Сказки медвежьи, одуванчиковые, колдунские и так далее.
Когда я читаю эти сказки детям, мне часто задают вопрос:
– Как же вы могли перевести с одуванчикового языка, или с медвежьего, или с колдунского? Разве вы знаете столько языков?
Если это спрашивает маленькая кудрявая девчушка с наивными кукольными глазками, я делаю важный вид и говорю:
– Конечно! Я знаю тридцать пять языков: на пяти читаю, на десяти понимаю и на двадцати сам разговариваю.
Если же это – пытливый и догадливый мальчуган лет семи-восьми, я вру веселее и кудрявее.
Дескать, прилетели на землю инопланетяне. По случайности, я попал к ним в плен и три года провел в летающей тарелке. Инопланетяне исследовали Землю и особенно интересовались сказками. Они собрали огромную библиотеку сказок всех племен и народов на своем корабле. От нечего делать я прочел почти всю эту библиотеку. Сказки были записаны на универсальном космическом языке, который автоматически понимает всякий, кто вступает с ними в контакт. Потом они улетели, а меня отпустили. Часть сказок, прочитанных тогда, в переводе с космического на русский, я и предлагаю читателям.
Если вопрос задает очкастый шестиклассник, который сам уже прочел половину районной библиотеки и которого на мякине не проведешь, приходится выкручиваться тоньше. В ход идет телепатия, биологическое поле и переселение душ, подсознательная память и генетическая связь.
– Связь с одуванчиками? – ехидно спрашивает он.
– А вы что думаете: растения не умеют мыслить? – сражаю я его встречным вопросом.
Окружающим становится неловко за своего зарвавшегося товарища, они начинают шикать на него: «Ну, ты, Петров, кончай! Умеют они мыслить. Чтоб растения, да мыслить не умели!» – И потихоньку оттесняют умного Петрова в сторону…
Вот и получается: написать сказку легко, а объяснить, откуда она взялась, немножко потруднее.
медвежья народная сказка
Когда Великая Медведица сотворила мир, создала она и медведей по своему образу и подобию – ее, Великую Медведицу, славить, хвалу ей петь.
Для этого слепила она из глины много мелких свистулек, раздала медведям и велела им по деревьям сидеть, в те свистульки дуть. Вскарабкались медведи на деревья и давай свистеть: один, как зяблик в свою зябликовую свистульку, другой, как дрозд, третий соловьем разливается.
А Великая Медведица лежит в своей Великой Берлоге, дремлет, да музыку слушает.
Хорошо! Хорошо-то хорошо, да скоро устали медведи по деревьям сидеть. Послали они делегацию к Великой Медведице.
— Мать Великая! – говорят. – Нельзя ли как-нибудь по-другому?
— Как это по-другому? – удивилась Медведица.
— А так, – говорит медведь по фамилии Зябликов. – Вдохни ты в эти свистульки жизнь, приделай им крылышки, и будут они сами по веткам порхать, свистеть да щебетать, тебя, Великую Мать, славить.
— А вы, значит, будете лежать да лапу сосать, лентяи?
— Да нет, – говорит медведь Соловейчик. – Мы чего-нибудь того, полезное…
— Мы благое творить будем, –подтвердил медведь Синичкин.
Согласилась Великая Медведица. Вдохнула она в свистульки жизнь, приделала им крылышки. Стали они по веткам летать, свистеть да щебетать. Лежит Медведица в своей Великой Берлоге, слушает и улыбается сквозь дрему. Дивно поют зяблики, дрозды, синички, соловьи, зарянки и все другие лесные птахи, славят своей музыкой Великую Мать, сотворившую мир.
А что же сами медведи? Много ли они творят полезного и благого? Увы! Они о другом помышляют: как бы дупло с медом расковырять или в берлогу пораньше завалиться – дремать да лапу сосать.
Мало кто из них просто так – не ради меда – заберется на сосну или елку, чтобы оглядеться вокруг, да о Высоких Вещах подумать. Довольно стыдно получается!
Так (или примерно так) говорят старые поседевшие медведи своим маленьким глупым медвежатам, у которых на уме известно что – мед да малина.
(Сказка садовых качелей)
Жила-была девочка, которая боялась кататься на качелях. Она хотела, чтобы сначала покатался папа.
