:
– Чего это он там делает?
– Проветривается, – сказал я.
– А, по-моему, он простужается, – сказала она. – Сходи за ним и приведи его домой.
Когда я подошёл, папа расстегивал рубашку и подставлял свою голую грудь упругому ветру.
– Ты чего делаешь? – спросил я.
– Распахиваю душу всему миру, – ответил папа.
От удивления я даже икнул, но папа тут же всё объяснил:
– Видишь: деревья, как огромные веники, гнутся в мою сторону – это они сметают из воздуха всякие чувства, мысли и вести в мою распахнутую душу. И я становлюсь мудрее!
– А если они наметут тебе всякой чепухи: глупых и злых мыслей?! – испугался я.
– Нет! – смело ответил папа. – Дурные мысли меня не коснутся. Вот!
И он показал пальцы, сложенные крест-накрест.
– Ага! – догадался я. Я-то знал, что так надо держать пальцы при встречах с ведьмами и колдуньями, чтобы они не навеяли тебе чёрных мыслей.
– Ну, ладно, – сказал папа. – Я ещё посижу тут, на ветру, а ты иди – помоги маме по дому.
Мы с мамой пропылесосили ковры в комнатах и вымыли пол на кухне. А тут и папа возвратился, светящийся от радости.
– Ну, что скажешь? – спросила мама, выжимая половую тряпку.
– Жизнь прекрасна!!! – завопил папа и крепко-крепко обнял нас с мамой.
От него шла такая сильная сила, что нам показалось, будто мы стали лёгкими-лёгкими и вот-вот взлетим прямо к небу. Прямо туда, откуда с огромной высоты, задумчивый и грустный, как пингвин в ожидании Северного сияния, на нас с надеждой глядит наш Боженька.
Мама, папа и я ужинали. А кот Лукьян сидел возле стола и смотрел на нас просящими глазами.
Мама отломила кусок сыра и сказала:
– Хочешь сыра, Лукаша? Скажи «мяу».
Кот молчал.
Тут к нам пришла тетя Паша – родственница по папиной линии – и села к столу.
– Лукаша, скажи «мяу», и тебе дадут сыра, – пропела она.
Кот молчал.
Тут к нам пришёл дядя Саша – родственник по маминой линии – и тоже сел к столу.
– Ну, кот, выдай «мяу» и получишь кусок сыра, – строго сказал он.
Кот молчал.
«Эх! – подумал я. – Если бы кот был большим и сильным как тигр, они бы не стали дразнить его».
И тут кот начал расти на глазах. Он рос, рос, рос и превратился в огромного котищу-тигрищу!
– Ну-ка, все хор-р-ром, – зарычал он, – скажите «мяу» или я вас сожру!
Родственники задрожали, прижались друг к другу. И я услышал стук из зубов.
– Быстр-р-ро! – рычал Лукьян.
– М-м-м-я-а-а.., – заблеяли родственники.
– Др-р-ружно! – командовал Лукьян.
– Мяу-у-у!!! – завопили родственники.
А я подошел к Лукьяну, погладил его, почесал за ухом. И котище-тигрище снова стал маленьким котом.
(Из цикла «Все сказки»)
Фёдор Григорьев, мальчик шести лет, проснулся среди ночи и подумал:
– Кто я?
Было темно. И он не видел себя в темноте.
– Если я медведь, – подумал Федя, – то должен знать, чем питается этот зверь. Не знаю…
– Если я белка, то должен знать, что она запасает на зиму в своем дупле. Не знаю…
– Если я птица, то должен знать, куда мне лететь на зимовку. Не знаю…
И Федя заплакал горько-горько. Вот как бывает с теми мальчиками, которые ничего не знают о животном мире.
Жила-была курица с огромными зубами. И были у курицы длинный серый хвост и серая лохматая шкура.
И вообще, это была не курица, а волк, которому приснилось, будто он курица.
Волк говорил «Ку-дах-тах-тах», ел овёс и нёс рябые яйца.
