За сто третьей тропинкой, девяностой травинкой, в такой глухомани, что ни в сказке сказать, ни пером описать, жил да был Мужичок-с-ноготок, борода с локоток. Спал в избушке «Заячьи ушки», а день проводил на опушке, копался в своём огородике.

И вот однажды выросло вдруг у него среди моркови да петрушки чудо чудное, диво дивное – цветок Ноготь-Коготь: ствол в три обхвата, что ни листок, то лопата.

– Лопаты нужны! – сказал Мужичок и стал выдирать его из земли. А тот не выдирается, царапается да кусается.

– Ну, сорняк! – рассердился Мужичок, – я тебе сейчас покажу! – И хотел в избушку за топором бежать, а Ноготь-Коготь ему и говорит:

– Погоди, не руби, дяденька, я тебе добрую службу сослужу!

– Какую такую службу?

– Помогу счастье найти.

Почесал Мужичок бороду, задумался.

– А далеко оно, счастье-то? – спрашивает.

– Нет, близёхонько: за седьмым поворотом, за черным болотом, у Горыныча под носом, есть ещё вопросы?

– Ну, что ж, – говорит Мужичок, – я, правда, туда никогда не захаживал, а теперь, видно, время пришло. Пойдём. Но если обманешь, в клочья изрублю, на тычинки и пестики!

Собрались они в путь-дорогу.

Ноготь-Коготь из грядки сам вылез, молодец молодцом, взял землицу, насыпал в тряпицу, завернул и пошёл, куда корни ведут. Мужичок котомку на плечо – и следом.

Вот уже семь поворотов минуло, устали, сели отдохнуть. Глядь, сорока летит, на весь лес тарахтит:

– Беда! Беда! Змей Горыныч царевну украл, посадил в подвал, всех спасителей съел, теперь не у дел. А царь наш батюшка издал указ: кто сейчас выроет подземный ход и царевну спасет, тому она с полцарством и козой Лизаветой достанется!

– Не в царевнах счастье, – сказал Мужичок-с-ноготок, – а вот от козы не отказался бы. В хозяйстве пригодится.

Прошли они чёрное болото и видят: на холме крепость стоит, неприступный вид, а рядом – Горыныч: как мост над рекой простерся, одной лапой в небо уперся, три глаза спят, три насквозь мир свербят.

– Ну, что ж! – говорит Мужичок Ногтю-Когтю, – ты подземный ход рой, а я его отвлекать буду. Как-нибудь да справимся.

Ноготь-Коготь тотчас об землю ударился, расступилась земля, он и пропал, будто и не был, и место ровнёхонько.

– Чудеса! – сказал Мужичок-с-ноготок, выломал потолще палку и пошел на Змея Горыныча. А тот остальные три глаза открыл и на него смотрит.

– Эй, русский дух! – говорит. – Не гляди, что я только что завтракал, сейчас как пообедаю!

– Это можно, – сказал Мужичок, – и я тоже проголодался. – Положил палку, вытащил платок, расстелил и давай выкладывать из котомки огурчики соленые, картошечку, петрушку да укроп. У Змея слюнки потекли.

– Эй, дед, – говорит, – прими в компанию.

– И это можно, – ответил Мужичок, – присаживайся.

Поел Змей, выпил, расчувствовался.

– Тебе хорошо, – говорит, ты ходишь, где хочешь, сам себе голова, а я тут сиди да сторожи эту царевну. Думал, весело будет, да никто её больше у меня не отбивает. Скукотища. Того и гляди, старушкой станет, что я тогда с ней делать буду?

– Да брось ты её! – предложил Мужичок-с-ноготок, – пошли лучше ко мне в гости. Я тебе гусли-самогуды покажу и ещё лучше попотчую.

Почесал Змей все три головы, задумался.

– А далеко живёшь-то? – спрашивает.

– Нет, близёхонько: за черным болотом, за седьмым поворотом, у себя под носом, еще есть вопросы?

– Я, – говорит Змей Горыныч, – правда, туда никогда не залётывал, а теперь, видно время пришло. Садись на спину да отправимся.

– А можно, и мы с вами? – раздались голоса.

Смотрят Мужичок со Змеем Горынычем, к ним навстречу царевна несётся, вся в земле выпачканная, за собой козу Лизавету тащит, а за ними Ноготь-Коготь с царевниным приданым.

– Я сама, – кричит царевна, – из подвала сбежала! Я тоже в гости хочу!

Крякнули Змей Горыныч с Мужичком-с-ноготок, но ничего не сказали. Устроились все на широкой горынычевой спине, взмыл он в синее небо, и полетели к Мужичку чай пить с баранками и душистым медом. Пьют и нахваливают.

Вышел Мужичок во двор полешек взять, в печку подбросить, и вдруг как хлопнет себя по лбу.

– А где счастье-то?! – вскричал. – Неужто Ноготь-Коготь обманул!

А счастье, вон оно, на заборе сидит, ногами дрыгает.

– Дурень! – говорит, – я всё время с тобой, а ты и не заметил!