Солнечные утренние лучи поползли по стене, скользнули по изголовью кровати и коснулись щеки Питера. Он отодвинулся дальше, но луч настойчиво полз вслед за ним – так что в конце концов пришлось открыть глаза. Первые несколько секунд он недоуменно озирался по сторонам, пока, наконец, не сообразил, что это не его спальня. Он уже неделю жил в деревне, но всё никак не мог привыкнуть к этой комнатке, пропахшей деревом, под самой крышей деревенского дома.

– Питер, надо купить хлеба, сходишь на площадь? – спросила его бабушка за завтраком. – Дедушка работает, а мне нужно кур кормить.

Питер взял сумку, деньги и направился к калитке. На главной площади он был всего раз, поэтому не успел там всего хорошенько рассмотреть.

Их дом стоял на самой окраине деревни, и с одной стороны вниз вёл спуск к лесу, где сейчас на опушке сидел дедушка, склонившись над очередным механизмом. Дед Питера был часовщиком, и мальчик с детства помнил волшебные истории о времени, заключенном в часах, которое может вырваться из-под контроля. В детстве он им верил, но сейчас, когда вырос, относился к этим рассказам снисходительно.

Он помахал дедушке рукой и пошёл в другую сторону по песчаной дороге, ведущей в деревню. Несмотря на раннее утро, лавки на площади были уже открыты.

Первая принадлежала жестянщику – Питер даже не стал туда заглядывать, увидев блестящие круглые бока кастрюль и чайников. Зато из второй вкусно пахло хлебом и сладкими булочками. Питер вошёл. Робко окликнув неведомого владельца, он прождал несколько минут, прежде чем на его зов вышел полный, румяный булочник.

– Тебе чего, сынок? – спросил румяный, и Питер объяснил, что ему нужно купить два батона и кирпичик чёрного хлеба.

– Ты Питер, внук Часовщика, да? – спросил вдруг, улыбаясь, булочник, заворачивая покупки. – А я Тарампет. Это мама меня так назвала, мифическое имя.

– Поня-ятно, – протянул Питер, думая, что мифическое имя могло бы быть и посолиднее, особенно учитывая размеры его обладателя. – Ну, спасибо… я пойду.

– Ой, подожди минутку, – вдруг воскликнул Тарампет, скрылся где-то в глубине лавки и почти сразу же вернулся, протягивая Питеру небольшие наручные часы. Они были с сияющим серебристым циферблатом и потрепанным чёрным ремешком.

– Сломались, – вздохнув, сказал он. – Ещё бы, такие старые. Они мне достались от дедушки – вот это был мастер! Только эти часы точно знают, сколько должно стоять тесто и кипеть суп.

Он посмотрел на Питера, потом на часы и добавил:

– Очень надеюсь, что Часовщик их починит.

– Конечно починит, не переживайте – сказал Питер и спрятал часы в сумку. Ещё раз попрощавшись, он вышел из лавки.

Занеся хлеб домой, Питер заметил в углу футбольный мяч, который привез с собой, но на который всё не хватало времени. Мяч лежал, покачиваясь, у самой двери – так что Питер просто не мог пройти мимо.

– Ладно, возьму, – решил он, пряча мяч в наплечную сумку, и побежал вниз, к лесу. Солнце уже поднялось высоко, и лесное озеро манило его, поблёскивая вдалеке, за деревьями.

Пробегая мимо ручья, Питер окликнул дедушку, занятого работой. Тот сидел на маленькой скамеечке и пытался дотянуться до ящика с инструментами. Вокруг него были разложены часы – множество самых разных корпусов и механизмов, некоторые давно проржавевшие.

– Почему ты не можешь чинить часы дома, разве там мало места? – спросил Питер, протягивая ему ящик.

– Такой поток времени не должен проходить рядом с людьми, это опасно, – отвечал дедушка. – Даже здесь, увы, слишком близко.

– Да что может случиться, это же просто часы.

Дедушка многозначительно покачал головой, но не ответил.

– Так, эту шестеренку повернём, соринку достанем, и всё, – вместо этого забормотал он, а Питер, глядя на крохотные детали в его руках, в который раз удивился, как же он всё видит и знает. Хотя он тоже многое умел и частенько помогал деду, зажимая пружинки и подавая инструменты. Иногда ему даже казалось, что он вполне способен сам починить часы – разумеется, если поломка самая простая.