Куриный волк хотел дружить с курами и петухами. Он подходил к ним и говорил: «Давайте дружить, ребята!»
А куры и петухи пугались волка и разбегались в разные стороны.
Куриному волку было очень одиноко. Он плакал во сне и шептал: «Цып-цып-цып…»
Но куры и петухи боялись подходить даже к сонному волку. Это обидело его насовсем.
И куриный волк перестал быть куриным волком. Он стал волчьим.
Он перестал нести рябые яйца, есть овёс и говорить «Ку-дах-тах-тах». Он начал молча гоняться за курами и петухами, пока не съел всех.
Вот так бывает с теми, кто отвергает дружбу.
Мама взвешивала на домашних весах арбуз, а папа смотрел-смотрел и вдруг говорит:
– Слушай! Идея! А что если положит на весы голову и взвесить её?
Мама посмотрела на него и ничего не сказала. А папа задумался и говорит:
– Вообще-то, наверно, ничего не получится. На эти весы можно положить не больше пяти килограммов.
А мама сказала:
– Ты думаешь, твоя голова больше весит?
Папа нахмурился и ушёл из кухни. Мама положила арбуз на подоконник и тоже ушла.
А потом они выясняли отношения в комнате.
– Ага!.. – говорила мама.
– Ну-ну! – сердился папа.
А я думал: «Всё-таки наш папа умный! Я бы никогда до такого не додумался бы!»
Они всё выясняли отношения, а я взвешивал свою голову. Только у меня ничего не получалось. Когда я клал голову на весы, то не мог видеть стрелку. Как только снимал голову с весов, стрелка сразу же возвращалась на «ноль».
И тут меня осенило. Я принёс из ванной большое зеркало и поставил его напротив весов. Теперь-то я всё увижу!
Я положил голову на весы и стал смотреть в зеркало. Но тут в комнату вошла мама.
– Сумасшедший дом! – говорит она. – Ты посмотри, чем занимается ребёнок!
Тут в комнату вбежал испуганный папа.
– Ох, – вздохнул он с облегчением. – Я думал, что-то случилось. А ребёнок просто экспериментирует. Развивает отцовскую идею.
– Ага-а, – говорит мама. – Значит, вы заодно?!
– Почему бы и нет? – говорит папа. – Давайте все будем заодно?
И наклоняется к весам.
Тогда и я кладу свою голову на папину голову.
Мама смотрела на нас, смотрела, а потом махнула рукой:
– Была не была!
И положила свою голову на наши. Мы все вместе стали смотреть в зеркало.
Тут в весах что-то звякнуло, и стрелка убежала на «ноль».
– Ну вот, доигрались, – говорит мама. – Сломали аппарат.
А папа говорит:
– Не огорчайтесь. Давайте гордиться! Ведь умственную силу нашей семьи не измерить никакими весами в мире!
Когда мне надоело рисовать руками, я стал рисовать ногами. Мы с мамой и папой лежали на песочке возле моря. А на песочке можно рисовать чем хочешь.
Потом мама и папа уплыли по голубым волнам. А я ждал их на берегу и скучал. Когда скучать стало совсем скучно, я нарисовал на песке большими буквами:
МАМА + ПАПА + Я = ЛЮБОВЬ
– Молодец, – сказала мама, вылезая из воды. – Ты уже совсем грамотный!
А папа сказал:
– Еще бы! Ведь он наш сын.
Но тут по морю прошел большой пароход, и шипящая волна смыла с берега мои слова.
– Стой! Стой! – закричал я. Но было уже поздно.
– Не огорчайся, – сказал папа.
Но я огорчался.
– Не огорчайся, – сказала мама.
Но я все равно огорчался.
Тогда папа спросил:
– Ты не знаешь, зачем огурцы засаливают в банке?
– Чтоб они сохранились на зиму, – сказал я.
– Вот и твои слова в море сохранятся лучше, чем на берегу, – объяснил папа. – Ведь море солёное.
