Встретились однажды самое большое существо на планете и самое маленькое.

Встретились и не заметили друг друга.

Маленькое подумало, что случилось солнечное затмение, а большое – что неплохо было бы чего-нибудь перекусить. Так и разошлись.

Да и писать, в принципе, здесь не о чем.

У меня есть прекрасный друг. Зовут его Димка Рябцов. Занимается он тем, что смотрит на небо в большой, как дом, телескоп в поисках новой звезды. А потому всё, что творится на земле, его мало интересует. Однажды пришёл он ко мне домой и говорит:

— Я открыл новую планету. Теперь не знаю, как её назвать. У тебя воображение работает, подскажи.

— Ничего себе, — говорю, — одно дело собаке имя придумать или, скажем, ребёнку, а тут целая планета!

И стал думать. В голову, конечно, чепуха всякая лезет: Пюпитра, Амфибрахий, Гильотина, Парабеллум, Пиастра, Абракадабрина…

Надо, — думаю, — в книжках посмотреть. Посмотрел — и там ничего подходящего нет. Димка уже ушёл давно, а я всё заснуть не мог, о планете думал.

Тут смотря какая планета, — думаю. — Если, скажем, пустыня сплошная, то можно назвать Песочница, а если там горы, то – Скалолаз.

Звоню Димке, чтобы узнать о планете, а он, представьте себе – спит!

— Ты что, — говорит, — два часа ночи!

— Ну, ты даешь! – говорю. – Целую планету открыл и дрыхнешь спокойно! Это же такое событие! Вот, предположим, как она в твой телескоп выглядит? Если там моря, то можно назвать Океанией, а если снега, то Снеговиком.

— Ты что, — отвечает, — такие глупые названия мне предлагаешь. Меня же на конгрессе засмеют совсем. Тут нужно что-то фундаментальное! Ложись лучше спать, а утром на свежую голову что-нибудь придумаем.

А я не могу спать. Чуть глаза закрою, сразу вижу бескрайнюю равнину, и три луны в небе блестят.

— Трёхлуния… — шепчу я. – Куклундина… Астармина…

Промучился всю ночь, а наутро звонит мне Дима и говорит:

— Можешь не мучиться. Оказывается, эту планету уже до меня открыли.

— И как назвали?! – кричу я в трубку.

— Как, как… Очень просто: Планета № 3645.

Я трубку повесил и подумал: какое глупое название. «Пиастра» было бы намного лучше…

Жил был творог. Вернее так: жила была творожная масса весом двести восемьдесят грамм. Она лежала на самой верхней полке в холодильнике и потому взирала на всех свысока.

— Творог – это самая полезная еда, – утверждала она. – Я настолько нужна и полезна, что меня совсем не едят, приберегая для самых важных моментов. Когда кто-нибудь заболеет — про меня живо вспомнят! Ведь стоит откусить от меня кусочек, как всем сразу становится лучше. Вот увидите!

Но творожная масса лежала на своём месте уже очень давно, и всё так же была весом двести восемьдесят грамм. Больше всего на свете ей хотелось похудеть, хотя бы грамм на сто. Вот, например, сливочное масло, её сосед, каждый день упорно теряло в весе. Вскоре от него остался лишь маленький кусочек, и творожная масса ему очень завидовала, хотя виду не подавала. Ох, как ей хотелось похудеть, совсем немного!

Однажды в холодильник положили свёрнутый пакет. Всем обитателям стало безумно интересно, кого это к ним подселили. Оказалось – творожную массу! Новенькую, беленькую, совсем ещё молодую весом в двести восемьдесят грамм. Вот так удивилась старая творожная масса. Она сказала:

— Как это странно. Я здесь лежу уже так давно, что яйца на полке успели смениться три раза, а меня так ни разу и не попробовали. Видимо, хозяева по рассеянности поставили сюда творог помоложе. Неужели молодость в наше время важнее всего? А как же опыт? Ведь я давно здесь лежу, я знаю множество продуктов, их недостатки и достоинства. Я могу быть очень вкусным творогом! Ох, как я хочу похудеть!

— Глупости, — сказало яйцо.

Его скорлупу пересекала трещина, похожая на издевательскую ухмылку.

— Тебя никогда не съедят.

— Почему? – ужаснулась творожная масса.

— Потому что у тебя истёк срок годности, – радостно ответило яйцо. – Теперь тебе одна дорога – в мусорный бак!

— Неправда! – воскликнула творожная масса.

Она старалась изогнуться и посмотреть срок годности, что был написан на самом дне упаковки, но как ни старалась, увидеть дату было невозможно.

Следующие дни были просто мучительны. Злое яйцо смеялось над старенькой творожной массой и всё время твердило про мусорный бак. Никто уже не слушал рассказов творожной массы о полезности творога, потому что не верили ни единому её слову. Молодая творожная масса наоборот была в большом почёте, и это было крайне неприятно.

Даже когда яйцо выкинули в мусорный бак, потому что оно успело испортиться из-за трещины, творожной массе не стало легче. Хуже всего было чувство неопределённости. Она никак не могла узнать, кончился у неё срок годности или нет.

Но вот однажды, когда в очередной раз открыли холодильник, она услышала голос хозяйки:

— Бог мой, сколько здесь творога! Новый-то мы купили, а старый и не заметили! Завалялся на верхней полке.

Впервые за долгое время творожную массу подняли с полки:

— Как я вовремя приметила! — сказала хозяйка — Срок годности истекает завтра. Надо есть скорее!

И творожную массу съели за один присест. Надо ли говорить о том, как она была довольна?! Еще бы: шутка ли — похудеть сразу на двести восемьдесят грамм!

Однажды Ромео сказал Джульетте, что его укусил в плечо комар.

На что Джульетта сказала:

– Скажите мне лучше слова любви.

Тогда Ромео сказал:

– До сих пор чешется.

Джульетта отвечала в негодовании:

– Вы вульгарны, словно сапожник. Прочь с моего балкона.

– Ваш балкон, – отвечал Ромео, – увит плющом. Он притягивает к себе всяких жуков и мошек. Надо всё это срубить.