Почти дойдя до озера, Питер вдруг стукнул себя по лбу.

– Забыл! Забыл отдать часы Тарампета. Придётся возвращаться.

Но оказалось, у ручья дедушки нет. Скамейка стояла пустая, а ящик с инструментами лежал за кустом.

– Может, бабушка позвала, – подумал Питер и собрался было уже уходить, как вдруг его осенила прекрасная мысль. Вот он, его шанс попробовать себя в роли часовщика.

Питер уселся на скамеечку и, достав инструменты, взял часы.

– Значит так, сначала посмотрим, не застряло ли что в механизме, – сказал сам себе Питер, снимая заднюю крышку и поворачивая часы к свету. На первый взгляд всё было в порядке, но стоп… что-то топорщилось прямо за главным колёсиком, напоминая то ли семечко, то ли пушинку.

– Сейчас мы его достанем, вот так, – Питер ковырнул в часах пуансоном, семечка-пушинка поддалась, и вдруг… колесики вылетели из корпуса, стрелки закрутились в обратную сторону, а пробившийся сквозь листву луч, отразившись от серебристой стенки, ослепил Питера.

Когда в глазах перестали плыть чёрные круги, он собрал все детали – хорошо, что они не разлетелись далеко, закрыл крышечку корпуса и спрятал скамеечку с инструментами на место.

– Лучше отдам их вечером дедушке, – решил он. – А то доломаю окончательно.

Питер снова пошёл к озеру. Поворачивая у разлапистых ёлок, он вдруг заметил, что сквозь игольчатые ветки пробивается свет, словно за ними лес редел или даже его не было вовсе.

– Надо же, неужели там какая-то поляна, – присвистнул он. – А я и не замечал раньше. Нужно посмотреть. Если она большая, то наверняка там должны быть ягоды, – бормотал Питер, проползая под ёлкой и ныряя в высокую траву. – Хотя местные уже, небось, всё тут подъели.

Пробравшись сквозь кусты малины, на радость Питеру красневшие крупными ягодами, он увидел перед собой… нет, это была не просто лесная поляна.

– Это же футбольное поле!

Он никогда раньше не видел такого огромного поля. Ворота высились по обе его стороны, белые линии разграничивали пространство, а по краю стояли скамейки, ожидающие своих болельщиков.

Питер как раз окидывал восхищённым взглядом скамейки, когда на одной из них, с самого краю, вдруг увидел чей-то белобрысый затылок. Он осторожно зашёл сбоку и выглянул.

Свесив ноги в смешных коричневых ботинках и длинных носках, уперев ладошки в коленки, на скамейке сидел мальчик. Он был маленький, курносый и очень грустный.

Сморщив лоб и закусив нижнюю губу, он изо всех сил старался не заплакать.

– Привет. Какое огромное у вас поле – наверное, здорово на таком играть, – громко сказал Питер.

Мальчик повернулся, выпучил на него большие голубые глаза, ещё полные слез, и заикаясь, ответил:

– Д-да, поле хорошее. – А потом добавил, шмыгнув носом: – Только меня не берут играть.

– Деревенские?

Мальчик кивнул и с тоской посмотрел на поле.

– Знаешь, а у меня есть мяч – как раз с собой, – вдруг вспомнил Питер. – Хочешь, поиграем вместе?

Он с радостью наблюдал, как посветлело лицо мальчишки.

– Кстати, меня зовут Питер.

– А я Дуг, – тот спрыгнул со скамейки. – Только я не очень хорошо играю.

– Это ничего. – Питер вручил мяч Дугу и пошёл к воротам. – Давай, ты будешь мне забивать.

Дуг побежал к центру поля, неся мяч в руках. Там он долго устанавливал его на траве, примерялся, а потом ударил изо всех сил. Жаль, он не рассчитал направление, и мяч улетел за скамейки.

Питер, провожая глазами мяч, только и сказал:

– Ну и удар! – А потом повернулся и ободряюще добавил: – Хорошо бьёшь. Просто ещё не технично. Я покажу, как надо.

Целый день Питер объяснял Дугу, как бить по мячу, заставляя отрабатывать удары носком, пяткой и даже головой.

– Молодец, – сказал он, когда они шли по тропинке к озеру – оказалось, что попасть на поле можно не только сквозь бурелом. – Завтра приходи в это же время – будем дальше отрабатывать.