А потом мы плыли по волнам на пароходе. И я искал в море свои слова. Хорошо ли они просолились…
Из цикла «Все сказки»
(сказка стремительная)
Как только я спускался в ту долину – сразу начинало твориться что-то неладное.
Дорогу мне перебегала Черная Кошка Ночи – и мгновенно наступала ночь. Как будто среди белого дня всё накрыли покрывалом, сквозь которое не проникал ни одни лучик света.
Потом в темноте прямо у меня под ногами мелькала Белая Кошка Дня – и вспыхивал ослепительный день. Это было так неожиданно и так необыкновенно, что у меня перехватывало дыхание.
И вот среди светлого дня дорогу мне перебегала Серая Кошка Сумерек – и на землю опускались мутные серые сумерки. Очертания предметов в сумеречном свете причудливо искажались, взгляд растерянно блуждал в поисках привычных форм и размеров, а в душе поднималась смутная тревога.
Но не успевали глаза привыкнуть к сумеркам, как прямо передо мной пробегала Черная Кошка – и наступала ночь…
Я понимал, что кошки затевали со мной игру, но такая игра была мне не по силам. Сумерки, день, ночь сменяли друг друга с такой быстротой и в таком чудовищном беспорядке, что у меня начинала кружиться голова, и я едва держался на ногах.
Последний раз, вернувшись домой после неудачной попытки преодолеть долину, я случайно взял в руки какую-то детскую книжку. В ней очень смешно рассказывалось о кошках, которые боятся собак. И тогда я кое-что придумал.
И позвал Собаку Времени, и пошел в ту долину. Как только Собака Времени увидела кошек, она тут же бросилась за ними.
Она бежала по пыльной дороге легко и бесшумно, эта Лиловая Собака Времени. Ни одна пылинка не шевельнулась под ее ногой, а кошки со скоростью света разлетелись по своим привычным местам.
И с того момента сумерки снова следовали за днем, а ночь – за сумерками – в обычном порядке.
Наконец-то мне можно будет спокойно добраться до конца долины, решил я. И отправился в путь.
(сказка капризная)
Жила-была собачка по имени Булочка. Или нет: жила-была булочка под названием Собачка. Или нет…
Впрочем, если уж говорить начистоту, то ОНА САМА НЕ ЗНАЛА, КТО ОНА ЕСТЬ НА САМОМ ДЕЛЕ.
Когда собачка-булочка хотела похудеть, она просила: «Поругайте меня, пожалуйста». Её ругали – и она худела. А когда она хотела пополнеть, она просила: «Похвалите меня!» Её, конечно, хвалили – и она полнела, и даже толстела.
Однажды её хвалили, хвалили, хвалили… И так нахвалили, что она так растолстела, ТАК РАСТОЛСТЕЛА, что не смогла удержаться на ногах и свалились прямо посреди дороги.
Лежит толстая-претолстая-претолстенная собачка-булочка посреди дороги и ждет, когда её кто-нибудь поругает. Например, кто-нибудь скажет: «Ах, какая противная! Разлеглась себе тут! Мешает проходу!»
Но все прохожие аккуратно обходили её стороной и с восхищением приговаривали:
– Ах, какая замечательная! Какая пухленькая и миленькая! Ах-ах-ах!
От этих похвал собачка-булочка только еще больше полнела, толстела и, конечно уж, не могла подняться на ноги.
Лежала она, лежала, полнела-полнела и вдруг видит: бежит по дороге щенок.
– Эй, дружок! – крикнула она ему. – Я собачка-булочка. Когда меня хвалят, я полнею, когда ругают – худею. Поругай меня, пожалуйста. А то я из-за своей полноты не могу на ноги подняться.
Посмотрел щенок на неё умными глазами и сказал:
– Перестаньте, пожалуйста, капризничать, дорогая! Никакая вы не собачка, а самая настоящая булочка. А булочки не могут ни худеть, ни толстеть. Они всегда остаются такими, какими их испекли в пекарне… Вот вам, дорогая, зеркало – взгляните на себя.