Папа сел на качели и улетел высоко-высоко, далеко-далеко. Когда он возвратился, девочка спросила:
– Ты где был?
– В Китае.
– А кто там живёт?
Папа слетал в Китай, вернулся и говорит:
– Император.
– А у него есть собачка?
Папа снова слетал в Китай и говорит:
– Есть.
– А как её зовут?
Папа улетел, чтобы разузнать про собачку, но скоро вернулся:
– Её зовут Сюй-линь. Она рыжая и мохнатая.
– А как зовут императора?
– Погоди минутку.
Папа снова слетал в Китай и доложил:
– Его зовут Цинь Фа-мун.
– А он добрый? – спросила девочка.
– Сейчас узнаю.
Папа слетал в Китай и вернулся:
– Наверное, добрый. У него сзади косичка.
– Не может быть! – удивилась девочка. – Я хочу тоже покачаться на качелях. Ты слезь, а я сяду. Теперь толкай меня, только посильнее.
Папа толкнул качели, и девочка улетела высоко-высоко, далеко-далеко. Когда она вернулась, папа спросил:
– Ну, как?
– Замечательно. Император мне разрешил дернуть его за косичку. Она настоящая. Толкни меня посильнее.
Девочка снова улетела в Китай и через несколько секунд вернулась. Щёки у неё были ярко-розовые.
– Император сделал мне предложение! – крикнула она, подлетая к папе.
– Какое предложение? – опешил папа.
– Стать его женой! – ответила девочка и снова улетела.
Долго ждал её папа. Но она так и не вернулась.
Учительская сказка
Жила-была на свете бедная старушка. Не было у ней ни кола, ни двора. Приходит она к Учителю и говорит:
– Господин учитель, поставьте мне кол.
Учитель говорит:
– Я не могу просто так поставить кол. Вот если бы вы, к примеру, не знали, сколько будет дважды два…
– А я и не знаю. То ли пять, то ли шесть.
Учитель рассердился и поставил ей кол. Но старушка на этом не угомонилась.
– А нельзя бы, – просит, – господин Учитель, поставить мне ещё несколько колов. За дважды три и за дважды четыре… И за всю таблицу умножения. Я же нечегошеньки не знаю.
Учитель согласился и поставил ей сразу сто колов. Взяла старушка колы, воткнула их в землю, огородила себе полянку. Получился двор. Ещё один кол лишний остался. Она воткнула его посередине полянки, привязала к ней козу. Стала козу доить и молочко попивать. Да только стула у ней не было.
Приходит она снова к Учителю и говорит:
– А поставьте мне, господин Учитель, четвёрку.
– Ещё чего! – возмутился Учитель. – Четвёрка – высокая оценка, я не могу её ставить просто так, за здорово живёшь. Вот возьмите книжку, выучите стихотворение Пушкина, тогда поставлю.
Взяла старушка книгу, глянула – без очков ничего не видит. Тогда приступила она к Учителю с другого бока:
– Эх, – говорит, – если бы мне авансом хотя бы троечку, как я есть старая старушка.
Учитель посмотрел: действительно старушка довольно старая. Поставил ей авансом тройку. Старушка взяла тройку, сделала из неё очки в полуоправе, прочитала стихотворение Пушкина раз и два и три, приходит к Учителю и говорит: так и так, у лукоморья, мол, дуб зелёный, поставьте четвёрку.
Учитель видит: старушка серьёзная, в очках, про лукоморье знает, поставил ей четвёрку.
Взяла старушка четвёрку, принесла к себе во двор, перевернула вверх ногами, сделала себе стул. Села, попила козьего молочка, отдохнула. Да и завела себе кошку.
Вот проходит день, проходит два… Смотрит Учитель – опять к нему тащится давешняя Старушка:
– А поставьте мне, господин Учитель либо пятёрку, либо двойку.
Удивился учитель.
– Как это так – либо пятёрку, либо двойку? Ничего не понимаю.
А Старушка ему объясняет:
– А вот как, милый человек. Жила я, бедная старушка, и не было у меня ни кола, ни двора. Потом получила я сто колов, сделала из них ограду, посередине – двор. Завела козу, получила тройку, сделала себе очки, выучила стихотворение Пушкина, завела кота, пою его козьим молоком. Кот попил молочко день, попил два, а там и рыбки запросил. Сломала я прутик, привязала к нему нитку, а крючка-то нет. Вот я и прошу вас, господин Учитель, сделайте такую милость, поставьте мне всё равно что – либо пятёрку, либо двойку!