На опушке они распрощались – Дуг сказал, что оставил удочку на озере, и нужно её забрать, а Питер поспешил домой.

*

– Дедушка, мне булочник утром дал часы на починку, – Питер вбежал на кухню, где на столе уже стоял чугунок с картошкой и солёные грибы.

– Ну-ка, ну-ка, поглядим, – дедушка вытащил из кармана лупу, но их прервал строгий голос бабушки:

– Никаких дел за столом. Питер, мой руки и быстро садись. И так где-то бродил целый день.

– Я встретил мальчика в лесу, и мы играли в футбол, – поделился Питер.

– Надо же, я думал старое поле заброшено – после того, как этот легендарный футболист уехал из деревни много лет назад.

– Ух ты, здесь жил футболист? – восхитился Питер. – И ты молчал?

– Да как-то совсем запамятовал. В своё время он очень много играл, да и поле было действительно хорошее.

– Ну, значит, деревенские его поправили, потому что оно новое, с большими крепкими воротами.

– Это хорошо, – кивнул дедушка. – А то твой мяч совсем стосковался в углу.

– Ничего, теперь и ему найдётся работа, – весело ответил Питер.

– Питер, – голос дедушки остановил его прямо у калитки, когда он следующим утром собрался на поле. – Ты ничего не делал с часами? Странная какая-то поломка.

– Н-нет, – помотал головой тот, замирая внутри, – я их только уронил.

– А-а, ну, может, сдвинулось что-то.

Питер побрёл вниз к лесу – на душе у него было противно. Мало того, что сломал часы, так ещё и наврал.

Вдобавок, дойдя до озера и осмотрев всё вокруг, он так и не смог найти тропинку, по которой они с Дугом выходили из леса. Пришлось идти назад и снова продираться сквозь кустарник.

Дуг его уже ждал. Увидев Питера, он радостно побежал к нему с другого конца.

– Я думал, что ты по тропинке придёшь, – подбегая и тяжело дыша, сказал он. – А ты опять через кусты.

– Да не нашёл я тропинку, – проворчал Питер. – Ходил-ходил вокруг озера, так и не увидел. А ты вот, кстати, поле перебежал и запыхался. Совсем никакой выносливости нет! Нужно тренироваться.

Он положил сумку и мяч, и они начали тренировку. Кроме бега по полю, Питер заставил Дуга отжиматься и ходить гуськом. Все подготовительные упражнения отняли столько времени и сил, что на большее их уже не хватило.

– Ой, у меня ноги не поднимаются, – еле ткнув мяч носком ноги, сокрушённо произнёс Дуг.

– Да, что-то мы сегодня перестарались, – согласился Питер. – Зато в следующий раз будет легче.

Они присели на скамейку, и Дуг достал из-под неё маленький бидончик с молоком.

– Вот, мне мама дала, сказала, что нам надо много пить, – смущённо сказал он, пододвигая бидончик Питеру. – Вообще, у меня очень хорошая мама – всегда меня поддерживает и помогает…

Дуг говорил, а Питер сидел и смотрел на траву под ногами, где маленькая золотистая букашка всё никак не могла взобраться на сухой стебелёк. Разглядывая её, он думал о своей матери. Он даже не понял, в какой момент букашка вдруг стала расплываться перед глазами, в горле запершило, и, сглотнув, он сказал:

– А моя мама пропала в лесу. Я был совсем маленький и этого не помню, но дедушка говорил, что она ушла за травами и не вернулась.

Питер ни с кем раньше не делился своими переживаниями, но сейчас почему-то слова сами слетали с губ.

– После этого папа перебрался в другой город и очень редко приезжал. Наверное, ему было больно. А я рос с маминой сестрой и её мужем. А потом папа… он очень любил лошадей, даже меня пытался учить кататься, но мне не понравилось. В общем, он упал, на скачках…

Тут голос у него сорвался и он, глотая слёзы, отвернулся. Немножко придя в себя, он вытер глаза рукавом и посмотрел на Дуга.

Тот сидел и хлюпал носом, моргая покрасневшими глазами.

– Не представляю, каково это, когда совсем один, – сказал он. – Моя мама говорит, что если бы со мной что-то случилось, она бы не пережила.

– А папа что говорит? – спросил Питер.

Дуг нахмурился.