Посмотрела она на себя и видит: действительно, никакая она не собачка, а самая настоящая булочка.
– И чего это я здесь лежу?! – удивилась булочка, вскочила быстренько на свои булочные ножки и побежала восвояси.
С тех пор она уже больше не капризничала и точно знала, кто она такая есть.
Я встал с постели и направился в ванную, чтобы почистить зубы. Но вдруг увидел, что навстречу мне со страшной скоростью в потоке ветра мчится огромная пылинка.
Я ловко уклонился в сторону, и пылинка пролетела мимо.
Не успел я опомниться, как увидел, что на меня несется другая огромная пылинка. В последний момент я уклонился от нее и… У-у-ф-ф! – вздохнул с облегчением.
Я продолжал свой путь в ванную, чтобы почистить свои зубы. Но тут откуда-то сверху на меня свалился огромный жесткий волос:
ШМЯК!!!
Он так больно ударил меня по голове. Ой-ей-ей…
Прощайте, друзья! Я умираю. Ваш верный товарищ, микроб Вася.
Так уж случалось, что время от времени Иван Иванович начинал жить понарошку. Он понарошку ел, понарошку спал, понарошку одевался.
А на самом деле ходил голодный, невыспавшийся и голый.
Только улыбался Иван Иванович по-настоящему, потому что очень любил это дело. И тогда он снова возвращался в настоящую жизнь. Ведь его улыбка была мостиком из страны «Понарошку» в страну «На самом деле».
Когда пришло очередное письмо от папиной родни, мама сказала:
– Твоя родня совсем села нам на шею!
А папа сказал:
– Молчала бы уж! Твои-то родственнички не слезают с этой шеи который год.
А я подумал: «Хорошо ещё, что у меня нет родственников, а то бы они сели на шею и маме, и папе, и мне».
– И ни капли тепла в их письмах, – горевала мама. – Сплошные просьбы: достань то, достань это. Они думают, что у нас здесь всё есть.
– Да, – согласился папа. – Они в этом уверены. Однако в письмах моих родственников наряду с просьбами содержится некоторая доля тепла.
– Ну уж! – возмутилась мама. – Если уж и есть какая-то частичка тепла, так это в письмах моей родни.
И они заспорили.
– Да! Нет! Что? А! – кричали они.
Потом папа сказал:
– Есть идея! Сейчас мы измерим теплоту их чувств.
Он притащил термометр и стал прикладывать его к письмам.
– Ага! – кричал он. – Моя тётка Марфа – восемнадцать градусов! А у твоего племяша Шурика всего пятнадцать!
Мама отбирала у него термометр и кричала:
– У! Моя сестренка – двадцать градусов, а у твоего Федюни – семнадцать.
Но тут среди кучи писем им попался затёртый конверт. Термометр показал «ноль».
– Ха-ха! – сказал папа. – Наверняка весточка от твоей родни.
Мама развернула письмо и тихо сказала:
– Это написал мне ты, когда мы ещё не были женаты. Какие здесь удивительные слова! Но, оказывается, в письме не было тепла ни на грош?!
– Ну, что ты! – сказал папа. – Наверно, письмо просто остыло за эти годы…
Тут они оба погрустнели и совсем притихли. Им было уже не до споров. Они сидели на диване раздельно, как два каменных острова в тумане.
Тогда я тоже сел на диван и заполнил пустоту между ними.
Уши можно мыть — это знают все. А что ещё можно делать с ушами? Об этом расскажет
УШАРИЯ, или Правила Пользования Выражениями об ушах.
1. Если ваш знакомый будет вам НАДУВАТЬ в УШИ (сплетничать), не стоит РАЗВЕШИВАТЬ УШИ. Лучше ДЕРЖАТЬ УШКИ НА МАКУШКЕ, а не ХЛОПАТЬ УШАМИ. И заодно сказать ему: «Не надо ВИСЕТЬ у меня НА УХЕ (ябедничать)».