одуванчиковая народная сказка
Давным-давно, сказывают старые, лысые одуванчики своим желторотым внучатам, ветра вообще не было.
Раз в год приезжала бабка Щекоталиха на телеге, запряженной старой лошадью Надькой, и ощипывала созревшие одуванчики. Собранный пух она отвозила на фабрику, где из него делали вязаные шапочки и зимние курточки.
Это было очень удобно и гигиенично. Иначе одуванчикам пришлось бы целыми годами стоять неощипанными, и у них в головах завелись бы вредные жучки, а может быть даже Кое-Кто-Похуже.
И вот однажды, откуда ни возьмись, прискакал Заяц. У него в голове была идея. Идея была простая: посадить у себя в лесу на полянке морковку и капусту – и тем самым навек покончить с воровством и шмыганьем по чужим огородам. Прекрасная идея, не правда ли?
Но для того, чтобы посадить овощ, надо сперва вспахать землю (так ему объяснили). А чтобы вспахать, нужна лошадь. И вот он решил «подъехать» с этой просьбой к лошади Надьке (так ему посоветовали). А «подъехать» в те старые времена означало не буквально подъехать, например, на трамвае, потому что никаких трамваев тогда не было. А «подъехать» тогда означало просто подойти – но поласковее, и обязательно с подарком.
И вот купил Заяц французские духи «Пурква па?» (что по-французски означает: «А почему бы и нет?» ) и «подъехал» с этими духами к Надьке, которая как раз паслась на лугу среди одуванчиков.
Понюхала Надька «Пурква па?» разок, понюхала другой – да как чихнёт! Со всех одуванчиков мигом шапки сдуло.
И более того: улетел Надькин чих куда-то за холмы, там размножился, расплодился и с той поры стал гулять по свету без угомону. Деревья гнуть, море мутить да одуванчики трепать. Так и родился Ветер.
совиная народная сказка
Был такой случай. Остался маленький Совенок один в дупле. Мама улетела, и ему стало скучно. Летать он еще не умел, из дупла выбраться боялся. А пойти куда-нибудь ему хотелось. И пошел он внутрь себя.
По-совиному, это называется «самоуглубился».
Вот углубился он в себя и видит: мыслей в нем – целый лабиринт. Каждая мысль – как коридорчик, а в конце развилка с указателями, а на них надписи:
ОДНО ИЗ ДВУХ
ОТСЮДА ВЫТЕКАЕТ
ЕСЛИ ТАК, ТО ТАК
Плутал, плутал Совенок по этим коридорчикам и заблудился. Устал. И как выбраться назад, не знает.
Свернул влево, еще раз влево, потом вправо и вдруг смотрит: стоит перед ним маленький красный телефончик. Обрадовался Совенок, снял трубку: алле! алле! А в ответ тишина, даже гудков не слышно – ни коротких, ни длинных. Алле, алле, мама! Тишина. Заплакал Совенок да так, плача, и уснул в обнимку с трубкой.
А в это время мама Сова вернулась в дупло. «Привет, как дела,» – говорит. Совенок не откликается. Стала его тормошить, будить – никакого результата. Здесь Совенок, а как будто нет его вовсе. Догадалась мама, что Совенок в себя ушел. Что делать?
Призадумалась Сова, ушла в свои мысли, самоуглубилась хорошенько и пошла по своим коридорчикам. Где влево, где вправо свернуть, знает мудрая Сова: давно у ней там все хожено-перехожено.
Пришла она к тому месту, где стоял большой красный телефон, сняла трубку и слышит: кто-то ровно так сопит в трубку, как будто спит. По сопению она его сразу и узнала.
– Алле! Алле! Проснись! Совенок проснулся и говорит:
– Это ты, мама?
– Ну конечно, я. Что ты там делаешь, миленький?
– Я задумался и заблудился в собственных мыслях.
– Не знаешь, куда идти?
– Не знаю… – сопение сделалось громче и прерывистой.