– Ничего. Он уехал несколько лет назад.

– Как уехал? Куда?

– В город, – изумился Дуг, словно это было очевидно. – Сказал, что в деревне нет будущего, что надо стремиться вперед.

– А как же вы? – Питер так удивился, что даже забыл о своих горестях.

– Он обещал нас забрать, когда обустроится. И я верю, что он приедет, – вдруг добавил Дуг. – Он мне пишет письма, рассказывает обо всём, что с ним происходит – о городе, о новой работе, всяких интересных вещах. Вот ты знаешь, что есть такой прибор, через который можно смотреть на звёзды? И видно даже самые-самые маленькие.

– Знаю, – ответил Питер. – Телескоп.

– Да-а, – удивленно протянул Дуг. – А я вот всё время забываю слово, где этот телескоп стоит. Серватория. Псерватория. Да, Псерватория!

– Обсерватория, – поправил его Питер, а потом, подумав, добавил: – Всё равно я не понимаю, как можно оставить семью.

Дуг насупился.

– Но ведь твой отец тоже бросил тебя после смерти твоей мамы?

– Неправда, он не… – горячо начал Питер, но не договорил. Он никогда не обвинял отца в том, что тот приезжал к нему всего несколько раз в год – ведь он так ждал этих встреч. И сейчас, глядя на раскрасневшегося Дуга, Питер только вздохнул и положил руку Дугу на плечо.

– Давай не будем об этом. У каждого своя ситуация.

Дуг потёр нос рукавом.

– Извини, я не хотел, просто не удержался.

– И ты извини.

*

На следующее утро за завтраком Питер сидел молча, обдумывая, как лучше рассказать дедушке про часы. Он уже выпил две кружки чая, но дедушки почему-то всё не было.

– Питер, Питер, о чём задумался? – бабушка трясла его за плечо.

– Я.. а-а… да вот думаю, что показать сегодня Дугу. А где дедушка?

– Он уехал в город, сказал, что не хватает деталей, чтобы починить часы.

– Понятно, – тихо ответил Питер и почувствовал, что у него горят уши. – А когда он вернётся?

– Дней через пять, а может, и больше.

Прошла неделя. Питер помогал бабушке по огороду, много тренировался с Дугом, но тяжёлые мысли не оставляли его ни на минуту.

В тот день они снова играли почти до самой темноты, а по пути назад Дуг вдруг сказал:

– Приходи ко мне завтра в гости. Я тебя познакомлю с мамой – она всё время спрашивает, почему я тебя не приглашаю. Мой дом – пятый от обрыва. Синий с белым.

Питер подумал и кивнул:

– Хорошо, я приду.

Они уже собирались разойтись, как вдруг мяч в руках Питера дёрнулся и, выскользнув, подкатился к ногам Дуга. Питеру вдруг пришла в голову мысль – он наклонился, поднял мяч и протянул его Дугу.

– Знаешь, мне кажется, он должен храниться у тебя. Пусть он будет твоим талисманом.

– Ты мне его отдаёшь?! – Дуг так обрадовался, что несколько секунд просто стоял, открыв рот. А потом смущенно добавил: – Спасибо. Я так рад, что ты мой друг. Я столькому у тебя научился.

Питера вдруг охватило странное чувство, что они больше не увидятся. Оно появилось внезапно, как налетевший ветерок, пробежало холодом по коже, и… не ушло. Его друг стоял и улыбался, а Питеру очень захотелось прямо сейчас отправиться с Дугом в его синий дом, познакомиться с его мамой, слушать рассказы об отце и рассказывать что-нибудь самому.

Но он только положил ему руку на плечо и сказал:

– Я тоже очень-очень рад.

Поднимаясь по холму, Питер заметил телегу около калитки и припустил к дому со всех ног.

– Ты куда так бежишь, меня встречать? – улыбаясь, спросил дедушка, сидевший на крыльце.

Питер кивнул и уткнулся ему в рубашку, пахнущую потом и травой.

– Дедуль, я… я их открыл, часы булочника, – слова срывались с его губ против воли, но он так долго переживал, что уже не мог сдержаться. – Думал, что сам смогу исправить…

– Я знаю, что открыл, – дедушка потрепал его по голове. – Видно, что там кто-то неумело ковырялся.

Голос его звучал по-доброму, но на слове «неумело» Питер съёжился.