2. Если вашему знакомому МЕДВЕДЬ НА УХО НАСТУПИЛ, а он УВЯЗ ПО УШИ (полностью увлечен) в музыке и своими песнями уже ПРОЖУЖЖАЛ УШИ, не стоит НАВОСТРЯТЬ УШИ (прислушиваться), иначе можно РАСТЕРЯТЬ УШИ (заслушаться). Просто эти песни ПРОПУСТИТЕ МИМО УШЕЙ. Он подумает, что вы ТУГОВАТЫ НА УХО, и отстанет.
3. Когда вы УПЛЕТАЕТЕ ТАК, ЧТО ЗА УШАМИ ТРЕЩИТ и НЕ ВЕРИТЕ СВОИМ УШАМ, слыша этот треск, и он вам УХО РЕЖЕТ, — не расстраивайтесь! Пусть вам завидуют те, кому такого аппетита НЕ ВИДАТЬ КАК СВОИХ УШЕЙ.
Выучив эти правила, вы овладеете УШАРИЕЙ, и тогда ваши уши всегда будут длинные и острые, широкие, угластые, крупные, стоячие, самые ушастые.
Жил-был шарф, который воровал деньги. Обычно он делал это в автобусе, троллейбусе или в метро – там, где люди тесно прижимались к его хозяину.
Тогда одним концом он свешивался с плеча и залезал в карман стоящего рядом человека.
Хозяин никак не мог понять: откуда у него появляются лишние деньги. Вроде и зарплата должна уже кончиться, а – глядь! – в кармане ещё ползарплаты…
Так продолжалось полтора года. Но вот однажды хозяин гулял со своей невестой, а шарф стал вытаскивать у неё из кармана деньги. А невеста в этот момент случайно сунула руку в карман и поймала шарф на месте преступления.
Ой, какой же был скандал! Невеста решила, что это её жених научил шарф воровать деньги. И тогда тот выбросил шарф на улицу и ушёл со своей невестой.
Шарф очень обиделся на хозяина. От отчаяния он забрался на какую-то высоченную мачту, привязался к ней, развернулся во всю ширь и стал государственным флагом.
Удивительные случаи из жизни таинственных существ, живущих среди нас
Жил-был Шумок. Шума от него было немного. Он же маленький. Пошумит-пошумит и перестанет, пошумит-пошумит и перестанет. Это днем.
А ночью ему снилось, будто он уже взрослый, сильный Шум.
– А-га-га! О-го-го! Ба-ба-ба! – кричал он гулким басом. – Ха-ха-ха!
И всем соседям спросонья казалось, что их дом рушится. Они вскакивали с кроватей и начинали вязать вещи в узлы.
Потом кто-то догадывался:
– А-а-а… Это же Шумок кричит во сне.
И тогда кое-кто начинал возмущаться:
– Безобразие! Поспать не дадут! Сколько это будет продолжаться?
И тут кто-нибудь говорил:
– Потерпите немного. Скоро Шумок станет взрослым Шумом. И будет видеть сны про детство. Кричать и гоготать во сне перестанет. Только иногда, может быть, заплачет. Негро-о-мко так…
На завтрак Шумок съел три хлопка, два стука, один скрип. И запил все это тонким писком.
Мама-Шумиха сжевала лязг трамвая, тарахтенье трактора и гуденье паровоза.
Папа-Шум проглотил гул самолета и грохотанье грома.
А потом им всем захотелось чего-нибудь сладенького. Смеха, например. И они отправились в кинотеатр на веселые мультики.
Там они целый час давились смехом зрителей и съели так много сладкого, что у них разболелись животы. Жалобно постанывая – ой-ой-ой.., – Шумок, Шумиха и Шум вернулись домой, забрались в свои кровати и заснули.
Поэтому весь вечер и всю ночь в Городе царила молчаливая Тишина.