– Успокойся, ничего страшного! Оглянись и увидишь стрелку с надписью: В ТАКОМ СЛУЧАЕ. Иди прямо по ней, никуда не сворачивая. Как дойдешь до указателя: А ЕСЛИ, поверни налево и снова прямо, пока не выйдешь к дверце, на которой написано: СЛЕДОВАТЕЛЬНО.
Совенок все запомнил и сделал, как учила его мама. Дошел он до дверцы с надписью: СЛЕДОВАТЕЛЬНО, отворил ее –и сразу же оказался в объятиях мамы Совы, которая уже поджидала его дома, в теплом и уютном дупле. Хорошо, что хорошо кончается. А могло быть и хуже.
Потому-то и учат маленьких совят дошкольного возраста, которые еще не умеют летать: пока вам не исполнилось три месяца, никуда не уходите из дупла – ни наружу, ни внутрь себя.
народная сказка воздушных шариков
Мир, как известно, имеет крышу. Эта крыша называется небом. Еще ни один воздушный шарик не взлетал выше неба, потому что выше ничего нет. Держится эта крыша, то есть небо, на четырех столбах, и караулят те столбы четыре великана: Руфон, Карафон, Палафон и Атласий.
И вот однажды пришел к Атласию гном Фитюля и говорит: охота, мол, мне на самом верху этого столба написать
«Тут был Фитюля!»
– Как это? – не понял Атласий.
– А так. Положи мне этот столб на землю, я вырежу надпись ножичком, а потом мы снова поставим столб на место. А ты покуда поддержи небо с этого угла, чтобы не упало. Одну только минутку. Ты не сомневайся: я быстро!
Атласий сначала отнекивался, но когда Фитюля посулил ему за это свой складной ножичек, все-таки согласился. Вот положил он столб на землю, сам вместо него небо подпер с угла и держит.
А гном быстренько вырезал ножичком «ТУТ БЫЛ Ф…» и призадумался. Как дальше писать: ФИТЮЛЯ или ФЕТЮЛЯ?
– Погоди, – крикнул он Атласию – я только сбегаю, мамку спрошу, как мое имя писать. Ты не волнуйся: я быстро! – И как сквозь землю провалился.
Тяжело Атласию небо держать. Совсем он изнемог. «Брошу, – говорит, – и будь что будет!» Представляете, что было бы, если бы он действительно бросил? Упало бы небо на землю, тут и миру конец.
Но в это время прилетел Желтенький Воздушный Шарик, а на нем рожица улыбающаяся и надпись: «ДЕРЖИСЬ! ЕЩЕ НЕМНОЖКО!»
Собрался с силами Атласий, держит дальше. А гнома все нет и нет. «Все, – скрипнул зубами Атласий. – Мочи нет больше держать! Сброшу!»
Но тут прилетел Розовый Воздушный Шарик, а на нем поросенок нарисован и надпись: «ДЕРЖИСЬ! ЕЩЕ МИНУТОЧКУ!»
Приободрился немного Атласий, держит дальше, но чувствует, что и самые последние силы кончаются.
– Пропадай все пропадом, – прохрипел он наконец. – Сейчас брошу!
Но тут прилетел Голубой Воздушный Шарик, а на нем слоненок полосатый нарисован и надпись: «ДЕРЖИСЬ! ЕЩЕ ОДНУ СЕКУНДОЧКУ!»
И тут увидел Атласий: бежит Фитюля, а за ним великаны: Руфон, Карафон и Палафон.
– Узнал, узнал! – кричит Фитюля. – Через букву И!
Подбежали великаны, подсобили Атласию небо держать. Дорезал гном свою надпись до конца. Сообща поставили столб обратно, как было. «Уффф!» – выдохнули хором великаны и разбрелись по своим углам земли – опоры небесные сторожить.
– Вот так, – сказывают сдутые сморщенные шарики своим толстощеким деткам, – в стародавние времена наши предки спасли мир. А то упало бы небо и всю землю придавило. А кто не верит, пусть поднимется в небо повыше и летит на юго-запад, никуда не сворачивая, пока не долетит до края земли. Там и поныне, на самом верху Атласьего столба, можно прочесть вырезанные ножичком три гордых слова: «ТУТ БЫЛ ФИТЮЛЯ»