– Т-ты сможешь починить? – запинаясь, спросил он.

– Я-то смогу. Да и ты когда-нибудь сможешь. Но лучше делать это, когда полностью уверен в своих силах.

– Да, я уже это понял.

– Вообще-то ещё нет, – загадочно и грустно сказал дедушка. А потом спросил: – А как твой друг, с которым ты играешь в футбол, у него всё получается?

– О, да. Он очень талантливый и… хороший. У него папа ушёл, представляешь, оставил их, а сам уехал в город, где больше возможностей, – Питер, радуясь, что неприятный разговор окончен, переключился на отца Дуга, рассказав дедушке всё в подробностях.

– Да, это было подло, – задумчиво ответил тот, – но ведь он исправился.

Питер не стал спорить, но про себя подумал, что дед как всегда верит в хорошее.

Утром, спускаясь за водой, Питер увидел дедушку, держащего в руках часы Тарампета. Не замечая внука, он снял крышечку с часового корпуса и ковырнул внутри.

Питеру показалось, что перед глазами что-то вспыхнуло. Он даже ойкнул от неожиданности.

– Как в прошлый раз, – пробормотал он. – Наверное, там какой-то зеркальный механизм внутри, который отражает свет.

Подойдя поближе, он спросил:

– Ну что, деталь подошла?

Дедушка кивнул и протянул ему часы.

– Отдам Тарампету. Заодно и к Дугу зайду, я вчера обещал, – вдруг вспомнил Питер и поспешил вверх по холму. Ему показалось, что дедушка что-то крикнул вслед, но останавливаться он не стал.

– Дуг сказал, пятый дом от обрыва. – бормотал он, вбегая в деревню. – Значит, это третий, четвёртый, ох ты…

Перед Питером высился небольшой домик с недавно обновлённой покраской и белыми наличниками на окнах. На табличке, прибитой к воротам, было вырезано: «Дом-музей Д.Прима».

Питер надавил на дверь калитки, она скрипнула и открылась. Тут же из дома к нему поспешил худой старичок. Увидев Питера, старичок очень обрадовался.

– Заходи. Если ты любишь футбол, то тебе понравится.

Питер медленно зашёл в дом. Все стены большой комнаты были увешаны фотографиями – весёлый, улыбающийся парень гонял по полю мяч, вот он смотрит в объектив камеры, стоя на огромном людном стадионе, а вот показывает толпе детей, как правильно заносить ногу для удара. Питер вглядывался в его лицо, переходя от одной фотографии к другой – и не мог поверить…

– Он уехал в город, когда ему было 15, стал знаменитым. Точнее, отец приехал и забрал их с матерью. С тех пор прошло так много лет… Кажется, он так и живёт где-то в городе, во всяком случае, сюда он не возвращался. Но разрешил открыть в нашей деревне музей, и даже дал свой талисман… когда уже перестал играть. Дуг сказал, что нашёл его здесь, как и своего самого настоящего друга, научившего его мечтать и верить.

Питер почти не слышал его – он не отрываясь смотрел перед собой. Отгороженная большой стеклянной витриной, на стене была приклеена фотография, где мальчик лет 10 держит в руках мяч и смотрит в объектив уверенно и спокойно. А перед фотографией на обтянутой бархатистой тканью подставке лежал старый мяч, потёртый, с облупленными боками.

– Да-да, это и есть его талисман, – сказал смотритель. – Который ему достался от друга.

Питер, пряча глаза, поблагодарил старика и быстро вышел. В горле что-то сжалось, и он долго не мог сглотнуть. Все, что казалось ему странным в последнее время, теперь объяснилось. И дедушкин рассказ про время, и тропинка, которую он никак не мог найти. Ещё бы, ведь она была тогда, много лет назад, а сейчас уже давно заросла.

Дедушка… Питер даже остановился.

– Дедушка знал, что я открыл «окно»… Почему же он не сказал мне, – Питер от отчаяния и злости на деда даже остановился. – Ведь я же мог попрощаться. Я мог столько ему ещё показать и рассказать, если бы знал.

Он шёл, сжимая кулаки, и очень старался не заплакать, в глубине души понимая, что на самом деле неправ, что дедушка и так дал ему слишком много времени.

Уже подходя к главной площади, Питер вдруг улыбнулся:

– И всё-таки у него всё получилось. Всё, во что он верил и чего ждал.